Виртуальная любовь в 6 «Б» - Матвеева Людмила Григорьевна - Страница 8

Экстрасенсиха взглянула на Умницу с жалостью: не верить в чудеса – это очень грустно, обедняет жизнь, делает ее скучной и пресной.

– Сюда приходят те, кто верит в любовь и в сказку, что, в общем, одно и то же.

– Попочка, помолчи, – строго сказала Экстрасенсиха попугаю, а потом Умнице тоже суховато: – Расскажите о ваших неприятностях. А вдруг смогу помочь?

– Мне подрезали крылья! – воскликнула Умница с пафосом: – Раньше я мечтала, пела, почти летала. Моя молодость была прекрасной. А теперь в моем доме тоска, дети, муж, кастрюли, сковородки. И работа не приносит утешения: редактировать всех подряд, как я хочу, – не удается. Мне кажется, я улучшаю текст книги, а авторы считают – ухудшаю. Однажды одна писательница прислала директору издательства письмо: «Если у вашей редакторши такой богатый творческий потенциал, пускай напишет свою книгу. А мою требую не трогать, она портит мою работу!» Она написала это гневное письмо, и ни один человек в издательстве за меня не заступился! От обиды я перешла в другое издательство, оно называется красиво: «Птичка-невеличка». Но и там та же история.

Экстрасенсиха молча думала. За стеной запел магнитофон:

Бутусов и группа «Юпитер» пели, Морозик подпевал. Редакторша хмуро сказала:

– «Кивает головой» – неграмотно. Чем же еще можно кивать?

– Ногой! – злобно рявкнул Попка.

«Зануда», – подумала Экстрасенсиха, а вслух сказала:

– Ногой кивать нельзя, и рукой нельзя. Но песня хорошая. Может, простим ошибку?

– Песня классная, а тетка скучная. Не кидай, Экстрасенсиха, в меня тапок! Я молчу!

– Вот и муж говорит, что я скучная, – всхлипнула редакторша, – а я была веселая, пела разные песни.

– Петь можно только песни, а что еще можно петь? – зловредно спросил Попка.

– Арии, романсы, баллады, – Экстрасенсиха сдержала смех, – помолчи, Попка.

– Меня все учат, даже птица глупая, – редакторша свесила голову и загрустила.

– Давно не поете? – Экстрасенсиха перебирала на темно-вишневой скатерти драгоценные камни, от них отскакивали разноцветные лучи.

– Давно, лет десять не пою, не мечтаю, подруг растеряла. И на улице на меня мужчины не оборачиваются, хотя я не растолстела и морщин нет. А раньше хоть редко, но оборачивались. И муж не ревнует... – она громче всхлипнула и достала платок. Экстрасенсиха старалась ей сочувствовать, но посторонние мысли лезли в голову, это со всеми случается, даже с Экстрасенсихой. «Почему, – думала она, – когда плачут, вытирают нос, а не глаза? Как много загадок на свете».

Вслух она сказала:

– Как много загадок на свете. Была романтичная привлекательная девушка, а потом все это куда-то пропало.

– Вот-вот! Верните мне свежесть чувств! Молодость! Красоту! И любовь!

Экстрасенсиха крутанула хрустальный шар, он завертелся на золотой нитке, а Экстрасенсиха заговорила густым басом, каким она всегда произносит заклинания. Они похожи на простые слова, но понять их не очень легко.

– Река не течет назад, время не спешит обратно. Любовь не морковь и не картошка, она капризна и своенравна. А птицы летят против ветра, – гудел бас Экстрасенсихи, – у них сильные крылья и сильная воля. У кого нет крыльев, тот не птица, а бескрылое животное! – Экстрасенсиха замолчала, но редакторша Умница крикнула:

– Оскорбление! Я не бескрылое животное! Я человек! Пришла за помощью! И деньги заплатила! Пусть муж опять носит меня на руках, как в молодости!

Морозик за стеной громко сказал:

– Скандалом не поможешь! – И снова включил песню:

Умница огрызнулась:

– Дед Мороз должен на елке быть, а не в доме!

Но он не услышал – песня звучала громко. Специально так включил.

Экстрасенсиха нормальным, не басовитым голосом сказала:

– Чтобы все вернулось, это не в моих силах, нет такой возможности.

– А в чьих силах? – наседала Умница.

– В ваших. Будьте такой же очаровательной, как раньше. И он снова очаруется и станет влюбленным. Но поможет не мое волшебство, а ваше. Поняли?

– Любовь-морковь! – не удержался Попка.

Редакторша все поняла:

– Это трудно. Крылья подрезаны! Дома тоска, на работе тоска и полная некомпетентность! И моя, признаться, тоже. Тяжело! Скука! Крылья подрезают каждый день!

– Мы пошли с вами по второму кругу, – Экстрасенсиха остановила хрустальный шар, – закончим разговор. Ничего не вернется без ваших усилий. Желаю успехов.

Уже в пальто редакторша сказала:

– Вообще издательство – страшное место! Циничные люди! Насмешники, у них нет души!

– Крылья подрезали им! – кричал попугай.

Она ушла разочарованная. Никто не любит такие советы – трудись вовсю. Ей хотелось помощи, а ей самой чтобы было легко.

Уже в лифте до нее донеслась песня, которую слушал Морозик:

Пел Андрей Державин из «Машины времени». Редакторша знала эту песню, новую и умную, она подпевала. Сама себя услышала и обрадовалась: «Пою! Может, не все потеряно?»

Она решила в тот же вечер начать новую жизнь. Купила новую губную помаду и красивый кошелек. Она шла по улице, напевала песню про птиц и про реки. Это совпадало с тем, что говорила в своих заклинаниях Экстрасенсиха. И слова Экстрасенсихи вдруг показались Умнице очень проницательными и замечательными.

– Мы еще посмотрим! – сказала она сама себе.

Утром Агата проснулась и объявила счастливым голосом:

– Мама, я заболела! Глотать больно! – Достала из-под подушки зеркальце: – И лицо красное.

Мама сразу расстроилась. Когда мама огорчается, она начинает злиться:

– Опять ела снег? Здоровая девчонка! Как маленькая! Ела?

– Не ела, – быстро соврала Агата, – и не снег, а сосульку. И не здоровая, а больная!

Мама быстро прошла сердитой походкой к аптечке, достала градусник и сунула его Агате под мышку. Градусник холодный, Агата пискнула и хихикнула.

– Она еще хихикает! – злилась мама.

Температура оказалась тридцать восемь. Мама позвонила в редакцию:

– Агата заболела, не приду.

Потом она позвонила в поликлинику и вызвала врача.

– Кашу не буду, – заявила Агата, – аппетита нет на кашу. Не хочу наотрез.

Мама потрогала горячий лоб, заварила траву – полоскать горло.

– Чего бы ты хотела съесть, Агата? – Мама надела пальто. Она перестала злиться, глаза были тревожные.

Мама готова купить что угодно вкусное. До чего же хорошо болеть.

– Пирожное миндальное, – Агата загнула палец, – мороженое шоколадное, мандарины турецкие.

Болеть – кайф. Про мороженое она крикнула нарочно, чтобы достать маму. А мама, конечно, сейчас ответит железным голосом:

«Никаких мороженых! Горло простудила! Хватит с тебя снега, который ты ешь! На бульваре! Где собаки писают! Как дитя неразумное, честное слово!»