Черная пантера - Картленд Барбара - Страница 7

Генри тоже предстал передо мной в своем худшем виде: казалось, ему доставляет удовольствие смущать своего гостя вопросами, касающимися денег. Во время ужина он обратился к капитану Ормонду:

— Разве вы этим летом не собираетесь играть в поло — мне казалось, что ваш полк славится своей любовью к этой игре?

— Боюсь, я не могу себе этого позволить, — с улыбкой ответил Дуглас Ормонд. — Как вы знаете, Уотсон, поло довольно дорогой вид спорта.

Генри поднял брови.

— Неужели невозможно сэкономить на других статьях расходов? — продолжал он. — Пореже бывать в ночных клубах, например. Да и женщины всегда обходились недешево — не так ли, Анжела? «

— Все зависит от самой женщины, — резко бросила она.

— Ну конечно же! — добродушно воскликнул Генри. — Например, если у них есть свои собственные деньги, все становится гораздо проще.

Повисло неловкое молчание, которое нарушила госпожа Уотсон, которая, рассмеявшись, проговорила:

— Все женщины должны иметь свои деньги. В большинстве вопросов я не феминистка, но я твердо уверена в этом, правда, Лин?

— Я никогда над этим не задумывалась, — ответила я, смущенная тем, что оказалась в центре внимания. — Но мне тоже, естественно, хотелось бы иметь деньги на карманные расходы.

Генри засмеялся.

— Тогда ты должна найти себе богатого мужа, моя дорогая, и заставить его выделить тебе крупное содержание.

— Что и сделала твоя сестра! — с горечью закончила его мысль Анжела.

— Ну, а почему бы нет? — спросил Генри. — Надеюсь, Лин найдет себе богатого и одновременно приятного мужа.

— И я надеюсь, — проговорила Анжела. — Но могу заверить ее, что эти два качества очень редко одновременно присущи одному человеку.

Ее замечание обидело Генри. Это было заметно по его лицу даже несмотря на то, что он добродушно рассмеялся. Госпожа Уотсон перевела разговор на другую тему, спросив, в какой кинотеатр мы пойдем.

Беседа опять стала общей, все начали высказывать свои предложения. Они ужасно долго спорили, и мне стало казаться, что мы опоздаем к началу сеанса. Наконец Генри принял решение за всех, и мы, разместившись в» роллс-ройсе «, отправились в» Эмпайр «.

Глава 4

Почему одежда так много значит для женщины? Сколько бы мы ни отрицали этот факт, сколько бы мы ни смеялись над усилиями выглядеть модно, одежда играет большую роль. Все женщины любят наряжаться. Мало что может сравниться с удовольствием красиво одеться и сознанием, что тобой восхищаются.

Сначала Анжела протащила меня по всем магазинам готового платья, потом она отвела меня к известным и очень дорогим портным, которые пообещали выполнить наш заказ в кратчайший срок. Таким образом к концу недели я стала обладательницей полного гардероба самых разнообразных туалетов; ящики были забиты шифоновым и шелковым бельем, а на полках расположились туфли, которые казались мне в два раза меньше тех, что я обычно носила.

Я с огромным удовольствием выбирала туалеты, но надевать их было еще приятнее. Спустившись к ужину в платье из белого шифона, я подошла к Генри, который в одиночестве сидел в кабинете и потягивал херес, и поблагодарила его, проявив в своем поцелуе охватывавшую меня бурю чувств. Он был несказанно удивлен и, как мне показалось, тронут.

— Тебе не надо меня благодарить, Лин, — сказал он. — Я с удовольствием делаю это для тебя. Черт подери, уже давно никто не проявлял радости по поводу того, что я для всех делаю.

Внезапно мне стало жаль его. Я попыталась прогнать это ощущение — что бы там Анжела ни говорила об объективности, я должна держать сторону своей сестры. Но мне было довольно трудно не принимать в расчет точку зрения Генри. Да, он с неприязнью относился к дружбе Анжелы с капитаном Ормондом, но я чувствовала, что любой мужчина на его месте повел бы себя точно так же, за исключением, наверное, моего отца, который просто выкинул бы Дугласа Ормонда из дома. Думаю, Генри просто опасался гнева Анжелы, поэтому ограничивался едкими замечаниями, которые раздражали ее, и грубыми репликами в адрес Дугласа, чем ставил всех нас в неловкое положение. Анжела была вольна поступать, как считала нужным, но я презирала Дугласа Ормонда и за то, что он безропотно сносил дерзости Генри, и за его непоколебимую уверенность в том, что Анжела бросится на его защиту.

Поведение госпожи Уотсон тоже не способствовало спокойствию в доме. Через неделю я пришла к выводу, что Анжела ей совсем не нравится. Она имела обыкновение перед ужином спускаться в кабинет раньше Анжелы, которая всегда опаздывала, и говорить:

— Сколько же нас будет за столом на этот раз? Попробую угадать — шестеро, и имя шестого начинается на» Д «. Видите, какая я умная?

Иногда она замечала:

— Дорогой Генри, Анжела опаздывает! Я не намерена ждать ее — ведь она только что вошла в дом. Она так приятно провела вторую половину дня — съездила за город подышать свежим воздухом.

— Как, она была за городом? — простодушно спрашивал Генри.

— О, а разве ты не знал? — с деланным удивлением восклицала его мать. — Боже мой, я ужасно бестактна — а вдруг мне не следовало говорить об этом?

Думаю, она была злой и сварливой женщиной, однако из-за ее непроходимой глупости никто не мог на нее долго сердиться. Чем больше я наблюдала за ней и Питером Браунингом, тем лучше понимала, что старость следует воспринимать так, как моя мама, — не убегать от нее, а достойно встречать. В погоне госпожи Уотсон за молодостью, за любовью двадцатипятилетнего юноши было нечто трогательное и в то же время уродливое.

Иногда я заставала госпожу Уотсон отдыхающей в гостиной и не подозревающей о моем присутствии. И без маски, которую она надевала при домочадцах, я видела перед собой уставшую стареющую женщину, с похвальной отвагой ведущую сражение, которое заранее обречено на провал.

Каждый вечер мы развлекались: ходили в гости или кто-нибудь приезжал к нам. Обедали мы с Анжелой у ее знакомых. Она изо всех сил старалась познакомить меня с теми, кто мог бы оказаться мне полезным, кто мог бы пригласить меня на устраиваемые ими балы, у кого были сыновья и дочери моего возраста. Я очень ценила все ее усилия, так как понимала, что ради меня она жертвует временем, которое могла бы провести с Дугласом.

Очень часто она поднималась из-за стола задолго до окончания обеда и сообщала:

— Не спеши, Лин, у тебя сегодня только одна примерка, которая назначена на половину четвертого. А у меня — важная встреча, поэтому прошу всех извинить меня.

Она всегда пыталась провести с Дугласом час-другой, зная, что в это время Генри заседает в Палате Общин или играет в гольф в пригороде Лондона.

Думаю, отношение Генри ко мне начало меняться после того, как однажды в субботу я предложила сопровождать его на поле для гольфа. Я как раз спустилась к завтраку, — несмотря на то что всю прошлую ночь я протанцевала, я все равно, следуя давней привычке, проснулась рано. Я еще не привыкла спать допоздна, а завтракать в кровати я вообще никогда не любила. Генри вошел в комнату, когда я наливала себе вторую чашку кофе.

— Доброе утро, Лин, — сказал он. — Ты великолепно выглядишь — разве ты не устала?

— Ни капельки! — ответила я. — Мы не разбудили тебя ночью?

Вчера Анжела, Дуглас и я отправились на бал. Так как у Генри были слушания в Парламенте, он не смог присоединиться к нам.

— Я пришел домой в час, — сказал он. — Думаю, вы вернулись гораздо позже меня. Но я не слышал, как вы вошли.

— Была уже половина четвертого, — призналась я. — Вечер прошел просто восхитительно. Я так веселилась.

Наш разговор был прерван появлением дворецкого.

— Звонил сэр Генри Граттон, сэр. Он велел передать, что очень сожалеет, но не сможет играть с вами сегодня, так как ее светлость неважно себя чувствует.

— Черт подери! — воскликнул Генри. — Это нарушает все мои планы на сегодня. К тому же я за всю неделю не сыграл ни одной партии.

— А ты не можешь пригласить кого-нибудь другого? — поинтересовалась я.