Форель и Фемида - Марш Найо - Страница 3

— Что за ясный вечер! — воскликнула с удовольствием сестра Кеттл. — И видно все как на ладони. Скажите, капитан, — спросила она, заметив, что он вздрогнул от такого обращения, — вы бы смогли отсюда попасть из своего лука в леди Лакландер?

Сайс бросил взгляд на тяжеловесную фигуру на другой стороне долины. Он пробормотал, что может, дескать, попасть в лоскуток ткани с двухсот сорока ярдов, и двинулся дальше. Удрученная его манерами, сестра Кеттл подумала: «Надо бы тебе немного подтянуться, мой милый».

Он вел велосипед вниз по пыльной дорожке, окаймленной густым кустарником, а сестра Кеттл шагала за ним.

— Говорят, — сказала она, — что как-то раз у реки вы попали в мишень, в которую вовсе не целились.

Сайс замер. Сестра Кеттл увидела, как у него на шее выступили капли пота. «Пьяница, — подумала она. — Слабак. Позор! А ведь был настоящим мужчиной, когда держал себя в руках».

— Черт побери! — воскликнул Сайс и стукнул кулаком по седлу. — Да вы про эту проклятую кошку?

— Да, а что?

— Черт побери, это был несчастный случай. Я ведь говорил этому старому ослу. Несчастный случай! Я люблю кошек.

Он обернулся и посмотрел на сестру Кеттл. Глаза его затуманились, губы дрожали.

— Я люблю кошек, — повторил он.

— Всем свойственно ошибаться, — успокоительным тоном сказала сестра Кеттл.

Капитан протянул руку к луку и указал на калитку в конце тропинки.

— За этой калиткой — Хаммер, — сказал он и с очаровательной стеснительностью добавил: — Простите меня — я, как видите, неинтересный собеседник. Спасибо, что несли лук. Еще раз спасибо.

Сестра Кеттл вернула ему лук и взялась за руль.

— Доктор Марк Лакландер, может быть, и молод, — сказала она ему напрямую, — но он способный врач — я таких за тридцать лет работы не встречала. На вашем месте, капитан, я бы попросила его хорошенько за вас взяться. Благодарю за помощь. Всего вам доброго.

Она вывела велосипед через калитку и двинулась через рощицу по тропинке, которая вилась в густой траве. По дороге к дому она услышала у себя за спиной, в «Нагорье», звон тетивы и удар стрелы о мишень.

— Бедолага, — пробормотала сестра Кеттл с сочувствием, но и не без раздражения. — Не везет ему. И как его уберечь от беды?!

И со смутной тяжестью на душе она покатила велосипед к розарию Картареттов, откуда доносилось щелканье садовых ножниц и негромкое женское пение.

«Это либо супруга, — подумала сестра Кеттл, — либо падчерица. Приятная мелодия».

Тут вступил мужской голос:

Слова жутковатые, подумала сестра Кеттл, но в целом очень мило. Что делается в розарии, ей не было видно, так как вокруг рос боярышник, но дорожка вела туда, и как раз по ней следовало идти, чтобы попасть к дому. На сестре Кеттл были туфли на резиновой подошве, так что ее шаги на вымощенной плитками дорожке были еле слышны. Тихонько позванивал велосипед. Сестре Кеттл почудилось, что вот-вот она станет свидетельницей в высшей степени деликатной сцены. Она. приблизилась к зеленой арке, и тут женский голос, прервав пение, сказал:

— Обожаю эту мелодию.

— Как странно, — ответил мужской голос, от которого сестра Кеттл так и вздрогнула, — как странно, что в комедии звучит такая печальная песня. Тебе так не кажется, Роза? Роза, милая…

Сестра Кеттл звякнула велосипедным звонком, прошла под аркой и посмотрела направо. Там она обнаружила мисс Розу Картаретт и доктора Марка Лакландера, глядевших друг на друга с таким выражением, которое не оставило у нее никаких сомнений.

Мисс Картаретт была занята тем, что срезала розы и укладывала их в корзинку, которую держал доктор Лакландер. Покраснев до корней волос, доктор сказал:

— Боже мой! Господи! Добрый вечер.

А мисс Картаретт произнесла:

— О, привет, сестра. Добрый вечер. — И тоже покрылась румянцем но более нежным, чем доктор Лакландер.

— Добрый вечер, мисс Роза, — ответила сестра Кеттл. — Добрый вечер, доктор. Вы, надеюсь, не в претензии, что я срезала угол и прошла через Хаммер.

Затем она с должной почтительностью обратилась к доктору Лакландеру.

— Тут у девочки абсцесс, — сказала она, объясняя таким образом причину своего появления.

— Да-да, — кивнул доктор Лакландер. — Я ее осмотрел. Речь о дочке вашего садовника, Роза.

И оба они заговорили с сестрой Кеттл, которая слушала их с полнейшим добродушием. У нее была романтическая жилка, и ей доставляло удовольствие волнение доктора Лакландера и выражение робости на лице Розы.

— Сестра Кеттл, — говорил между тем доктор Лакландер, — добра как ангел и согласилась посидеть с дедушкой сегодня ночью. Ума не приложу, что бы мы без нее делали.

— А потому, — перебила его сестра Кеттл, — пойду-ка я дальше, а то опоздаю на дежурство.

Они улыбнулись ей и закивали. Она расправила плечи, иронически глянула на свой велосипед и двинулась через розарий.

«Ну, — думала сестра Кеттл, — уж кто-кто, а эти влюблены друг в друга по-настоящему. А я-то, слепая, ничего не замечала! Вот так штука!»

Приободрившись после этой встречи, как после чашки крепкого чая, она направилась к домику садовника — ее последней остановке на пути в Нанспардон.

Когда наконец фигура в форменном платье медсестры исчезла за пределами розария, Роза Картаретт и Марк Лакландер посмотрели друг на друга и разразились нервным смехом.

Лакландер произнес:

— Она просто чудо, ваша милая Кеттл, но сейчас я бы вполне обошелся без нее. Мне, пожалуй, надо идти.

— Ты не хочешь повидать моего папу?

— Хочу. Но время не позволяет. Дедушке ничем особенно не поможешь, но он любит, когда я рядом.

— Как только папа вернется, я сразу ему все передам. Он зайдет немедленно.

— Мы будем очень ему признательны. Дедушка придает большое значение его визиту.

Марк отвел в сторону корзинку, которую держал в руках, и произнес:

— Дорогая!

— Не надо, — сказала она, — ну, пожалуйста.

— Не надо? Ты хочешь отговорить меня? И все напрасно?

Роза неловко повела рукой, приоткрыла рот, но ничего не сказала.

— Так вот, — промолвил Марк Лакландер, — позволь сообщить тебе, что я намерен просить твоей руки. Я страстно тебя люблю и считаю, что мы составим хорошую пару. Разве я ошибаюсь?

— Нет, — ответила Роза.

— И я знаю, что нет. Мы чудесная пара. Так в чем же дело, ради всего святого? Не говори только, что любишь меня как брата, — я все равно тебе не поверю.

— Я этого и не говорю.

— В чем же дело?

— Я не могу обручиться с тобой и тем более — выйти замуж.

— Ага! — воскликнул Лакландер. — Вот оно что! Так я и думал. Да возьми ты у меня эту чертову корзину! Ну вот. Пойдем сядем на скамейку. Я не уйду, пока не выясню, в чем дело.

Роза пошла за доктором, и они уселись рядом на садовой скамье, поставив корзину с розами на землю. Лакландер снял с ее руки плотную перчатку и сжал ее ладонь в своей.

— Ну, говори же, — потребовал он. — Ты меня любишь?

— Не надо на меня так рычать. Да, люблю.

— Роза, милая, я так боялся, что ты ответишь иначе!

— Пожалуйста, выслушай меня, Марк. Ты, конечно, не согласишься ни с одним моим словом, но все-таки послушай.

— Ладно. Я знаю, куда ты клонишь, но… Говори!

— Ты ведь видишь, как мы живем. Я имею в виду расстановку сил в доме. Ты ведь и сам должен понять, как важно для папы, чтобы я была все время рядом с ним, под боком.

— «Под боком»… Как забавно это звучит в твоих устах — ты словно маленькая девочка, которой хочется стать совсем-совсем взрослой. Ну ладно, твоему отцу нравится, что ты все время рядом. На здоровье — так и останется после нашей свадьбы. Неверное, Мы половину времени будем жить в Нанспардоне.

— Дело куда серьезнее, — сказала Роза и замолчала.