Горизонты любви - Картленд Барбара - Страница 5

— Полагаю, кто-нибудь встретит вас на вокзале.

— Думаю, дядя встретит меня. Моя тетя наверняка слишком занята.

— Действительно ли ваша тетя — красавица леди Уимонд?

— Я никогда не видела ее, но слышала, что она очень, очень красива.

— О да, это действительно так, — улыбнулся джентльмен. — О ней всегда пишут, как о первой красавице в Англии. Я согласился с этим, когда увидел ее на открытии парламента.

— Конечно, мы не присутствовали в Палате лордов, — заторопилась объяснить его жена, словно испугалась, как бы Айна не заподозрила мужа в хвастовстве, — но из любопытства мы наблюдали, как прибывали кареты пэров с их супругами. Их платья и бриллианты были просто великолепны!

Глаза Айны сияли.

— Вы так захватывающе это рассказываете!

— Это, действительно, было захватывающее зрелище, — ответила пожилая дама, — но вы ведь будете иметь возможность видеть леди Уимонд постоянно. Вам повезло!

— Да, да, вы правы, — отозвалась Айна. Но в то же самое время ей вспомнилось, как ее отец смеялся над светской жизнью, которая поглотила его брата и невестку.

— Карабкаются изо всех сил вверх, и все ради весьма сомнительных светских побед, — говорил он насмешливо. — Эта жизнь не для меня, Айна, и не для тебя. Она фальшива и глупа.

«Но теперь, — думала Айна, — это станет и моей жизнью, если я, хоть и страшусь этого, буду жить в доме дяди и тети».

Но, похоже, другого выхода у нее не было. После смерти госпожи Харвестер ей ничего не осталось, как вернуться в Англию.

Поезд прибыл на вокзал Виктории, и Айна смотрела в окно с тревогой, но в то же время не сомневаясь, что узнает дядю, хотя никогда не видела его прежде.

Ее отец всегда говорил, что все члену семьи Уимонд наделены характерной внешностью.

— Нравится это Джорджу или нет, но мы с ним похожи, что не мешает нам думать по-разному.

В тот момент, когда поезд остановился и проводник открыл дверь вагона, Айна почувствовала, как у нее перехватило горло. Она сразу увидела дядю, и он напомнил ей отца, которого девушка так любила.

Джордж Уимонд стоял недалеко от вагона и оглядывался вокруг. В цилиндре, с гвоздикой в петлице, он выглядел шикарно.

Распрощавшись со своими доброжелательными попутчиками, Айна пошла по платформе, уверенная, что Ханна заберет вещи и последует за ней.

Ханна ехала в другом вагоне, поскольку наотрез отказалась занять место в вагоне первого класса.

— Мое место, мисс Айна, в вагоне второго класса. Теперь, когда вам предстоит начать новую жизнь в доме ваших дяди и тети, мы с вами не можем быть на равной ноге. Я ваша горничная и никто больше, не забывайте об этом!

— Горничная или нет, но я люблю тебя, Ханна! — запротестовала Айна. — Если бы ты не заботилась обо мне после смерти мамы, я была бы совсем беспризорной, ты же знаешь!

— Возможно! — сурово заметила Ханна. — Но я знаю, как мне следует себя вести. И не хочу, чтобы другие указывали мне мое место!

Айна понимала, что Ханна права, но ее сердце замирало при мысли о том, что ждало ее впереди.

Они с отцом вели совсем другую жизнь. Путешествовали по свету, побывали во многих экзотических странах, но в каждой из них ее отец редко оставался больше, чем на год.

Они жили, пока отец запечатлевал на холсте необычные пейзажи или портреты людей, которые чем-то привлекли его внимание.

Затем они перебирались куда-нибудь еще, где, по его мнению, их ждали более интересные впечатления.

Для Айны все страны, которые они повидали, таили в себе особое очарование. Но она прекрасно понимала, что без Ханны она чувствовала бы себя потерянной и по-настоящему несчастной. Ведь ее отец увлекался не только живописью.

Иногда он бесследно исчезал на несколько недель, и Айна понятия не имела, где он и чем занимается.

Ханна если и знала, предпочитала не говорить об этом и не поощряла излишнее любопытство Айны, стараясь, чтобы внимание девочки было сосредоточенно на учебе.

— Папе все равно, умна я или нет, — сказала Айна однажды.

— С чего это вы надумали такое, — возразила Ханна. — Ему быстро надоест, если вы будете так же невежественны, как те чернокожие, которых он рисует. Они и сказать-то ничего не могут, знай протягивают руки за платой.

Глаза Айны заискрились, и с того дня она упорно трудилась, решив, что ее успехи доставят радость отцу.

Роланд Монд часто разговаривал вечерами с дочерью совсем как со взрослой, и она начала понимать, что отец ценит ее общество, что она дает ему что-то, чего ему не хватало.

Он был умен, и рассказы его гостей Айна всегда слушала с большим интересом, хотя понятия не имела, кто они, эти его друзья, и чем занимаются.

Зато она знала, что как только место их пребывания переставало интересовать отца, они переезжали.

И вот в прошлом году отца не стало.

Месяца два он жаловался на боль в груди, но решительно отказывался следовать советам доктора, как ни упрашивала его Ханна.

А однажды утром его камердинер нашел своего хозяина мертвым. Он лежал поперек кровати, на которую, видимо, упал во время сердечного приступа.

— Ваш отец, должно быть, время от времени испытывал очень сильные боли, — сказал Айне врач.

Она подумала тогда, что это очень похоже на ее отца. Он не желал поддаваться болезни и предпочитал страдать, но не Допускал, чтобы вокруг него суетились.

После смерти отца Айна собиралась написать дяде, но пожилая дама, госпожа Харвестер, их соседка по вилле, которую арендовал ее отец близ Ниццы, проявила участие к осиротевшей девушке.

Услышав от своих слуг о смерти благородного Роланда Монда, она незамедлительно послала за Айной и пригласила пожить у нее.

И Айна приняла приглашение.

Когда девушка годом раньше впервые встретилась с госпожой Харвестер, она сразу отметила, как сильно ее вилла отличается от той, которую занимали они с отцом.

У госпожи Харвестер был превосходный вкус. Бесценную антикварную мебель она привезла из своего дома в Англии. Были у нее и картины знаменитых старых мастеров.

Госпоже Харвестер было в то время уже за семьдесят. Жила она одиноко и сначала лишь наблюдала из окна за Айной, когда та играла в саду.

Потом она сочла нужным отправиться с визитом к Роланду Монду, и оказалось, что у них есть общие знакомые.

— Хотя я не думаю, что они помнят меня, — признался отец Айны. — Я не был в Англии уже много лет.

— Отчего же? — спросила миссис Харвестер.

— Для меня это невыносимо. Мое семейство занимается тем же, чем занимались наши предки и сто, и двести лет назад. А я все время жажду чего-то нового. Англия предсказуема как проповедь в страстную пятницу!

Миссис Харвестер тогда рассмеялась.

Она пригласила Роланда Монда заходить к ней, но обычно ее навещала Айна, очарованная убранством соседней виллы.

К тому же миссис Харвестер многое могла рассказать о каждой вещи, и это потрясало девушку.

— Расскажите мне вот об этом, — бывало, просила Айна, остановившись подле инкрустированного секретера или шкатулки для рукоделия, которая, возможно, принадлежала самой королеве, давно умершей.

Миссис Харвестер знала историю всех своих вещей, и это были истории, совсем не похожие на книжные. Такие сведения можно было почерпнуть только из первых рук.

После смерти Роланда Монда Айна и Ханна с благодарностью приняли приглашение миссис Харвестер и переехали на ее виллу.

Обе они знали, хотя никогда не говорили об этом друг с другом, что это оттягивает тот роковой час, когда им придется возвратиться в Англию.

Когда дядя прислал Айне соболезнования по поводу смерти ее отца, спрашивая в письме и об ее планах на будущее, она ответила, что остается у миссис Харвестер, знакомой ее отца. Никаких предложений со стороны Джорджа Уимонда не последовало.

Но, к несчастью, умерла и госпожа Харвестер, и для Айны было тяжелым ударом потерять вслед за отцом свою благодетельницу.

После ее смерти Ханна настояла на их возвращении в Англию.