Собрание сочинений. Том 12 - Маркс Карл Генрих - Страница 49

К. МАРКС

ПРЕДАТЕЛЬ В ЧЕРКЕСИИ

Нижеследующее письмо заимствовано из газеты «Pester Lloyd»[155].

Штаб-квартира в Черкесии, Туапсе, 26 февраля

«Английский пароход «Кенгуру» доставит Вам это письмо, откуда в Европе, вероятно, впервые получат сведения о событии, которое может оказать очень большое влияние на будущую судьбу народов Черкесии. Вам известно, что Мехмед-бей (Бандья), при особе которого я состою, согласился на предложения вождей и депутации черкесских племен и принял пост главнокомандующего. В понедельник 23 февраля мы высадились в Туапсе, где находится наша штаб-квартира. Перед нашим отъездом Мехмед-бей завербовал около двухсот превосходных военных инструкторов для различных родов войск, и они сопровождали нас сюда. В настоящее время Мехмед-бей уже торжественно провозглашен главнокомандующим черкесских войск. Князья, дворяне и депутация от народа поклялись на коране повиноваться ему, а сегодня депутация от черкесского собрания принесла флаг пророка, являющийся символом верховной власти. Когда новый командующий принес присягу верности священному знамени, это было встречено с огромным энтузиазмом. (Сам флаг зеленого цвета, и на нем изображен белый меч с полумесяцем и звездой.) Царит большое возбуждение; черкесы решили добиться полной независимости или погибнуть в борьбе за достижение этой цели. Ожидают, что к маю в военных действиях смогут участвовать 150000 (?) человек. «Россия, — сказал мне только что Мехмед-бей, — скоро будет иметь возможность убедиться в том, что преобладают новые настроениям. Я ознакомился с документами, которые предоставлены в мое распоряжение (Мехмед-бей был на стороне черкесов в течение минувшей войны), и придерживаюсь того мнения, что народ, который, при отсутствии военной организации, мог в течение тридцати лет оказывать сопротивление врагу, сможет, при наличии должной организации, добиться своей полной независимости. Вы можете надеяться получить ряд важных известий из Этой горной страны с наступлением весны. Как только позволят наши средства связи, Вы получите от меня сообщение о ходе событий».

Бандья был одним из руководителей венгров и состоял сначала при Кошуте, а затем при Семере; в 1851 и 1852 гг. находился в эмиграции в Англии; состоял на службе у прусского и у французского правительств в качестве шпиона и, разумеется, должен был действовать заодно с их общим хозяином; теперь, пользуясь покровительством Англии, он отправляется в Черкесию, где якобы преобладают новые настроения. Старые настроения были антирусскими, новые должны быть в пользу России — Черкесия должна-де добиться независимости, которую она никогда не теряла, и, в довершение всего, выдумывается парламент, который еще только должен быть создан.

Написано К. Марксом около 25 марта 1857 г.

Напечатано в газете «The Free Press», т. IV, № 34, 1 апреля 1857 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

К. МАРКС

ПОРАЖЕНИЕ КОБДЕНА, БРАЙТА И ГИБСОНА

Лондон, 31 марта 1857 г.

«Свое намерение оказать широкую поддержку лорду Пальмерстону большинство кандидатов выдвинуло как наилучший довод в пользу своего переизбрания в новый парламент в качестве выразителей общественного мнения… Пальмерстон войдет в палату не как глава консервативной партии, или партии вигов, или пилитов, или радикальной партии, а как лидер английского народа, как великий зачинатель и устроитель общенациональной партии».

Так говорит «Morning Post»[156], личный орган лорда Пальмерстона. Пальмерстон в качестве диктатора, новый парламент в качестве его Corps Legislatif [Законодательного корпуса. Ред.] — таков смысл этих слов, который, по-видимому, находит подтверждение и в избирательных бюллетенях. Что же касается «общественного мнения», о котором говорит «Post», то, как справедливо было замечено, одну половину его Пальмерстон фабрикует сам, а с другой не считается.

Крупнейшим событием избирательной борьбы является полное поражение манчестерской школы: Брайт и Милнер Гибсон лишились парламентского мандата от Манчестера, Кобден — от Хаддерсфилда, сэр Э. Армитидж — от Солфорда, Фокс — от Олдема и Майалл — от Рочдейла. В особенности поразил всех, в том числе даже и пальмерстоновское правительство, исход выборов в Манчестере[157]. Как мало правительство надеялось на победу здесь, можно заключить из того, насколько неопределенно и нерешительно оно действовало. Сначала, получив несколько манчестерских обращений к избирателям, Пальмерстон грозился лично отправиться в этот центр хлопчатобумажной промышленности, чтобы бросить вызов своим противникам на «их собственной навозной куче». Подумав, однако, он отступил. Тогда на сцене появился подручный министерства, Боб Лоу. Получив от одной клики крупных фабрикантов приглашение выступить кандидатом от Манчестера с гарантией, что в случае поражения ему будет уплачена сумма в 2000 ф. ст., на которые он имел бы возможность купить одно из гнилых местечек в графстве, он публично принял предложение и дал разрешение избирательному комитету начать агитацию вокруг своего имени. Затем последовала известная речь Кобдена в Манчестере[158]. После этого Пальмерстон велел Лоу отказаться от своей кандидатуры, что тот и сделал. Даже и при дальнейшем размышлении попытка в Манчестере все еще казалась настолько лишенной каких бы то ни было шансов на успех, что газета «Times» получила указание взять на себя роль лисицы в басне[159]. Боб Лоу должен был написать передовую, которая настаивала на переизбрании Брайта и К° и увещевала манчестерцев не позорить себя отречением от своих старых представителей. Можно себе представить бешеный восторг и исступленные крики торжества в министерском лагере, когда, вопреки всем этим опасениям, телеграф принес на Даунинг-стрит известие о провале Кобдена, о поражении Брайта и Гибсона, и притом подавляющим большинством голосов. Что касается самого Пальмерстона, то этот успех возможно показался ему чрезмерным с точки зрения его собственных интересов, ибо этот старый плут отлично понимал, что для обуздания даже титана достаточно ввести его в палату общин, а для того, чтобы ускорить разрушение самой этой палаты — ее фундамента, привилегированного корпуса избирателей, и ее надстройки, министерской узурпации, — достаточно лишь исключить из нее самых видных членов и выбросить их на улицу, подарив таким образом обездоленной массе, стоящей за вратами «британской конституции», популярных вожаков.

Поражение, нанесенное манчестерской школе в ее собственной твердыне большинством ее же собственной армии, выглядит как личная победа Пальмерстона отнюдь не только потому, что вотум недоверия, который должен был удалить его из кабинета и послужил предлогом к роспуску парламента, был внесен Кобденом и Гибсоном. В личностях Пальмерстона — с одной стороны, и Брайта, Кобдена и К° — с другой, как бы воплотилось непримиримое противоречие между различными принципами и различным положением. Пальмерстон — рупор национальной славы, они — глашатаи промышленных интересов; он — дипломатствующий виконт, сосредоточивающий в своем лице все узурпации британской олигархии, они — демагоги, parvenu [выскочки. Ред.], олицетворяющие жизнеспособность британской буржуазии; он черпает свою силу в разложении партий, они своей силой обязаны борьбе классов. Он — это последнее беспринципное воплощение старого торизма, выступающее против вождей ныне покойной Лиги против хлебных законов. Таким образом, поражение Кобдена, Брайта и К° производит впечатление личной победы Пальмерстона, тем более, что их счастливые соперники на выборах сами по себе не могут претендовать ни на какое значение. Так, например, противник Брайта, сэр Джон Поттер, известен лишь тем, что он самый толстый человек в Манчестере. Он мог бы сойти за своего рода манчестерского сэра Джона Фальстафа[160], если бы его скудный ум и его большой кошелек не спасали его от сравнения с этим бессмертным рыцарем. А. Тёрнер, противник Милнера Гибсона, обосновывал свои личные притязания тем, что он-де человек заурядный, а потому никогда не заденет чувств своих сограждан неуместными претензиями на талант или блеск. Наконец, г-н Акройд, противник Кобдена, обвинял последнего в том, что тот-де фигура национального масштаба, меж тем как он (Акройд) никогда не был и, конечно, никогда не будет никем иным, как простым хаддерсфилдцем. Все они гордились тем, что у них нет талантов, зато есть характер, а этот дар, наверное, не даст им, подобно их предшественникам, впасть в ошибку, а именно, быть в «оппозиции ко всем правительствам» и, подобно Милнеру Гибсону, жертвовать доходными местами ради каких-то теоретических причуд.