Смерть пэра - Марш Найо - Страница 23

— Как ни странно, знаю. Он учился со мной на первом курсе в медицинском колледже при больнице святого Фомы. Довольно приятный тип. Для него, конечно, дело щекотливое, поскольку он семейный доктор.

— Может, и не такое уж щекотливое. Давайте надеяться, что все окажется просто. Какой-нибудь удобный маньяк-убийца, который случайно шлялся по верхнему этажу дома на Плезанс-Корт и совершенно потерял голову при виде пожилого пэра в лифте. Будем надеяться, что среди близких зуб на него точить было некому. Нам надо свернуть сюда… Каким образом кто-то может извлекать наслаждение из убийства — для меня главная головоломка в психологии.

— А разве с вами никогда не случалось, — спросил Кертис, — чтобы вы с жадностью читали в газетах отчеты об убийствах?

— О да. Конечно.

— А что, сейчас вам от них уже становится скучно? Аллейн ухмыльнулся.

— Нет, — ответил он. — Меня совершенно не тяготит моя работа. Иногда от рутины делается просто отчаянно тошно, но притворяться, будто мне скучно, было бы жеманством. Меня вообще интересуют люди, а дела об убийствах теснейшим образом связаны с людьми. Каждый из нас заперт в своем психологическом бомбоубежище, надежном, непроницаемом, и вдруг — на тебе! — хорошенький взрыв. Большинство дел об убийствах на самом-то деле весьма прозаичны и убоги, но в них всегда существует элемент, который пресса называет психологической точкой зрения. И все равно, Кертис, все это страшно интересно. Надо, наверное, совершенно зачерстветь на работе, чтобы не чувствовать ничего, кроме чисто профессионального интереса. О господи, вот мы и на месте.

Машина остановилась. С привычным видом людей, спешащих по делу, который так часто выдает полицию, четверо вышли из нее и поднялись по ступенькам. Точильщик, возвращавшийся после весьма прибыльного дня работы в Челси, остановился на углу Плезанс-Корт и обратился к мальчишке-газетчику.

— Чего там стряслось-то? — оживленно полюбопытствовал точильщик.

— Где чего стряслось?

— Да там вот! В этих домах.

Газетчик посмотрел, куда указывал точильщик.

— Ух ты, мать честная! Копы!

— Копы! — презрительно фыркнул точильщик. — Не просто копы! Да ты глаза разуй: это ж Красавчик Аллейн!

— Елки-палки, да ты прав, ей-богу! И как это я его проглядел! Я ж продаю газет вдвое против обычного, когда в них есть про Красавчика Аллейна. Елки-палки, ты глянь, и фотограф тоже тут! Это точно фотограф! А тот вон тип — он дока по отпечаткам пальцев.

— Значитца, дельце для Ярда, — заключил точильщик.

— Угу. Убийство, — согласился газетчик.

— Не обязательно. Мальчишка ухмыльнулся:

— Дудки! А зачем тогда фотограф, если не убийство? Щелкнуть лифтера на память, что ли? Ну погодите! Если в «Стандард» напишут про Красавчика Аллейна, у меня наверняка будет тройная выручка!

Газетчик, вдохновленный надеждой на совершенное убийство, понесся дальше с воплями «Газетку, сэр, купите „Стандард“, сэр!». Точильщик задумчиво поднял из канавы окурок сигареты и спрятал его в жилетный карман. Рядом остановилась вторая машина, и четверо констеблей, прибывших в ней, вошли в дом.

Мальчишка-газетчик появился снова и занял свой наблюдательный пост с невинно-нахальным видом.

— Ну чего, — спросил его приятель, — чего-нибудь вынюхал?

— Несчастный случай вроде как.

— Чего за случай-то?

— Старому хрычу вырезали в лифте глаз.

— Побожись!

— Да, — произнес газетчик тоном много повидавшего человека, — что ж, не повезло бедолаге. Не жилец он.

— Помер?

Газетчик махнул рукой и скорчил гримасу.

— Окоченел уж.

— Во дела!

— Несчастный случай, они говорят! Как бы не так! — фыркнул проницательный газетчик с непередаваемым презрением.

— Несчастный случай?… М-да…

— Ага, с фотографами и полицией со всех сторон, — покрутил головой газетчик. — Нет уж, я иначе думаю.

Точильщик подхватил козлы своего точильного камня и поплелся по Плезанс-Корт, останавливаясь на углах, чтобы заунывно исполнить профессиональный гимн:

— Ножи-ножницы точим-вострим! Ножи-ножницы точим-вострим!

Его голос далеко разносился в вечернем воздухе. Аллейн услышал его, когда нажал кнопку звонка в квартиру Миногов.

— Ножи точим-вострим!

Глава 8

Аллейн знакомится с Миногами

Фокс уделил орудию убийства самое пристальное внимание: тесак был привязан к куску картона и лежал в длинной коробке. Аллейн поднес коробку к лампе. Серебряное накладное кольцо на ручке тесака блеснуло на свету. Само лезвие уже не блестело — оно успело подсохнуть.

— Омерзительно, — пробормотал Аллейн и положил коробку. — Это ваше, Бэйли. Нож поднимали только за кончик.

— Это я постарался, — с оттенком гордости в голосе отозвался доктор Макколдунн. — Я подумал, что лучше по возможности не касаться кольца, хотя, когда вынимал нож…

— Ну ладно, все равно попробуйте кольцо и верхнюю часть лезвия, Бэйли, — сказал Аллейн.

— Чертовски здоровенный нож, прямо топор какой-то, — заметил доктор Кертис.

— Да. Старый нож, в наши дни люди используют их для разрезания бумаги.

— Этот взялся из кухни, — сообщил Фокс.

— Вот как? Ну ладно, посмотрим тело с вашего позволения, доктор Макколдунн.

Они подошли к кровати. Фокс наклонил лампу. Доктор Макколдунн откинул простыню.

— Мы не делали ничего, — объяснил он. — Я подумал, что при таких обстоятельствах…

— Да, конечно. Леди Вутервуд не видела его в таком виде?

— Нет. Миледи не пришла. Может, оно и к лучшему.

— Пожалуй, — согласился Аллейн, глядя на страшную голову горгоны Медузы на подушке. — Оно к лучшему.

— Да уж, — рассеянно пробормотал доктор Кертис. — Что не красавчик, то не красавчик.

Он наклонился, и Фокс передвинул лампу поближе.

— Мне показалось странным, доктор, что он так долго прожил, — проговорил Фокс.

— Голова — очень странная штука, — заметил доктор Кертис рассеянно. — Бывали случаи, когда люди выживали в таких обстоятельствах… Под каким утлом был нанесен удар, Макколдунн?

— Слегка вверх. Но направление могло измениться. — Да.

— Вы говорите, Фокс, он пытался что-то проговорить?

— Да нет, сэр, так не скажешь. Он просто издавал звуки.

— Я полагаю, весьма маловероятно, чтобы он мог что-нибудь сказать, — заметил доктор Макколдунн. — Но мистер Фокс считал, что все равно есть какой-то шанс. Как говорит доктор Кертис, при травмах мозга случаются странные вещи. Бывали случаи…

— Знаю. А что за отметины возле глаз? Застойные трупные пятна?

Доктора переглянулись.

— Мне кажется, нет, — неуверенно произнес доктор Макколдунн.

— Похоже на синяки, — сказал доктор Кертис. — Тут трупных пятен не бывает. По крайней мере не тогда, когда труп лежит в таком положении.

— Фокс, они сказали, что убитый сидел в правом углу скамьи?

— Да, сэр. Именно так.

— Взгляните на его левый висок, Кертис, хорошо? Доктор Кертис стал снимать повязку с левого глаза.

— Вы совершенно правы, Аллейн, — сказал доктор Макколдунн. — На виске под бинтом есть царапина. Я собирался ее вам показать. Да, вот она.

Точным осторожным движением Аллейн положил свою длинную левую ладонь поверх изуродованной левой глазницы и остекленевшего правого глаза покойного лорда. Основание ладони легло на правую сторону лица, большой палец протянулся вдоль щеки трупа.

— Там в лифте какая-то кованая решетка с загогулинами и шишечками, — сообщил Фокс. — На одной из этих шишечек заметно пятно крови, смазанное. Такое впечатление, что его пытались вытереть.

— Вот как? — пробормотал Аллейн и убрал руку. — Надо его отсюда увезти, — добавил он.

— Я оставил распоряжение насчет перевозки в морг.

— Да. Спасибо, Кертис. Вы произведете вскрытие завтра?

— Да.

— Я думаю, что мы хорошенько осмотрим лифт, прежде чем разговаривать с семьей. Вы можете начать работать здесь, Бэйли. Попробуйте снять отпечатки пальцев с этих синяков. Лучше попробуйте по всему лицу. Есть все-таки некоторая, хотя и слабая надежда… Потом займитесь тесаком. А потом приходите в лифт. И еще, Томпсон, сфотографируйте для меня голову под разными углами, ладно?