Гордая принцесса - Картленд Барбара - Страница 3

– Два дня назад, ночью, – ответил полковник, – его люди ворвались в тюрьму в Витоци и освободили всех узников!

– А охрану убили?

– Нет, никто не пострадал. Солдат просто связали и бросили в озеро, но там так мелко, что никто не утонул. Однако подобное унижение забудется не скоро!

Голос полковника звучал сурово, но Илона невольно рассмеялась.

– Тут нет ничего смешного, ваше королевское высочество! – с укоризной заметил майор Касса.

– Простите! – извинилась Илона. – Но не далее как вчера, глядя на гвардейцев во дворце, я подумала, какой у них напыщенный вид в новой форме, придуманной отцом! Жителям Витоци, наверное, доставило немалое удовольствие посмотреть на связанную охрану, сидящую в пруду, хотя для солдат это испытание не из приятных!

– Я лишь пытаюсь предупредить ваше королевское высочество, – осуждающе произнес полковник Сеаки, – что вам не следует заезжать на территорию Шароша. Вас могут подвергнуть оскорблению или, еще того хуже, похитить! – Помолчав, он выразительно добавил: – Разумеется, для того, чтобы принудить его величество отменить некоторые из новых законов!

– Что же это за новые законы, из-за которых поднялось столько шума?

Полковник замялся:

– Об этом, ваше королевское высочество, вам лучше расспросить короля.

– Вы же прекрасно понимаете, что я не стану к нему обращаться. Я боюсь отца не меньше, чем вы, полковник!

– О каком страхе идет речь? Я питаю к его величеству глубокое уважение и подчиняюсь всем его приказаниям.

– Но вы же боитесь его! – настаивала Илона. – Ну будьте же честны! Отец всем внушает страх. Вот почему, несмотря ни на что, мне было так хорошо все эти годы жить вдалеке от Добруджи! – Вздохнув, она огляделась. – Правда, мне очень не хватало этих невероятно красивых мест и, конечно, наших замечательных лошадей!

Наклонившись вперед, она ласково потрепала загривок коня, выпрямилась и решительно произнесла:

– Скажите мне правду, полковник, а потом мы поскачем галопом по этой прекрасной земле!

Полковник потеплевшим взглядом окинул девушку:

– Что ж, извольте. Знайте, принцесса: большую часть населения взбесили два закона. Во-первых, король потребовал от каждого землевладельца половину урожая отдавать государству!

– Иными словами… ему! – тихо произнесла Илона.

– Во-вторых, – продолжал полковник, проигнорировав замечание девушки, он под страхом смерти изгнал всех цыган.

– Но это же смешно! – воскликнула Илона. – Цыгане всегда жили в мире с нами. Я помню, мама рассказывала мне, как жестоко с ними обращались в Румынии и каким страшным пыткам их подвергали. – Подумав, она добавила: – В Венгрии их тоже преследовали еще со времен Марии Терезии, а затем Иозефа II.

– Это правда, принцесса, – пробормотал майор Касса.

– Но они всегда были неотъемлемой частью нашей жизни!

– Король распорядился, чтобы они покинули страну, – заметил полковник Сеаки.

– Но куда же они пойдут? Разве что в Россию, но русские нас не любят и вряд ли примут наших цыган.

– Принц Аладар приводил королю убедительные доводы против этого решения.

– А он, конечно, и слушать не стал! – прошептала Илона.

– В последнее время принят ряд других законов, вызвавших немалые разногласия. Армию, конечно, укрепляют, но ситуация, скажу честно, не из благоприятных.

Илона улыбнулась офицерам: – Ничего удивительного! Благодарю вас, господа, за рассказ. Не беспокойтесь, я не злоупотреблю вашим доверием. – Посмотрев вдаль, она сказала: – А теперь я хочу мчаться во весь опор и забыть обо всем, кроме одного – что это самое красивое место на свете!

Она коснулась коня кнутом, и он резко пустился галопом по заросшей травой степи.

Под громкий стук копыт Илона думала, что нет ничего более приятного, чем быстрая езда верхом.

По дороге к дому она невольно бросала взгляды на работающих в полях крестьян, и ее поразил их мрачный и угрюмый вид. Неужели ей изменила память? Ведь она всегда представляла своих соотечественников доброжелательными, улыбающимися людьми!

Ничто здесь не изменилось: те же деревянные дома с балконами, утопающими в цветах, расписные вывески придорожных гостиниц, прекрасные сады, где любили собираться посетители, чтобы насладиться прекрасным местным вином. Стояла пора цветения акаций, придававших пейзажу необыкновенную красоту. По-прежнему в полях паслись стада коров с белыми рогами, иногда перевязанными бантами, отары шерстистых овец и табуны черно-белых жеребят.

Местные женщины в ярких юбках и с косами до колен отличались самобытной красотой, мужчины же имели живописно-лихой вид благодаря гусарского типа курткам, небрежно свисающим с плеч, красным поясам и круглым фетровым шляпам с залихватски задранными полями. На некоторых из них были высокие сапоги со шпорами, и Илона знала, что лучших наездников не сыскать ни в одной стране.

Все выглядело так же, как и прежде, но все же чего-то не хватало! Наконец она поняла, в чем дело.

Жители Добруджи всегда связывались в ее сознании с музыкой, песнями и смехом. Они пели за работой в поле, пели ведя на пастбище скот, пели возвращаясь с охоты с добычей, обычно серной или оленем. Теперь же казалось, что на всей земле стояла тишина, а одежда крестян выглядела поношенной и убогой.

Цыгане и прежде часто ходили в лохмотьях, но не крестьяне, которые всегда очень следили за своей внешностью.

Илона со своим эскортом приближалась к дворцу – великолепному зданию, вот уже несколько веков возвышающемуся над равниной.

Каждый следующий монарх перестраивал дворец по своему вкусу, но особое рвение показал дед Илоны, украсивший его различными башнями и башенками, не забыв при этом сделать его неприступной крепостью.

Однако это не повредило дворцу и он выглядел очень живописным и нарядным. Но только издали. Вблизи же все строение зловеще напоминало о тех днях, когда защитникам крепости выгоднее всего было находиться выше противника, имея прекрасный обзор и удобную позицию для стрельбы.

Чтобы дворец не производил устрашающего впечатления, бабушка Илоны насадила вокруг него деревья, и теперь, когда цвели миндаль и персики, башни и шпили поднимались над ними, как бесплотная мечта. Внутри замка также росли прекрасные сады.

Входя в огромные чугунные ворота, защищающие дворец от вражеских войск и банд грабителей, Илона подумала: живя в таком прекрасном месте просто невозможно не быть счастливым. Но, к сожалению, ей было прекрасно известно, что во дворце Радака нет места счастью.

Живя во Франции, она не надеялась когда-нибудь снова увидеть родные места. Мать нередко говорила ей; «Мы никогда не вернемся, Илона. Пусть здесь мы не пользуемся влиянием, пусть у нас мало денег, но зато спокойно на душе!»

Когда мать вспоминала прошлую жизнь, в глазах ее всегда появлялся ужас, а голос срывался

от волнения.

Сначала Илона не понимала, как мать могла отказаться от своего положения королевы Добруджи, оставить друзей и расстаться с жизнью, которую вела целых восемнадцать лет.

Королева Гизела оставила мужа очень спокойно, без театральных эффектов, что само по себе произвело большее впечатление, чем если бы она устроила скандал и искала сочувствия к себе. Она долго страдала от тирании и грубости мужа, становившегося с годами все более жестоким, пока ее жизнь не стала совершенно невыносимой.

Королева и дальше терпела бы эту жизнь, если бы не Илона. Желая выплеснуть на кого-то свою ярость, король нередко избивал жену почти до бесчувствия, но когда он начал поднимать руку на дочь, королева, спокойная, кроткая и, как он полагал, всецело покорная его воле, восстала.

Однажды она попросила разрешения навестить в Будапеште своих родителей. Король не мог отказать: ее отец старел и, по слухам, чувствовал себя не лучшим образом. Из Венгрии королева написала, что не намерена возвращаться в чистилище, которое ждало ее в Добрудже.

С отцом остался семнадцатилетний сын – принц Юлиуш, только что начавший военную карьеру: мать не могла допустить, чтобы ее сын стал дезертиром.