Кинжал убийцы - МакКенна Джульет Энн - Страница 30

— За аренду заплачено до конца сезона. — Абайя покачала головой, продолжая с интересом обозревать кухню. — Должно быть, срочное дело отзывает вас, раз вы оставляете эти деньги старому Барлу. Очаг не успеет остыть, как он кого-нибудь сюда поселит.

Художник не поддался на откровенность.

— Если поселит, скажи Барлу, чтобы послал ту сумму, которую будет нам должен, моей сестре.

Абайя засмеялась:

— Скажу, а как же. Напиши-ка мне ее адрес.

— И передай старику, что я глаз с него не спущу, — добавил Шив.

Женщина захлопала глазами, не веря, что это шутка.

— Не волнуйтесь, мальчики, уж я прослежу, чтобы он обошелся с вами по-честному. — Она поспешно обняла Перида. — Ох, надеюсь, наши новые соседи будут такими же хорошими, как вы. А знаете, что на Солнцестояние моя дочь выходит замуж? У нее нет большого запаса приданого, поэтому я схожу и приведу ее, если вы не против. — Абайя снова обняла художника, но Шив ловко уклонился от ее объятий, поэтому женщине пришлось довольствоваться прощальным взмахом руки.

Перид проводил соседку до выхода и, закрыв за ней дверь, обернулся.

— Не смейся, Узара. Вот увидишь, половина Зала прибежит узнать, почему ты собираешь вещи.

Узара положил маленький портрет, который взял со стола Перида.

— Значит, мы уезжаем навсегда.

Перид взглянул на него, потом на Шива.

— Вы же не думаете, что вернетесь назад? После всего сказанного?

Сатайфер, стоянка Феллэмиона

19-е поствесны

— Ты проснулся?

— Я почти не спал. — Налдет встряхнулся, глаза сонные, сам весь всклокоченный. — В чем дело?

— Думаю, это еда.

Паррайл, помятый и мрачный, сидел под укрытием наблюдательной площадки частокола. Обняв колени, он смотрел, как приоткрылись тяжелые ворота и впустили троих мужчин и женщину. Они волочили корзину.

Налдет передернулся, словно его тошнило.

— Я не голоден.

На мальчишеском лице Паррайла застыла мрачная решимость.

— Мы должны поддерживать свои силы, если хотим отсюда выбраться.

— Как выбраться? — Налдет торопливо огляделся, не заметил ли кто-нибудь его отчаяния, но другие пленники уже становились в угрюмую очередь. Вернулся Паррайл с мягким караваем под мышкой, его руки были заняты куском желтого сыра и сочным мясистым окороком.

— Вот что они коптили. Это какое-то лесное животное.

— Страшное, как смертный грех, зато вкус отменный, — заметил над ними чей-то голос.

Испуганные, оба вскинули головы и увидели на площадке пирата. Он радушно кивнул:

— Мы не так плохо живем.

Налдет и Паррайл настороженно переглянулись и принялись за еду.

— Вот вы двое, руки у вас мягкие да одежда новая, небось, не часто доводилось голодать. — Пират повысил голос, привлекая внимание троих парней, сидевших кучкой недалеко от магов. — Присоединяйтесь к Мьюрдарчу, и боль пустого живота останется только воспоминанием, клянусь.

— Откуда ты родом? — робко спросил Паррайл.

— Я? — Пират прислонился к потрескавшейся коре частокола. — Из деревушки под названием Гостранд. Это в трех днях пути от Инглиза вверх по Далазу. Холмы там уже высокие, и можно не бояться паводков.

— Далеко ты уехал от дома.

Это не тот гидестанец, что вытаскивал их вчера из трюма, понял Налдет.

— Зато сейчас я в пятьдесят раз богаче, чем был бы на своем смертном одре, если бы остался. Любой человек в команде Мьюрдарча получает за свою работу столько, сколько она стоит. — Пират еще раз многозначительно посмотрел на троих юношей. — Я достаточно ломал спину за те жалкие гроши, что какой-то ублюдок из Инглиза, разодетый в шелка, платил нам за годовую добычу. А сам, гад, продавал ту руду на юг, выручая по десять золотых монет за каждую серебряную, что он за нее заплатил.

Внезапная активность заглушила слова пирата: рев команд, ответные крики, глухой стук и грохот бочек и тюков за частоколом. Ученый подтолкнул Налдета, кивая на приставную лестницу, которую еще один пират тащил по утоптанной земле, чтобы пленники могли подняться на сторожевую площадку. Маг с сомнением поглядел на Паррайла, но полез за ним наверх.

Имущество с разграбленного «Звона» было сложено под парусиновыми навесами на открытом пространстве перед частоколом. Мьюрдарч обозревал добычу, прогуливаясь вдоль навесов в алой льняной рубахе и черных бриджах. Переплетенные золотые цепи охватывали его талию и блестели на солнце. За ним по пятам шла темноволосая женщина в тускло-зеленом платье, держа наготове гроссбух и перо.

Свист Мьюрдарча пронесся по лагерю, созывая пиратов, которые занимались делами возле своих шатров и хижин.

— Ты слышишь, что он говорит? — тихо спросил ученый.

Налдет покачал головой.

— Все подробно записано, поэтому никаких споров не будет, — сообщил пират с одобрением. — Те, кто в прошлый раз был последним по жребию, теперь идут первыми.

Мужчина и женщина после кивка Мьюрдарча взяли рулон ткани и бочку. Женщина в зеленом сделала запись в гроссбухе, когда мужчина осторожно покатил прочь тяжелую бочку, а его спутница понесла на плече рулон. Оба улыбались во весь рот. Следующий мужчина остановился, чтобы поговорить с Мьюрдарчем, после чего ушел с сундучком, веревочные ручки которого чуть не лопались от тяжести.

— Это были инструменты моего дяди, — мрачно сказал один из парней. — Прощай, мое ученичество.

Подошел еще один пират, угрюмый человек со шрамами на руках, как давно зажившими, так и свежими, красными.

— Дай клятву Мьюрдарчу и заработай сколько-нибудь, чтобы обменять на них. У тебя что, договор с твоим дядей? Здесь нет хозяев, мой мальчик, которые станут забирать все деньги и с неохотой давать тебе половину обещанной платы. Во всяком случае, я бы не вернулся к жизни наемного ремесленника, вкалывающего полный день за мизерную ставку. — Он засмеялся и помахал рукой, щедро унизанной кольцами. Вид богатства портили грязные ногти. — Я зарабатываю в три раза больше за половину этого времени!

— Ты, должно быть, тормалинец, судя по выговору, — осторожно заметил Налдет.

Пират посмотрел на него:

— Из Саворгана. А что?

Налдет пожал плечами:

— Ничего, просто поддерживаю разговор.

Пират вновь повернулся к ученику.

— У тебя уже готов ответ для Мьюрдарча?

Парень испугался.

— Я не уверен.

— Вас спросят после дележа. — Пират кивнул на терпеливую кучку людей, ждущих с ведрами и жестяными кружками возле бочек соленой рыбы и сушеного гороха.

К женщине в зеленом присоединился пират с песочными волосами, который теперь открывал шеренгу бутылочек и бутылей. Он опасливо попробовал на вкус содержимое одной, прежде чем ее поднять.

— Растительное масло.

Одна из пираток замахала рукой и подбежала, чтобы его взять. Пряный уксус и горчичное масло были разобраны с такой же готовностью, но женщина в зеленом прогнала мужчину, пожелавшего банку касторки. Пират с песочными волосами ополоснул рот водой из меха, который висел у него на поясе, и сплюнул, прежде чем пробовать дальше.

— Кто она? — Налдет смотрел, как растет куча приправ и предметов роскоши, складываемых у ног женщины.

— Инджелла, — боязливо буркнул пират со шрамами. — Женщина Мьюрдарча.

Инджелла огляделась и окликнула седого мужчину в рваных матросских штанах. Старик был бос, плеть оставила живописные следы на его голой спине. Когда женщина указала на свои новые пожитки, он вздрогнул, словно ожидая удара.

— Такова будет ваша участь, если не принесете клятву, — заметил пират с дружеским участием. — Раб для всех и никому не друг.

Паррайл дернул Налдета за рукав, и они незаметно отошли в сторону.

— Что собираешься делать?

— Поклянусь, наверное, — беспокойно прошептал маг.

Ученый побледнел под слоем грязи.

— Ты не боишься стать клятвопреступником?

— Не думаю, что Рэпонин будет ко мне в претензии. — Налдет тщетно пытался улыбнуться.

Новая суматоха привлекла всеобщее внимание. Рослый пират тащил от воды какого-то юношу. Малый придерживал расшнурованные бриджи, но выпустил их и споткнулся, когда они упали и опутали лодыжки. Не дав ему одеться, громила потащил его дальше. Голые ягодицы парня белели на солнце, лицо горело от унижения.