Цветы для бога любви - Картленд Барбара - Страница 21

Он состоял из двенадцати кремовых с золотом вагонов, которые тащили два паровоза, и этого едва хватало, чтобы вместить всех, кого вице-король обычно брал с собой в путешествие. Здесь были и многочисленные гражданские и военные секретари, врачи, и около сотни человек различного персонала.

Впереди поезда обычно пускали паровоз-лоцман, по всей длине линии выстраивалась охрана рекрутов из ближайших деревень.

Так что эти два великолепных и удобных вагона, прицепленные к обычному поезду, который состоял из вагонов, битком набитых пассажирами, были данью уважения заслугам Рекса Дэвиота и его новому положению.

Рексу была привычна сумятица индийских железнодорожных станций, но на Квинеллу толпа в Хауре произвела незабываемое, прямо-таки завораживающее впечатление.

Люди целыми семьями жили на платформах: спали, готовили пищу, ели, дожидаясь своей очереди влиться в пестрые ревущие толпы, набивающиеся до отказа в вагоны третьего класса.

Казалось, все вокруг сошли с ума: оглушительно кричали разносчики воды, мальчики с газетами, продавцы риса и засахаренных фруктов, сквозь толпу протискивались, изрыгая проклятия, лакеи, разносящие чай, и все эти голоса сливались с детским плачем, выкриками грузчиков и свистками локомотивов.

Это был ад кромешный.

— И при всем этом, — заметил Рекс, — поезл отходят точно по расписанию.

Для восточного человека все двадцать четыре часа в сутки одинаковы — исходя из этого принципа составляется расписание движения поездов в Индии

Их провожали многочисленные чиновники и, конечно же, личная прислуга вице-короля в красных с золотом ливреях.

Проходя к своим вагонам, возле которых стояла специальная охрана, они слышали непрекращающиеся и яростные споры между индийскими пассажирами и евразийцами, проверяющими билеты.

Рекс объяснил Квинелле, что местные жители считают купленные ими билеты магическими амулетами и возмущаются, зачем чужестранцы пробивают в них дырки — ведь их чудесная сила может от этого уменьшиться!

И уж конечно, Квинелла удивилась, когда к ним подошел кондуктор и спросил Рекса, можно ли ему уже отправлять поезд. Когда Рекс дал официальное разрешение, в глазах Квинеллы заплясали веселые искорки.

— Это что — всегда так происходит? — спросила она.

— Всегда, если в поезде едет какой-нибудь важный англичанин.

Оба весело рассмеялись.

— Не могу себе представить, чтобы такое могло учиться в Англии или где-нибудь еще на Западе.

— В Индии англичане считаются победителями, к ним относятся с соответствующим уважением, — ответил Рекс.

Но это было сказано с нескрываемым сарказмом.

Выпуская огромные клубы пара и заглушая своим свистом вокзальный шум, поезд тронулся, и когда они проехали пригороды Калькутты, Квинелла, которая не могла оторваться от окна, смогла наконец насладиться видами страны — той, которую ей так не терпелось изучить…

Сразу за городом Квинелла увидела довольно скучную, почти полностью заболоченную равнину, белых волов и позади них — крестьян, тяжело налегающих на соху, буйволов, неподвижно стоящих в водоемах возле каждой деревни.

Иногда на фоне безоблачного синего неба мелькал одинокий силуэт верблюда.

— Я именно так и представляла себе Индию, — вскоре сказала Квинелла, как бы ни к кому не обращаясь.

— Почему? — спросил Рекс.

Девушка некоторое время молчала — ему показалось, что она подбирает слова. И наконец, решившись сказать правду, ответила:

— Мне кажется я вернулась… домой.

Он удивленно взглянул на нее.

— Почему вы так говорите?

— Потому что… кажется, это то, что мне… бдиа ко. Я всегда хотела попасть на Восток. А теперь знаю, что меня… тянуло именно к Индии.

Ей показалось, что он смотрит на нее недоверчиво, и она добавила:

— Когда я читала книги, что вы мне дали, меня не покидало ощущение, что я уже знала все это… раньше, и все… о чем там говорится — уже как бы есть… во мне.

При этом она прижала руки к груди и сказала:

— Может быть, вы и не поймете меня, это трудно объяснить словами.

— Нет, я понимаю, — ответил он, — мне тоже всегда казалось, что я здесь уже был.

Она посмотрела на него серьезным, изучающим взглядом, будто пытаясь оценить, можно ли верить его словам.

Потом отвернулась и снова стала смотреть в окно

Вечером, отправляясь на покой в свое отдельное спальное купе, она спросила:

— Нам дали те самые вагоны, которыми пользуется сам вице-король?

— Нет, — ответил Рекс, — у него в вагоне спальня, салон и ванная, и точно такой же вагон у вице-королевы. А такие вагоны, как у нас, обычно предоставляются важным гостям, которые едут вместе с ними.

Их купе были явно меньше и располагались в одном вагоне, но они были прекрасно оборудованы и обставлены, а служанка сказала Квинелле, что на некоторых станциях для таких пассажиров запасают горячую воду для ванн — ее заранее нагревают там в огромных чанах.

Это, конечно, нужно было иметь в виду на будущее, потому что стояла страшная жара. Квинелла разделась, легла на роскошную постель и стала думать, но не о себе, а об… Индии.

Какое-то странное возбуждение овладевало ею при мысли, что скоро они окажутся в Лакхнау.

Могла ли она представить, себе всего месяц назад, что выйдет замуж и займет, как она теперь понимала, высокое положение в той стране, о которой она без волнения не могла даже думать.

Но, как бы там ни было, это действительно случилось, они здесь, а она вот лежит и думает о великом множестве людей, живущих в Индии, каждый — определенной касты, определенных верований, и каждый — частица огромной многонаселенной страны, которая и без британцев была бы великой державой,

Граница проходила от Бенгальского залива до Памира и дальше до Карачи. Океанское побережье растянулось на три тысячи миль. Одна десятая часть всей торговли Британской империи осуществлялась через индийские порты.

Все вокруг казалось ей восхитительным лоскутным ковриком, которые мастерили старушки в английских и американских деревнях, составляя из сотен маленьких пестрых кусочков различных тканей сложный неповторимый узор.

Она приняла ванну, стараясь не думать о том, каких неимоверных трудов стоило ее приготовить и сколько разного народу принимало в этом участие, и надела элегантное, свободного покроя платье для чая — они только что начали входить в моду в Лондоне у богатых светских дам.

Такое платье было создано специально для отдыха между пятичасовым чаем и обедом, к которому обычно переодевались во что-нибудь более изысканное.

Сначала эти платья стали надевать дамы, приглашавшие к себе на чай принца Уэльского. Женщины, которых принц удостаивал чести почтить своим присутствием, обычно принимали его, лежа на кушетках, заваленных подушками, в комнатах, затененных шторами и сильно опрысканных дорогими духами.

Много сплетен ходило об этих чаепитиях, на которых единственным гостем был наследник престола, а хозяйка была достаточно красива и обольстительна, чтобы он мог увлечься ею.

И хотя дамы, не вошедшие в этот привилегированный круг, относились к таким приемам с достаточной долей скепсиса, платье, оказавшееся очень удобным, тем не менее быстро завоевало симпатии женщин и вошло в моду.

Действительно — могли ли женщины отказаться от такой соблазнительной возможности сбросить наконец туго зашнурованный корсет и хоть пару часов подышать свободной грудью? Платье Квинеллы было просто великолепным — | из бледно-сиреневого шифона, с пышной оборкой по подолу, а к нему она надела длинную нитку бледных аметистов, оправленных в бриллианты.

Когда она вошла в гостиную, Рекс, поднявшийся при ее появлении, отметил про себя, что никогда еще она не выглядела столь прелестной, но самое главное — на ее лице не было того сурового выражения, к которому он уже успел привыкнуть.

Он едва смел поверить в это, но одно было несомненно — исчезла ее неприступность и ледяная сдержанность и появилось оживление и даже некоторая страстность, которых он никогда не замечал в ней раньше.