Успешный бизнес в 6 «Б» - Матвеева Людмила Григорьевна - Страница 42

– Швейцарский? Он в магазине «Бобло» продается, я видела! – Лидка всегда знает больше всех.

– Это теперь, а тогда его привозили только из Швейцарии, его почти никто не пробовал, а я получала коробку и могла наслаждаться и хвалиться перед подругами.

– Вы были толстенькая? – вежливо спросила Надя-Сфинкс, Надина полнота – ее больная тема.

– Средней упитанности, – Татьяна Васильевна была собой довольна, это сразу видел любой, – а Семен, который врал, он рассказал мне, что был везде. И в Африке катался верхом на белом носороге. Даже фотографию этого носорога показал. Потом я узнала, что носорог из зоопарка, а белый – фотоэффект. И еще он подарил мне гранатовый браслет. Эффектно, так называется прекрасная повесть о великой любви – «Гранатовый браслет». Я опять полетела хвалиться, а одна подруга мне сказала, что он всем на работе подарил такие браслеты. И не гранат, а подделка.

– А вдруг подружка наврала? Из зависти? – Василиса прекрасная догадалась – подругам хвалишься от всей души, а они завидуют.

– Я тоже так подумала тогда, но она открыла ящик стола и показала мне браслет. Точно такой, как у меня, – Татьяна Васильевна грустно усмехнулась.

– Вы классно рассказываете, – Агате захотелось поддержать эту Татьяну Васильевну, немного смешную, красивую, с избирательной памятью.

– А что такое ридикюль? – спросила Оля.

– Женская сумочка, – ответила Татьяна Васильевна, – знаете, у меня очень красивая судьба: все относились ко мне изумительно – ну все до одного.

– А много их было, этих изумительных? – не удержался Леха.

– Сколько было – все мои! – засмеялась она, зубы ровненькие, блестят, улыбка широкая – можно все зубы пересчитать.

Тут в класс вернулась Клизма, она прижимала к груди кота.

– Вы, Татьяна Васильевна, меня заменили – спасибо. Взаимная выручка – закон коллектива.

– Не надо математики, – завопил класс, – расскажите лучше про кота.

– Не люблю кошек, – поморщилась Татьяна Васильевна, – только игрушечных – фарфоровых, плюшевых, деревянных. У меня коллекция, все друзья дарят мне кошек! – И она упорхнула из класса. А Рыжик разлегся на учительском столе, наглый, рыжий.

– Где он был? – стали спрашивать все. Звонок будет вот-вот, и никто не стремится отвлекать математичку от математики. Они же правда хотят знать, что случилось с Рыжиком.

– Он прыгнул в форточку и повис на трубе. Кричал, бедный, не решался спрыгнуть. А зацепиться на трубе не мог. – Она гладила Рыжика, он щурился, довольный.

– Да почему же он не мог зацепиться? – Оля удивляется. – Коты способны цепляться за каменную ровную стену, за любую поверхность.

Клизма смущенно опустила глаза:

– Дело в том, что я вчера подстригла ему ногти. То есть когти.

– Зачем, – смеялся класс, – он же кот.

– Ну мне казалось, что так он будет ухоженным.

– Как он сегодня спасся с этой трубы? Высоко же висел! – Оля больше всех в классе разбирается в повадках животных. – Кто его снял?

– Соседка Суворовна. Она подняла швабру, он прыгнул на швабрину щетину, а там уже невысоко. Миленький мой. – Она гладила кота и готова была поцеловать его в нос, но стеснялась – ученики могут и на смех поднять. Такие люди – иногда нежные, а иногда ехидные.

Зазвенел звонок. Тут Клизма спохватилась:

– Совершенно упустила из виду! Там, на Лунном бульваре, мы с Рыжиком видели знаете кого? Степу! Он там гуляет.

Шестой «Б» как ветром сдуло. В такие минуты они должны быть не в классе. Они все должны быть на Лунном бульваре.

И вот наконец они долетели до своего любимого пса. Он как ни в чем не бывало сидел около их с Харей скамейки и ждал.

– Степа! Привет!

– Вернулся!

– Бродяга!

– Мы же тебя ждем и ищем!

– Это я вас жду, – величественно ответил он, – где вы носитесь?

После жарких объятий все стояли вокруг Степы, а он рассказывал:

– Это великая история, таинственная и преступная. Слушайте и не перебивайте.

– Степа, – тут же перебил Барбосов, – скажи главное – кто тебя похитил? Сразу начищу пятак, а потом буду слушать твои байки.

– Настоящие бандиты похитили. Они меня схватили, и поволокли к троллейбусу, и привезли в незнакомый дом. Я страдал. – Степа не умеет всхлипывать, он немного повыл жалобно. – Они приковали меня наручниками.

– К батарее, – ахнула Оля, – как в кино?

– К ножке стола, но все равно обидно. – Степа напомнил строго: – Не перебивайте, мне и так тяжело это все вспоминать. Они на меня кричали: «Плати выкуп!» Я говорю: «Бабок нет», а они: «Будешь тут сидеть, пока твои отстойные друзья не принесут бабки!» А вы не несли, хотя вы и не отстойные, это бандиты так говорили, а не я. И еще они мне в пасть совали кляп!

– Степа! – Агата от нетерпения подпрыгивала на месте и не моргая смотрела на Степу, а он отводил взгляд.

– В масках! И голоса тухлые, ни на кого из знакомых не похожие. Немного, правда, один похож на Суворовну.

– Врешь, – завизжала Суворовна, – пусть я сплетница, но я не криминальная! И никогда к собаке близко не подойду!

– Подозрение не есть клевета, – вдруг изрек Степа. От этих важных слов все чуть не рухнули. Оля сложилась вдвое, как будто живот заболел. Артем уронил сумку, как Татьяна Васильевна от полноты чувств роняла свой ридикюль. А Леха хохотал во весь голос, но при этом обнимал плечи Агаты. Они были не в ссоре, надо пользоваться моментом, так решил Леха.

Первым перестал смеяться умный Гриша. Он подумал и решил:

– Степан! Ты насмотрелся детективов! Эти слова оттуда. И ты нам устраиваешь детективные загадки. Где ты был на самом деле, мы так и не знаем.

– Похитили – вот главное. И приковали – вот главное! – опять разорялся Степа. – Ну не приковали, а привязали. И не к ножке стола, а к руке одного человека. Он водил меня на поводке гулять, но редко и не на Лунный бульвар. И я от него ушел.

– Как тебе удалось уйти? Ты же похищенный! – Леха веселится.

– Отпросился. И ушел к писательнице.

– Неужели и она с тобой плохо обращалась? – ахнула Лидка.

– Хорошо обращалась и кормила вкусно, сколько хочешь. Но мне стало скучно – она все время пишет свою книгу, ей интересно, а я сижу как дурак, поговорить не с кем, и телевизор не включает.

Писательница как раз проходила мимо:

– Нахал ты, Степка, – она потрепала его за ухо, – но симпатичный нахал, – и она поспешила дальше.

– Привет, писательница, – крикнул Степа вслед, – я ничего плохого не сказал! И котлетки были классные?! А у адвоката телевизор во всю стену! А у философа чай с вареньем из авокадо! Она женщина-философ, готовит целыми днями и философствует! Все меня уважали, а выкупа за меня не давали!

– Да зачем тебе, Степа, выкуп? Ты же и так на свободе жил и по гостям шлялся! – Агата хохочет, всем смешно.

– Как зачем выкуп? Меня же украли! Агата, не смейся! Писатели все богатые! Особенно Лев Толстой! Но я у него не был, не знаю, где живет! Ничего смешного, Гриша! И ты, Оля!

– Лев Толстой давно умер, Степочка, – Агата погладила пса по спине, потрепала уши, а он завилял хвостом: «Спасибо». Потом вдруг добавил по-французски: «Мерси», увидел, как все удивились, и сказал еще и по-английски: «Сенкью вери мач».

– У нашей англичанки тусовался, – догадался Сережа, – она на Тихонькой улице живет, близко! На всех языках примочки знает!

– У англичанки недолго, – Степа нагло смотрел на всех по очереди, – она тоже вечно занята – то уроки государственные, то частные. Жить-то ей надо! Недолго был у нее, хотя она покупала мне мои любимые консервы «Бобик-Тобик». Но мне нужна не только еда, а душевные разговоры.

– А где же ты задержался надолго, Степочка? – Агата заглядывает в его глаза, гладит морду, холодный кожаный нос. – Мы же везде искали, некоторые ревели, некоторые деньги собирали. Барбосов хотел продать мотоцикл и заплатить шантажистам.

– Где был, где был – достали вопросами. Устал.

– Девчонки до всего хотят докопаться, – презрительно морщится Барбосов, – а по-моему, пришел, и ладно. Любопытство у девчонок большое, а ум маленький.