Миссия Акорны - Маккефри Энн - Страница 30

Таринье тоже пребывал в восторженно-блаженном состоянии. Он беспрестанно вертел головой, то оглядываясь на город и в который раз изучая улицы, то в благоговении созерцая море.

— Кубиликан! — наконец провозгласил он. — Точно, он! Великий город, воспетый в песнях Старейших, город у моря, в котором жили Хозяева, когда привезли с собой Предков!

— Что ж, думаю, этим объясняется и его непохожесть на линьярские города, и надписи на непонятном языке… И все же — не считая того, что он находится под землей, — перед нами вполне обычный город, — сказала Акорна.

— Обычный?!! — возмутился юноша. — Ну да, после игольчатых шпилей Ирани, Поющих Камней Скаррнесса, после сферических домов гуманоидных рас как же ему не выглядеть обычно!.. А слушала ли ты по-настоящему песни и истории нашего народа? При всей их поэтичности в них на самом деле очень мало говорится о нашей родине и гораздо больше о других мирах и планетах. Что, на мой взгляд, достойно сожаления!

— Ты прав, — миролюбиво согласилась Акорна. — Признаю — здорово прогуляться по улицам того самого города, в честь которого названа столица нархи-Вилиньяра! Города настолько старого, что все считают его навсегда пропавшим, почти легендой. — Разница между двумя городами действительно впечатляла. Подземный Кубиликан, гораздо более древний, чем вторая родина линьяри, явно строился с использованием высоких технологий.

Разведчики спустились к воде. Поодаль на берегу высились опорные каркасы нескольких космических кораблей и купол большого космопорта. Акорна с удивлением отметила про себя, что эти космические корабли — первый транспорт, встреченный ими в древнем городе.

— Вот твоя пещерная крыса-мутант, Таринье, — сказала Акорна, широким жестом обводя горизонт. — Это был шум моря, как я и думала!

— Но мои слуховые сенсоры определяют, что от моря исходит очень низкий уровень шума, — вежливо возразил Мак. — Оно относительно спокойно, и не наблюдается никакого прилива.

Прислушавшись, Акорна была вынуждена признать правоту андроида; Более того, с тех пор как они вышли из пещеры, она больше не слышала того таинственного шороха.

— Я нахожу это очень странным, — продолжал Мак, извлекая из недр своего универсального тела какой-то прибор. — Мы все видим, что море есть, и сейчас мои сенсоры подтверждают: то, что мы видим, — именно море.

— Ежу понятно, — проворчал Таринье. — Говори по существу.

— Когда мы были на поверхности планеты, мои сенсоры не ощущали под землей водного массива.

— И никакие другие приборы не определяли, даже на «Кондоре», — подхватила Акорна. — Подозреваю, что причина в том же поле, которое экранировало сигналы наших сенсоров, когда мы вошли в пещеру. Сам город, может, и заброшен, но поле по-прежнему существует и каким-то чудесным образом скрывает от всех его и море.

«Однако поле не защищает от другого», — с горечью подумала девушка. Улицы уходили прямо в воду, которая плескалась у наружных стен зданий, явно не отличавшихся водостойкостью. Двери почти всех близлежащих построек были наполовину скрыты под водой. Следующий ряд зданий, расположенных уровнем ниже, скрывался в море вместе с крышами. У берега плавал мусор и куски древесины, отвалившиеся от доков.

Но по-настоящему впечатляли не затопленные городские кварталы, призрачно мерцающие в воде. На расстоянии нескольких сотен метров от берега, заслоняя часть горизонта, прямо из воды вырастала огромная куча земли, камней и разнообразного сора.

— Кажется, здесь обрушился участок потолка, — сказала Акорна. — Взрывы на поверхности планеты, которыми развлекались кхлеви, не прошли даром. Хотя потолок, видимо, строили на совесть, раз он не обвалился весь.

Таринье сморщился и демонстративно зажал пальцами нос.

— Ничто не воняет более омерзительно, чем дерьмо кхлеви, — прогундел он. — Удивляюсь, как мы раньше его не унюхали. Должно быть, из-за соленой воды.

— Я унюхал раньше, — сообщил Мак. — Точнее, запах определили мои обонятельные сенсоры. Должен заметить, что его распространение весьма ограничено. Соленость моря с годами увеличивалась, и экскременты основательно просолились, отвердели и стали менее едкими.

— Фу-у-у, очень приятно. — Таринье скривился еще сильнее, хотя дальше, казалось, некуда. — Я вот что подумал: а не остались ли в море си-линьяри? Вот бы встретиться хотя бы с одним! Они, должно быть, очень милые и грациозные, раз называются так… экзотически. Как инопланетяне, только больше похожие на нас. А вдруг наши виды даже смогут скрещиваться? Как думаете?

— Сомневаюсь, что в море найдется что-то сексуально для тебя привлекательное, — рассудительно ответил Мак. — Если вообще в нем остались живые организмы. Мои сенсоры показывают полное отсутствие жизни. А как ваши песни и истории объясняют, почему город оказался под землей и под водой? — вдруг спросил он.

— Да никак, — пожал плечами Таринье. — В них говорится о зеленеющих лугах, о башенных шпилях, уходящих в небеса — да, в небеса цвета аметиста, индиго и баклажана, в которых сияют два драгоценных камня-близнеца — Наша Звезда и Консорт! — На последних словах голос юноши торжественно зазвенел. — Так что город, полагаю, находился на поверхности, когда слагались песни и писались истории, — закончил он обычным тоном.

Но Акорну больше волновал вопрос настоящего — на какой глубине под землей они сейчас находятся. Она снова оглянулась на город. Среди общей массы зданий вырисовывались несколько настолько высоких, что невозможно было разглядеть их крыши. Этому должно быть объяснение.

— Я хочу подняться на верхний этаж самого высокого дома. Мак, выбери себе другой дом. Ты пойдешь, Таринье?

— Зачем? — недовольно сказал тот. — Мне и тут нравится.

— Так нравится, что ты готов остаться и умереть здесь с голоду? Что ж, я собираюсь обойти здесь все, что смогу, и выяснить наконец, куда мы попали!

— А ты уверена, что найдешь ответ именно там, на верхушке небоскреба?

— Нет, конечно, но что-то надо делать. Мы исследовали Вилиньяр из космоса, прежде чем приземлиться. Потом несколько раз облетели его в шаттлах. Ни один из нас не заметил ничего необычного. И все же мы точно знаем: то, что забрало наших людей, пришло не из космоса. Исчезновения произошли непосредственно на поверхности планеты. А теперь мы обнаружили пещеру, которая блокирует радиосвязь, и город, скрытый таким же полем. Я уверена, что искать наших друзей нужно именно здесь, в подземном городе!

Воцарилась пауза. Акорна безнадежно вздохнула. Уж лучше бы Таринье исчез вместо Ари и Мати! Даже маленькая девочка была бы лучшей спутницей в таком деле, чем этот лентяй!

— Эй, я слышал, что ты подумала! — возмутился Таринье. — Что я бесполезен! Между прочим, я не так уж плох — Мати тебе скажет, когда мы найдем ее. И на меня вполне можно рассчитывать при необходимости, если я знаю, ради чего все затевается. Мы с Мати пережили множество приключений, когда путешествовали вместе. Она очень дорога мне, иначе я не стал бы сейчас рисковать своей головой и остальным… телом! Даже Ари не раз высоко отзывался о моих способностях!

— Я тоже с удовольствием буду хорошо о них отзываться, — перебила Акорна, — когда мы вернем Ари и Мати и они расскажут, какой ты чудесный помощник. А сейчас я переменю свое мнение, только если ты заберешься на самый верх вон того здания. Нужно выяснить, что там, под потолком. Может быть, там и есть выход.

— Ну сразу бы так и сказала!

Все трое выбрали себе по зданию, которые упирались в то, что заменяло подземному царству небо. Акорна решила штурмовать сооружение, через которое разведчики проникли в город. Войдя в него, она не удержалась и снова мысленно позвала Ари. И то ли от одиночества, то ли от отчаянного желания чуда девушке показалось, что она услышала далекий ответ, одно лишь слово:

— Кхорнья…

Она замерла, прислушиваясь. РК, шедший следом, вопросительно взглянул на нее и произнес:

— Мряу?

«Видимо, и в первый раз всего-навсего Размазня подал голос», — вздохнув, подумала Акорна. На нее накатила такая волна тоски и беспокойства, что хоть волком вой. Во время их путешествия она каждую секунду безотчетно ожидала ответа Ари. Чтобы не остаться наедине с горем и беспокойством, она хваталась за любую ниточку, которая могла привести к любимому. И сейчас внезапно почувствовала невероятную безысходность, испугавшись, что Ари больше не вернется, что она потеряла его навсегда… Но еще хуже была мысль, что, возможно, в эту минуту ему очень плохо, он зовет ее и ждет, что она придет и вылечит его. А вдруг он один противостоит врагу, с которым они должны бороться вместе? Разумеется, Акорна переживала, думая о Мати, Неве и остальных, но мучительнее, сильнее всего она жаждала увидеть Ари…