США: История страны - Макинерни Дэниел - Страница 8

В 1733 году на Атлантическом побережье выросла Джорджия, еще одна колония с довольно необычной историей. В отличие от других английских поселений – где движущим мотивом служили политические проекты британской короны, личные амбиции знати, финансовые расчеты инвесторов или духовные устремления религиозных диссентеров, – Джорджия изначально имела целью удовлетворение экономических нужд английской бедноты. Заручившись хартией короля Георга II, генерал Джеймс Оглторп и другие попечители намерены были создать здесь убежище для несостоятельных должников. Согласно плану Оглторпа, вновь прибывшие получали небольшие земельные участки, которые обрабатывали собственноручно и при помощи законтрактованных сервентов. Предполагалось создать в поселении совершенно уникальную атмосферу: дух воздержания и здравомыслия обеспечивался благодаря ограничениям на алкоголь; трудолюбие поощрялось запретом на использование рабов; чтобы избежать раздоров и конфликтов, из числа поселенцев исключались католики и чернокожие. Помимо своей основной функции, Джорджия должна была играть роль военного форпоста против испанцев во Флориде. С сожалением приходится признать, что социальный эксперимент, столь заманчиво выглядевший в проекте, провалился. Беглые должники не слишком стремились в колонии. Те же, кто все-таки переселялся, проявляли открытое недовольство ограничениями на размеры земельных участков и привычное потребление рома. Еще большее возмущение вызывал запрет на рабовладение. В результате в середине XVIII века территория Джорджии вернулась в собственность британской короны.

Особенности общественно-экономической жизни в английских колониях

Население английских колоний на американской земле медленно, но верно росло: если в 1625 году оно составляло 2 тыс. человек, то в 1650 году выросло до 50 тыс., а к 1700 году уже составляло четверть миллиона. Виргиния и Массачусетс являлись крупнейшими английскими поселениями, к началу XVIII века в них проживала почти половина всех колонистов. Еще треть совокупного населения приходилась на Мэриленд, Коннектикут, Нью-Йорк и Пенсильванию. В Новой Англии люди предпочитали селиться в городах с плотной застройкой; на юге преобладали малонаселенные, разбросанные графства; среднеатлантические колонии сочетали оба типа поселения.

Нетрудно представить себе условия, в которых оказались переселенцы, прибывшие в Новый Свет. Земли было много, и она почти ничего не стоила. Зато рабочих рук решительно не хватало – так же, как, впрочем, и свободного капитала. Подобные условия – необъятные просторы пригодной для обработки земли и острый дефицит работников и денег для покрытия неизбежных расходов – порождали ряд проблем. Жителям Новой Англии приходилось иметь дело с относительно тонким слоем каменистой почвы, чье плодородие быстро истощалось из-за нерачительного подхода к ее обработке. В этом регионе не существовало условий для широкомасштабного земледелия, посему нормой стали небольшие семейные фермы, на которых трудились все члены многочисленного семейства, традиционного для здешних краев. Однако экономика Новой Англии все же не была узкоспециализированной. Средства к существованию обеспечивались также за счет судоходства и судостроения, мукомольного производства, разнообразных ремесел и торговли. Причем местные купцы наладили торговые связи не только (и не столько) с далекой метрополией, но и с английскими коллегами на Карибских «сахарных» островах.

На первых порах Мэриленд, Виргиния, Каролина и Джорджия представляли собой весьма нездоровые (а порой и откровенно опасные) для европейцев места. Нелегкий труд, суровые условия жизни, неизбежно укорачивающие ее длительность, – все это привело к тому, что население на Юге, во-первых, было немногочисленным, а во-вторых, преимущественно мужским. Климат и сам характер почвы способствовали возникновению больших плантаций, на которых возделывались преимущественно рис и табак. Рассматриваемые в совокупности экономические и природные предпосылки создавали условия, которые в перспективе воздействовали как на развитие самих южных колоний, так и всей нации в целом.

Не имея в достаточном количестве свободной рабочей силы, первые колонисты Чесапикского залива очень скоро оказались в полной зависимости от рабского труда. Изначально источником рабочих рук являлась Англия, которая поставляла в регион законтрактованных сервентов. В рамках этой системы молодые мужчины (и в меньшей степени женщины) в возрасте 15–25 лет, не сумевшие реализовать себя на родине, соглашались переехать в Америку, покрыв все дорожные издержки трудом на новом месте в течение 4–7 лет. Все это время их контракт оставался на руках у хозяина, на которого они работали, получая взамен кров и пищу. По окончании срока контракта им нередко выдавали небольшой клочок земли, инструменты, домашнюю скотину или другие «атрибуты свободы». Служба на чужбине была нелегким делом, но многие молодые люди шли на это, желая в конечном счете изменить к лучшему условия своей жизни. Это был их выбор в борьбе с незавидной судьбой. Большая часть новоприбывших – от 2/3 до 4/5 – приехала на берег Чесапикского залива в качестве наемных рабочих. Если же говорить об американских колониях в целом, то половина всех европейских иммигрантов разделила их участь.

Однако в последней четверти XVII столетия наметились тенденции, изменившие не только лицо колонии Чесапикского залива, но и навсегда переориентировавшие американское общество. Во-первых, владельцы земельной собственности в Южных колониях ускоренными темпами объединяли свои участки, формируя крупномасштабные хозяйства, для которых, соответственно, требовалось значительно больше рабочей силы. Во-вторых, цены на табак, главную сельскохозяйственную культуру Юга, в 1660-х годах упали и оставались на низком уровне, вынуждая всех плантаторов продавать дешевле. В-третьих, по мере того как прирост населения в Англии снижался и одновременно улучшались условия жизни, число людей, желавших уехать в Америку в качестве законтрактованных рабочих, уменьшалось – таким образом, количество сервентов также сократилось. В-четвертых, законы Виргинии и других колоний были направлены на ухудшение положения чернокожих работников и в конечном счете привели к узакониванию системы рабского труда. Хотя теоретически чернокожие рабочие являлись свободными людьми, на деле им приходилось мириться с ущемлением своих гражданских, юридических и имущественных прав. Теперь белые хозяева получили возможность продлевать срок службы негров и активно этим пользовались. В результате продленная служба очень скоро превратилась в бессрочную. Более того, потомство чернокожих рабынь автоматически наследовало статус своих матерей, то есть тоже превращалось в рабов. В-пятых, в 1697 году Королевская африканская компания утратила монополию на работорговлю, что развязало руки ее конкурентам и привело к расширению торговли невольниками. И, наконец, в-шестых, среди американских колонистов получил распространение расистский миф о неполноценности чернокожих, ставший моральным основанием (многие белые американцы с готовностью им воспользовались) для узаконивания института рабства.

С чисто экономической точки зрения плантаторам также было выгоднее использовать чернокожих рабов, чем сервентов, ведь это надолго решало проблемы с рабочей силой. Тем более что с расширением рабовладельческого рынка цены на живой товар, поначалу довольно высокие, стремительно падали. С улучшением условий жизни в южных колониях увеличился и срок жизни рабов, другими словами, их дольше можно было использовать в качестве бесплатных работников. В таких условиях надобность в сервентах попросту отпадала: какой смысл заключать контракты с временными работниками, когда под рукой бесплатные пожизненные рабочие? К тому же рабы были абсолютно бесправны и беспрекословно подчинялись белым хозяевам. Их можно было заставлять работать от зари до зари, продавать, наказывать и даже убивать. А поскольку дети рабов также поступали в собственность хозяина, то рабовладелец получал идеальный самовоспроизводящийся источник рабочей силы.