Ген человечности - 3 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 37

— Офицер управления огнем, вы готовы?

Подполковник махом перенесся на тридцать лет во времени, поправил гарнитуру микрофона. Двигатели уже были запущены, едва заметная дрожь пробегала по самолету.

— Управление огнем готовность сто.

— Стрелки, доложить готовность?

— Сэр, готовность сто, мы все погрузили. Установки стабильны.

— Принято, Вышка я Стингер — один. Готов к вылету, прошу разрешить рулежку, полоса один.

— Стингер, рулежку разрешаю, полоса два. Ветер с залива, от трех до пяти. Температура воздуха девяносто семь.[26] Сектор взлета свободен.

— Условия принял, начинаю выруливание.

Самолет стронулся с места — это было понятно даже если не смотреть в иллюминаторы. Они стояли совсем рядом со взлеткой, так что скоро Жало[27] окажется в воздухе.

Самолет повело вправо, потом он остановился.

— Стингер- всем. Самолет на исходной. Доложить готовность к взлету.

— Штурман — сто. Условия приняты, курс рассчитан.

— Управление огнем — готов.

— Бортстрелки — готовность.

Самолет начал разбег. В предстоящей охоте он должен был исполнять роль стрелка.

Примерно в это же самое время с базы ВВС Эглин однялись в воздух два вертолета. Первый — НН-60Н, средний вертолет для специальных операций, с дополнительными баками на подвеске, вооруженный двумя Миниганами и пулеметом калибра 12,7, установленным в бортовом проеме. Этот вертолет предназначался для доставки разведывательных групп и спасению сбитых летчиков за линией фронта и поэтому имел аппаратуру, способную отслеживать и подавлять работу ПЗРК на земле. Если с современными ПЗРК типа «Усовершенствованный Стингер» или «Игла» могли возникнуть проблемы — то от Стрелы он вполне способен был защитить. Помимо стрелков в десантном отсек былро четыре морских пехотинца.

Вторым вертолетов был АН-60 «Альфа-5» или «Атакующий ястреб». История этого вертолета начиналась с малой войны в Колумбии, где колумбийским ВВС потребовался вертолет, способный не только доставить десантную группу к месту боя — но и прикрыть ее огнем. В итоге был разработан «Атакующий ястреб» версий «Альфа-2» и «Альфа-3», которые на выносных пилонах несли по два Минигана и два GAU-8 — это не считая того оружия, которое было в десантном отсеке. Альфа-три отличался более совершенной системой распознания и обнаружения целей, самой совершенной из тех, которые устанавливались на вертолетах Сикорский-60. «Альфа-4» заказал Израиль — он отличался прицельным комплексом, взятым от вертолета АН64 Апач, местом бортстрелка вместо места второго пилота рядом с пилотским, двадцатимиллиметровой пушкой на турели и возможностью нести и применять восемь противотанковых ракет «Спайк». Как раз в это время и армия США, изучив опыт эксплуатации вертолетов МИ-24 польским контингентом в Ираке и чешским — в Афганистане задумалась о приобретении чего то подобного. Фирма Сикорского отреагировала оперативно и представила на испытания Альфу-5, вооруженную тридцатимиллиметровой пушкой от Апача и ракетами Тоу вместо Спайк. Бронирование Альфы-5 сильно уступал тому же Ми-24 — зато по мощности вооружения Альфа-5 была с ним на одном уровне. Как раз два таких проходящих испытания вертолета и были нами найдены в одном из ангаров базы Эглин — даже не выведенные из строя (возможно, кубинцы планировали воспользоваться ими в будущем). Такая находка была для нас просто подарком.

Взлетев, два вертолета — им предстояло в паре играть роль загонщика и опознавать цели — направились на восток, в сторону залива и парка Вашингтон…

Подполковник Холак разобрался с системой управления огнем гораздо быстрее чем рассчитывал — почти сразу же. Все было предельно просто — на основном экране изображение (визуальное или радарное если ночное время) представлялось с уже готовыми решениями для стрельбы и на него же проецировались условные символы от системы разведки и целеуказания. Поиск шел сразу на нескольких уровнях — тепловизором, радаром, инфракрасным сканером — и опознанные как представляющие опасность объекты моментально выделялись особым значком на экране. В память системы были заложены признаки опасности: наличие огнестрельного оружия у человека, особый силуэт и инфракрасная сигнатура у боевой техники. Скорее всего, система могла бы распознавать и замаскированную технику, и даже прошедшую по дороге технику — благодаря остающемуся после прохода тепловому следу.

Подполковник посмотрел на компас, проецируемый на левый верхний экран совместил в голове изображение на большом экране перед ним с картой. Получалось, что они завершили набор высоты и входили в зону.

— Управление огнем, входим в рабочую зону. Бортстрелкам — готовность!

— Принято, орудия два и три заряжены. Все системы стабильны.

— Начинаем поиск! Отсчет по центру Уолмарт, оператор управления огнем, подтвердите что видите Уолмарт.

На экране и впрямь плыла большая автомобильная стоянка, заставленная кое-как поставленными машинами. Подполковник немного отдалил изображение, чтобы было видно перспективу. Внизу творился кошмар.

— Управление огнем, наблюдаю точку отсчета.

По штату в самолете должен был быть оператор связи, связист — но сегодня его не было. Пять человек на экипаж набрали с трудом и обязанности оператора-связиста разделили между собой Уомбл и Холак.

— Боже… вы только посмотрите.

В супермаркете видимо оставалась еда — и этим было сказано все. Сюда собрались все одержимые, какие только были в городе. Самолет был высоко, они не могли опознать его как опасность и не реагировали на него. Стоянка просто кишела тварями.

— Оператор управления огнем, может дать по ним очередь?

Подполковник Холак подумал — все равно придется чистить… заманчиво… — но лучше не надо.

— Отрицательно, не будем демаскировать себя.

— Принято.

— Свяжитесь с Ястребами. Уточните их координаты.

За пулеметом GAU-8, подвешенном на подвесной турели (такой вертолет назывался Ганшип) в НН-60 Н сидел первый сержант КМП США Стивен Родерик. Родерик был старым и опытным — несмотря на свои двадцать девять лет — псом, он прошел три ходки на войну — Ирак, Афган и снова Ирак. Он был из числа тех, кого называю «плохие белые парни» — белая шваль, родом из забытого всеми уголка Аризоны, где работы нет у каждого второго, где подпольно гонят виски и где оружие есть у каждого забулдыги. Его отец работал в автомастерской у дороги, а вечером приходил домой, набравшись пива и принимался бутузить мать. Доставалось и сыну — а рука у отца была тяжелая. Все изменилось в четырнадцать. Тогда у него был день рождения и мать решила устроить ему маленький праздник. Она испекла его любимый пирог с вишневым джемом, воткнула в него четырнадцать свечей, и…

И появился отец. Мутным взором обведя убогую хлупу, где они жили, он прорычал проклятье и опрокинул стол с пирогом. Потом взялся за мать. Досталось бы и Родерику — но Родерик был уже взрослым, черт побери, он был крепким малым, закаленным в боях с чиканос — мексиканцами, которые в Аризоне просто обнаглели. Он бросился на отца и отшвырнул его от матери, которую тот бил ногами. И они сцепились друг с другом. На сей раз отец бился всерьез — но и он бился всерьез, он бил и бил эту ненавистную пьяную харю, от которой всегда исходило зловоние дешевого самогона, он бил не обращая внимание на боль, он бил чтобы отплатить за все — и вдруг отец дрогнул, и начал оседать на пол, жалко прикрывая руками в кровь разбитую голову. А он остался стоить.

Приехавший по вызову соседей шериф только показал головой — но ничего не сделал и уехал. Репутация у Макса Родерика была неважной.

Отец умер через полгода. Только сейчас Стивен понимал, почему он умер: забитый жизнью, он не мог найти отдушины ни в чем и обрушивал всю свою злость на этот мир — на свою семью, на свою жену и своего сына потому что больше было не на кого. Как только стало невозможно покарать даже сына, как только сын стал сильнее его — злость начала копиться в нем, не имея выхода. И она сожрала его изнутри — как кислота.