Собрание сочинений. Том 12 - Маркс Карл Генрих - Страница 38

Русское правительство и действует в соответствии с этим. Главные силы, предназначенные, в случае дальнейших осложнений, для действий против Герата, сосредоточиваются в Астрабаде. Затем имеются еще две фланговые колонны, взаимодействие которых с главными силами в лучшем случае лишь проблематично и каждая из которых имеет поэтому самостоятельную задачу. Правая колонна, сосредоточивающаяся в Тавризе, имеет назначение прикрывать западную границу Персии от любых враждебных маневров турок и, если это понадобится, идти к Хамадану и Шустеру, где она прикроет столицу Тегеран как от Турции, так и от английских войск, высадившихся в Бушире в Персидском заливе. Левая колонна, наступающая из Оренбурга и, весьма вероятно, рассчитывающая получить подкрепления, отправленные из Астрахани к восточным берегам Каспийского моря, должна будет обеспечить за собой территорию вокруг Аральского моря и, двигаясь на Хиву, Бухару и Самарканд, добиться либо нейтралитета, либо содействия этих государств, а также по возможности движением вверх по Оксусу на Балх создать угрозу флангу и тылу англичан у Кабула или близ Герата. Нам известно, что все эти колонны уже в пути и что средняя и правая уже находятся в Астрабаде и Тавризе. О продвижении левой колонны мы, по всей вероятности, ничего не услышим в течение некоторого времени.

Для англичан операционной базой является область Верхнего Инда; их склады, по всей вероятности, сосредоточены к Пешаваре. Оттуда они уже отправили одну колонну на Кабул, который отстоит от Герата по прямой линии на четыреста миль. Но в случае серьезной войны они должны занять, помимо Кабула, еще Газни и Кандагар, равно как и горные форты, охраняющие афганские проходы. В этом они едва ли встретят больше трудностей, нежели русские встретили во время занятия Астрабада, ибо они создают видимость, что помогают афганцам бороться против персидского нашествия.

Поход от Кабула до Герата не представит непреодолимых трудностей. Выделять фланговые колонны не понадобится, ибо ни одна из русских фланговых колонн не сможет подойти близко; а если после ряда переходов оренбургская колонна и выйдет из Бухары на Балх, то сильный резерв в Кабуле тотчас окажет ей надлежащий прием. У англичан имеется то преимущество, что их операционная линия сравнительно коротка; хотя Герат и находится как раз на полпути между Калькуттой и Москвой, однако английская база у слияния рек Кабула и Инда отстоит от Герата всего на 600 миль, тогда как русская база в Астрахани отстоит от него на 1250 миль. Англичане в Кабуле находятся на сто миль ближе к Герату, чем русские в Астрабаде, и, насколько нам известны условия местности, англичане следуют через лучше возделанные и более населенные области, а также по лучшим дорогам, чем русские встретили бы в Хорасане. Что касается этих двух армий, то английская армия, несомненно, более вынослива в отношении климата. Ее европейские полки, несомненно, будут вести себя с той же непоколебимой стойкостью, как их товарищи при Инкермане, а о синайской пехоте[120] и вовсе не приходится говорить с пренебрежением. Сэр Чарлз Нейпир — а он был полководцем и солдатом с головы до ног, — видел сипаев во многих боях и составил себе о них самое высокое мнение. Регулярная индийская кавалерия стоит немногого, зато иррегулярная великолепна и под командой своих европейских офицеров, несомненно, превосходит казаков.

Разумеется, совершенно бесполезно пускаться в дальнейшие рассуждения о перспективах такой войны. Нет никакой возможности предугадать численность войск, которые могла бы выставить та или другая из сторон. Невозможно предвидеть всего того, что может случиться, если произойдут такие серьезные события, которые теперь, по-видимому, приближаются. Можно определенно сказать только одно: так как каждая сторона должна пройти колоссальные расстояния, то армии, которым предстоит решить исход борьбы в районе Герата, в этом решающем пункте, будут сравнительно невелики. Многое будет также зависеть от дипломатических интриг и подкупе к при дворах различных властителей, территории которых окружают Герат. В этих делах русские почти наверное одержат верх. Их дипломатия лучше и в большей степени носит восточный характер; они умеют, когда это требуется, быть щедрыми в деньгах, а главное, в неприятельском лагере у них есть друг. Британская экспедиция в Персидский залив является всего лишь диверсией, которая может отвлечь значительную часть персидской армии, но которая, в смысле непосредственных результатов, способна достичь лишь немногого. Если бы даже численность войск, ныне находящихся в Бушире и насчитывающих 5000 человек, была утроена, то и тогда англичане смогли бы, самое большее, дойти только до Шираза и там остановиться. Однако от этой экспедиции большего и не ожидают. Если она покажет персидскому правительству, что страна его уязвима с моря, то она достигнет своей цели. Ожидать от нее большего было бы нелепо. Линия, на которой действительно должна решиться судьба всего Ирана и Туркестана, ведет из Астрабада в Пешавар, и решающим пунктом на этой линии является Герат.

Написано Ф. Энгельсом в конце января — начале февраля 1857 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4941, 19 февраля 1857 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС

НОВЫЙ АНГЛИЙСКИЙ БЮДЖЕТ[121]

Лондон, 20 февраля 1857 г.

Бюджетной комедии нанесен сильный удар от руки сэра Джорджа Льюиса, нынешнего канцлера казначейства. При сэре Роберте Пиле доклад парламенту о бюджете стал своего рода религиозным актом, который надлежало совершать со всей торжественностью государственного этикета и всячески возвеличивать при помощи пышного красноречия. К тому же требовалось, чтобы акт этот длился не менее пяти часов. Г-н Дизраэли подражал церемониальному подходу сэра Роберта к национальному кошельку, а г-н Гладстон чуть ли не превзошел его в этом. Эту традицию не отважился нарушить и сэр Джордж Льюис. Поэтому он произнес четырехчасовую речь, мямлил, тянул, вертелся вокруг да около, пока его внезапно не прервал взрыв хохота, вызванный тем, что достопочтенные депутаты стали хватать свои шляпы и дюжинами убегать из палаты.

«Очень прискорбно», — воскликнул горе-актер, — «что мне приходится продолжать свою речь перед поредевшей аудиторией; но оставшимся я должен изложить, каково будет действие предполагаемых изменений».

Еще в то время, когда сэр Джордж Льюис состоял в числе мудрецов «Edinburgh Review»[122], он уже был более известен тяжеловесностью своей аргументации, нежели основательностью своих доводов или живостью их изложения. Личные его недостатки, без сомнения, в значительной степени объясняют его неудачу в парламенте. Однако были и другие, находившиеся вне его власти обстоятельства, которые могли бы привести в замешательство даже заправского парламентского краснобая.

Как неосторожно проговорился сэр Уильям Клей перед собранием своих избирателей в Гулле, лорд Пальмерстон сначала решил было сохранить военный налог также и в мирное время, но угроза внесения резолюции о подоходном налоге, о которой заявил на заседании палаты общин г-н Дизраэли при поддержке г-на Гладстона, сразу заставила его пойти на попятный и круто изменить свою финансовую тактику. Бедному сэру Джорджу Льюису пришлось поэтому в кратчайший срок изменить все свои расчеты, все свои цифры, всю свою схему, а речь его, приготовленная в защиту военного бюджета, теперь должна была быть подана в защиту квази-мирного бюджета — quid pro quo [замена. Ред.], которая могла бы быть забавной, если бы она не оказалась такой снотворной. Но это еще не все. Бюджеты сэра Роберта Пиля, в период его пребывания у власти с 1841 по 1846 г., вызывали исключительный интерес из-за ожесточенной борьбы, бушевавшей тогда между фритредерами[123] и протекционистами [В рукописи после слова «протекционистами» вставлены слова: «между промышленным капиталистом и земельным собственником». Ред.], между прибылью и рентой, между городом и деревней. Бюджет г-на Дизраэли рассматривался как курьез, поскольку он содержал в себе не то возрождение протекционизма, не то окончательный отказ от него; бюджету г-на Гладстона придавалось преувеличенное значение, как за креплению финансовыми средствами победоносной свободной торговли, по крайней мере, на семь лет. Социальные конфликты, находившие отражение в этих бюджетах, придавали им положительный интерес, между тем бюджет сэра Джорджа Льюиса с самого начала мог внушить лишь отрицательный интерес, как общий объект для нападок со стороны противников кабинета.