Смерть пэра - Марш Найо - Страница 56

Глава 16

Ночь сгущается

Роберта, находясь в каком-то трансе, выразила готовность провести остаток этой бесконечной ночи в неизвестном доме с явно помешанной вдовой убитого пэра. Лорд Чарльз проявил резкость, которая удивила Роберту. Когда Шарло сказала, что поедет на Браммелл-стрит, он резко ответил: «Я категорически это запрещаю, Имми». Роберту еще больше удивило, что Шарло сразу послушалась. Фрида выдвинула свою кандидатуру, но без особого энтузиазма, и Шарло с сомнением посмотрела на нее. Поэтому Роберта, опасаясь, что говорит что-то неподходящее, и надеясь, что наконец может что-то сделать для Миногов, робко предложила себя. За исключением Генри, всех охватило радостное облегчение. Роберта знала, что Миноги, находясь под впечатлением смутных представлений о мужественных колонистах, всерьез считали, что все жители колоний меньше поддаются превратностям судьбы, чем их английские ровесники. Они просто очаровательно проявляли свою благодарность и заботливо спрашивали, уверена ли она, что ей это не трудно.

— Ты даже не увидишь тетю В., — заверила Фрида, а Шарло добавила:

— И ты действительно просто должна посмотреть этот дом, Робин. Не могу даже описать тебе, на что он похож! Викторианская мрачность, а по стенам набитые чучела. Просто фантастика!

— Не понимаю, почему ехать должна Робин, — нахмурился Генри.

— Робин сама говорит, что она не возражает, — заметила Фрида. — А если поедет и Нянюшка, то Робин в большей безопасности, чем сокровища британской короны. Какая Робин прелесть, правда, мама?

— Она самая добрая девочка, это точно, — подтвердила Шарло. — Право, Робин, милая, ты уверена?

— Я совершенно уверена, если вы считаете, что меня там будет достаточно.

— Да там просто должен быть кто-нибудь, чтобы успокоить сиделок. Если Вайолет почему-то начнет устраивать сцены, ты всегда можешь позвонить сюда. Но я уверена, что этого не будет. Она может даже и не знать, что ты там.

Так все и устроилось. Констебль Мартин, покинув кресло, упорно глазел на портрет Минога викторианской эпохи. Лорд Чарльз отправился побеседовать с Аллейном. Фрида старательно красилась, близнецы мрачно листали старые номера «Панча». Шарло, отказавшись идти спать, пока не закончатся все допросы, забросила ноги на стол и закрыла глаза.

— С каждой минутой, — усмехнулся Генри, — эта комната все больше напоминает приемную зубного врача. Робин, вот тебе ужасно старый номер «Светских сплетен». Хочешь почитать и довершить картину?

— Спасибо, Генри. А ты что читаешь?

— Певца английской словесности. Читаю «Макбета». Шекспир написал об убийстве весьма кровавые куски…

— А тебе нравится Бард?

— Наверное, да. Время от времени я его перечитываю.

— В данном случае, — сказал Стивен, — читать «Макбета» — д-дурной вкус.

Фрида немедленно продекламировала сценическим голосом:

— Чего же еще от тебя ждать, — язвительно буркнул Колин.

Роберта переворачивала страницы «Светских сплетен», но не могла утешиться миниатюрами, выполненными с дам, которых, казалось, слегка мутило, и моментальными снимками тех же или очень похожих дам, которые выглядели на фото или контуженными или шизофренически веселыми. Она хотела бы отложить журнал, но это у нее не получилось, потому что, быстро подняв глаза, она обнаружила, что на нее пристально смотрит Генри. Робертой овладели странные мысли. Она полагала, что многих дам со страниц «Сплетен» Генри знал лично. Возможно, одной из них была таинственная Мэри. Может быть, она была длинноногой нимфой с гладким холеным видом, который не по карману простенькой провинциалке. Так почему же, думала Роберта, несмотря на то что в доме убийство и все обращаются с нею пусть и очень мило, но рассеянно, она чувствует себя такой счастливой, хотя Генри на каждом шагу поджидают богатые, ухоженные наследницы? И прежде чем она успела осадить свое воображение, ей представилось, как эти выхоленные дамы ускользают от Генри, потому что он оказался замешан в убийстве, а истинная ценность ее, Роберты Грей, раскрывается перед ним во всем блеске. Эти фантазии так заняли ее ум, что она даже не заметила, как прошло время. Когда вернулись Найджел Батгейт и лорд Чарльз, она даже удивилась, почему их так мало допрашивали в столовой. Она встряхнулась и заметила, что лорд Чарльз выглядел совершенно отрешенным, а Найджел Батгейт — удивительно встревоженным.

— Имми, дорогая, — спросил лорд Чарльз, — почему ты не пошла спать?

— Если кто-нибудь еще, — отозвалась Шарло, — спросит меня, почему я не в постели, при этом прекрасно зная, что моя постель занята умалишенной вдовой, я тут же попрошу мистера Мартина его арестовать.

— Ну, постель уже скоро освободится. Аллейн говорит, что она может отправляться домой, а Робин и Нянюшка могут поехать с ней. Он посылает еще и полицейского, так что, дорогая моя Робин, ты будешь в полной безопасности. Остальные же… — лорд Чарльз отвлекся в поисках монокля, — могут идти спать.

— Кроме меня, — заявила Фрида. — Мистер Аллейн захочет со мной поговорить, несомненно. Очевидно, он оставил меня напоследок.

— О тебе он ничего не говорил.

— Поживем — увидим, — ответствовала Фрида, поправляя прическу.

Вошел Фокс.

— Простите, миледи, — сказал он, — мистер Аллейн просил меня поблагодарить вас, его светлость и других леди и джентльменов за их терпение и любезность и сказать, что больше он вас сегодня беспокоить не будет.

— Ну-ка, попробуй с достоинством удалиться в ответ на такое, — безжалостно сказал Генри, глядя на Фриду.

Могло ли это быть, смутно удивилась про себя Робин, что всего сорок восемь часов назад она упаковывала этот самый чемодан в каюте? Время, подумалось ей, совсем теряет свое привычное значение, когда происходят странные вещи. Невероятно, что она проспала в Англии всего одну ночь. На дне чемоданчика валялись всякие мелочи, которым она пока не смогла найти места: последнее меню с корабля, изрисованное подписями, которые уже потеряли свой смысл, моментальные снимки соревнований на палубе, листок писчей бумаги из кают-компании… Они принадлежали совсем далекому от нее времени, и все же на миг Роберте страстно захотелось снова оказаться в своей уютной каюте. Она вспомнила, как по ночам, лежа в постели, она с наслаждением слушала плеск волн, отмечавший продвижение лайнера по океану. Девушка упаковала вещи, стараясь не забыть, что может ей понадобиться, и гадая, сколько времени ей придется прожить на Браммелл-стрит с сумасшедшей тетушкой Миногов. В соседней комнате, у Шарло, раздавались какие-то звуки, и наконец Роберта услышала, как открывается дверь. Неуклюжие шаркающие шаги послышались в коридоре, а потом донесся профессионально успокаивающий голос сиделки:

— Ну вот, ну вот, скоро мы будем дома, в уюте, в собственной теплой постельке. Пойдемте, моя дорогая. Сюда, вот так…

В ответ раздался низкий скрипучий голос леди Вутервуд:

— Оставьте меня в покое. Где Диндилдон?

— Я тут, миледи. Пойдемте, миледи. Мы едем домой. Роберта услышала, как они прошли мимо и вышли на лестницу. Она защелкнула крышку чемодана, но все еще сидела на полу, когда зазвенели кольца шторы, отделявшей ее импровизированную комнату от коридора. Она быстро обернулась и увидела Генри.

На нем были пальто и шарф, а в руках он держал небольшую охапку одежды.

— Привет, Робин, — сказал Генри. — Я тоже отправляюсь на Браммелл-стрит. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Генри! Что ты! Я страшно рада!

— Тогда все в порядке. Я спросил у Аллейна. Ему кажется, что так и надо сделать. Я только упакую это барахло, потом мы поймаем такси и поедем. Мама позвонила туда и предупредила слуг. А Диндилдон известила тетю В.