Дезире — значит желание (Желание сердца, Уроки куртизанки, Заветное желание) - Картленд Барбара - Страница 31

— Нет, месье, я остановилась у своей подруги Рене, — ответила Корнелия с акцентом, который на ее слух звучал убедительно.

— Это замечательно, потому что мадам де Вальме также и мой очень хороший друг.

— Вот как?

— Я буду очень часто навещать ее, пока я в Париже.

— Это будет очень приятно… Рене. Небольшая пауза сделала свое дело.

— И это все? — тихо спросил герцог.

— Что же еще?

— Я надеялся, что и вам, может быть, будет приятно меня видеть!

— Но, месье, как я могу это знать? Я никогда раньше вас не видела. Вы можете мне не понравиться.

— Обещаю вам, я буду очень стараться вам понравиться.

Корнелия засмеялась:

— Мне следует поблагодарить вас за это?

Она сделала глоток вина и решила, что оно, должно быть, ударило ей в голову. До чего было легко флиртовать, быть остроумной, говорить так, чтобы самые обычные слова приобретали особый смысл. Разумеется, помогало то, что она была одета иначе и знала о своей привлекательности.

— Вам очень повезло, — обратилась Рене к герцогу. — Наш второй кавалер заболел в последнюю минуту. И теперь, если вы хорошенько попросите, я позволю вам остаться.

— Замолвите за меня словечко, — проговорил герцог умоляющим голосом, повернувшись к Корнелии.

— А ваши друзья? Разве их не огорчит ваше отсутствие? — спросила она.

— Я здесь один, — ответил герцог. — И скучаю. То есть скучал, до этой минуты.

У него в глазах появилось такое выражение, которое заставило ее быстро отвести взгляд. Никогда прежде она не видела его таким, как сейчас, — веселым, молодым, галантным. Раньше он всегда казался серьезным. Возможно, из-за интриги с тетей Лили, подумала Корнелия. Должно быть, он ненавидел роль, которую был вынужден играть, и ложь, которую должен был произносить.

Официант принес ему бокал и налил шампанского. Он поднял бокал и сказал:

— За ваши прекрасные глаза, мадемуазель. Корнелия тоже подняла свой бокал:

— Мерси, месье. Мне хотелось бы выпить за вас, но я… не знаю, что сказать.

— Выпейте за нашу следующую встречу, — предложил герцог.

— Но что, если ее не будет?

— Будет, — твердо сказал он. — Клянусь.

Глава 10

Корнелия проскользнула в свою комнату в «Ритце» в самом начале шестого. Она боялась, что может встретить герцога в вестибюле или на лестнице, хотя шансов на это было немного, — он проводил их обратно на квартиру к Рене, а Корнелия собралась ехать к себе только через некоторое время после его ухода.

Арчи тоже распрощался с обеими дамами у двери, многозначительно сжав руку Корнелии, на что она ответила совершенно откровенным, крепким рукопожатием. Потом дверь была закрыта, и они с Рене услышали, как мужчины спускались по ступенькам. Через несколько секунд зацокали лошадиные копыта, и карета отъехала.

Корнелия с облегчением вздохнула и протянула обе руки своей новой подруге.

— Спасибо, спасибо вам, мадам, — сказала она. Как мне выразить вам всю свою благодарность за то, что вы для меня сделали?

— Будьте осторожны, — невозмутимо предупредила Рене. — Это лишь начало. Перед вами еще долгий путь, дитя мое.

— Да, я это знаю, — ответила Корнелия, — но он пригласил меня поужинать с ним сегодня.

— И что вы ответили?

— Я долго колебалась, но он настаивал, и я сдалась. Сказала, что он может заехать за мной сюда около половины одиннадцатого. Вы не возражаете? — В ее голосе прозвучала тревога, заставившая Рене улыбнуться.

— Конечно, не возражаю, — ответила она. — Но нам придется найти для вас новую одежду. Есть еще одно платье, которое я могу вам дать, но почти во всех остальных меня уже видели.

— Вы так добры! — воскликнула Корнелия. — Я не могу себе представить, какая еще женщина могла бы сделать то, что вы сделали для меня.

— Для вас и для Арчи, — с улыбкой уточнила Рене. — А теперь, дорогая, вам надо переодеться и поспешить обратно, в отель.

Мари оставила одежду Корнелии на стуле в спальне Рене. Корнелия посмотрела на нее с отвращением:

— Как я ненавижу свое платье теперь, когда знаю, как я могу выглядеть вот в этом!

— Да, вам нужна новая одежда, причем в большом количестве, — задумчиво произнесла Рене. — Уорт сам будет вас одевать. Сегодня мы должны съездить и поговорить с ним.

— Сегодня? — в замешательстве повторила Корнелия. — Но как? Как я смогу уйти?

— Вам неизвестны планы вашего мужа? — спросила Рене. — Тогда скажите, что желаете купить несколько парижских платьев. Если я не ошибаюсь, герцог обязательно найдет предлог, чтобы не сопровождать вас по магазинам. Француз обожает ходить по портным, а англичанину это занятие претит, он чувствует себя не в своей тарелке.

— Думаю, так оно и есть, — засмеялась Корнелия. — Не могу представить своего мужа в магазине для женщин.

— Что ж, тогда, как только освободитесь, поскорее приезжайте сюда. Здесь вы переоденетесь и поедете по магазинам со мной как Дезире.

— Значит, мне придется показаться в дневное время? — встревожилась Корнелия. — Но это же ужасный риск!

— Чепуха! Я говорила вам, что герцог вас не узнает, и оказалась права. Никто ни на секунду не подумает, что эта утонченная дама, которой все только что восхищались у «Максима», и есть та самая герцогиня Рочемптон в старомодной одежде и темных очках, приехавшая в «Ритц» несколькими часами раньше.

— Да, в самом деле, — усмехнулась Корнелия. — Я сама с трудом этому верю. Мне кажется, что я сплю, а когда проснусь, то снова окажусь в Лондоне и буду плакать в подушку из-за того, что не наделена красотой, как тетя Лили.

— Красота — это еще не все, — ответила Рене. — Вы же не назовете меня красивой, ведь так?

— Нет… то есть… Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — пролепетала Корнелия.

Вы должны ответить правдиво. Я не красива, однако мужчины любят меня — не за то, как я выгляжу, а за то, какая я есть, за мой характер, за мою индивидуальность, за ум, за тело, то есть за все, вместе взятое. Важно не просто смазливое личико, гораздо важнее — личность, которая не забывается.

— Я понимаю, — вздохнула Корнелия. — Как бы я хотела быть такой, как вы!

— Сначала как тетя Лили, потом как я, — насмешливо проговорила Рене. — Милое дитя, будьте сама собой. Мужчине не нужны ни бледное эхо, ни копия другой женщины. Мужчине нужна женщина единственная в своем роде, такая, о которой он может сказать: она не такая, как все те, кого я знал до нее.

— Я буду стараться. Да, я буду стараться стать такой, — горячо пообещала Корнелия.

Увидев, что солнце уже начинает появляться из-за крыш, она быстро переоделась.

Корнелия ожидала, что ей придется возвращаться в отель одной, и была тронута, когда, спустившись вниз по белым каменным ступеням, увидела, что в холле ее ждет Арчи. В цилиндре, щегольски надвинутом на один глаз, он стоял, прислонившись к колонне, и что-то немелодично насвистывал про себя, а на улице нетерпеливо грызли удила лошади, впряженные в закрытую карету.

— Арчи, как это мило с твоей стороны! — воскликнула Корнелия.

— Я подумал, что должен доставить тебя домой в целости и сохранности, — ответил он. — Ты хорошо провела время?

— Это был самый чудесный вечер в моей жизни, и мадам де Вальме была так добра ко мне — и все благодаря тебе!

По-моему, все сошло отлично, — заключил Арчи. — Должен признаться, я почувствовал себя весьма неуютно, когда Рочемптон подошел к нашему столику. Если бы он тебя узнал — вот было бы шуму! «Максим» — не место для леди.

— Не понимаю почему, — возразила Корнелия и тут же рассмеялась.

Она вспомнила, как под утро одна хорошенькая танцовщица, подняв юбки, стала отплясывать на одном из столиков под одобрительные возгласы и аплодисменты посетителей. Как несколько молодых людей пили шампанское из туфельки мадам Габи Деслис, известной актрисы, чье прибытие вскоре после полуночи произвело фурор: на ней была шляпка в два фута высотой, вся в страусовых перьях, а шею украшало с дюжину ниток жемчуга, свисавших почти до колен.