Я сдержу свое слово! - Картер Розмари - Страница 7

Она покраснела.

— Я так грубо не спрашивала.

— Но имела в виду именно это. Кейтлин выдержала его взгляд. — При данных обстоятельствах вопрос вполне уместен. Ты заработал деньги на родео?

— Нет, Кейтлин, на родео столько не заработаешь. Родео положило только начало. Я получал больше других, но долго это продолжаться не могло — я понимал, что могу погибнуть. В скачках на диких быках малейшая ошибка стоит жизни. Бык может взять на рога или раздавить. Когда я решил покончить с родео, у меня в банке скопилась кругленькая сумма, но мне этого было мало. Я стал узнавать, куда повыгоднее вложить деньги.

— И куда?

— В нефть.

— В нефть? — изумилась Кейтлин.

— Я встретил одного человека, и он рассказал мне о нефтяном промысле, в который требовалось вложить деньги. Промысел небольшой, и людей богатых он не привлекал. Я посмотрел, что это за место. В нефти я мало разбирался, но людям, которые им владели, поверил и вложил деньги. Затраты окупились выше наших ожиданий.

— Ты разбогател и купил мою закладную.

— Правильно.

— Но все равно мне непонятно, откуда ты мог знать, что дела у меня обернутся именно таким образом. Что мама умрет, а потом отец…

— Я не мог этого предвидеть. Но кое-что знал. Например, что твой отец стал пить, а то, как он управлял ранчо, оставляло желать лучшего. Это было ясно еще пять лет назад. Вопрос был лишь во времени. Я собирался сделать твоему отцу предложение, от которого он не смог бы отказаться.

— Он ни за что не продал бы тебе ранчо, Флинн.

— Как сказать.

Зеленые глаза Кейтлин зажглись яростным огнем. — Выходит, ты с самого начала разработал план действий: сколотить деньги на родео, затем разумно поместить их в дело и в подходящий момент вернуться. — Я обещал вернуться ровно через пять лет.

Кейтлин взмахнула рукой с кистью.

— Убирайся отсюда, Флинн! — (Он продолжал спокойно красить ограду.). — Ты что, не слышишь?

— Зря стараешься. Только забрызгаешь краской землю.

— Ты отвратительный наглец! — прошипела она сквозь зубы.

Да, она потрясающе хороша, когда сердится, подумал Флинн. Зеленые глаза сверкают, щеки горят, а вся ее обольстительная маленькая фигурка излучает энергию. Флинну безумно хотелось заключить Кейтлин в объятия, осыпать поцелуями… но время для этого пока не пришло.

— Что еще хорошего ты можешь про меня сказать? — холодно осведомился Флинн.

— Хорошего — ничего. Ты прекрасно знаешь мое мнение о тебе. Я хочу, чтобы ты уехал.

— Я не уеду, Кейтлин.

— Ты владеешь закладной, и в настоящий момент я ничего не могу с этим поделать. Но ранчо владею я.

— Согласен.

— Плату ты будешь получать.

— Рад слышать. Это в твоих же интересах.

— Ты намекаешь, что лишишь меня права выкупа, если я не заплачу в срок по закладной?

— Мне не хотелось бы тебе об этом говорить.

Кейтлин была потрясена.

— Ты получишь свою плату, но для этого нам не обязательно видеться.

— А если я хочу тебя видеть?

Ее это несколько озадачило.

— Нет, — она покачала головой. — Мы можем общаться письменно или по телефону.

— Очень жаль, — сказал он, — но тем не менее я никуда не уеду.

— Тебе, видно, просто хочется досадить мне.

— Бедняжка Кейтлин, — он усмехнулся. — Неужели ты намереваешься покончить с этой оградой сегодня?

— Конечно.

— Можно отложить до завтра.

— Завтра у меня другие дела.

— Но сейчас так жарко.

— Ты без конца это повторяешь. Если устал, то бросай.

— А ты?

— Я закончу, даже если умру при этом. Она покраснела от негодования. Флинн отметил, что выглядит она измученной.

— Слишком высокая цена за твое упрямство! — сердито воскликнул он.

— Я сильнее, чем кажусь, Флинн. А ты ступай, отдыхай в тенечке.

Флинн остался, и они молча продолжали красить ограду. Солнце жгло нещадно. Даже скот попрятался в тень.

Работа не представляла для Флинна особого труда, чего нельзя было сказать про Кейтлин: капельки пота выступили на верхней губе и на лбу, а футболка взмокла. Кисть дрожала у нее в руке, и мазки стали неровными. Флинн больше не предлагал ей отдохнуть, но внимательно следил за ней.

Когда же Кейтлин, пошатнувшись, стала оседать на землю, он успел подхватить ее и прижал к себе неподвижное тело. Она открыла глаза и слабо произнесла:

— Со мной все в порядке.

— Тебя надо отнести в прохладное место.

— У меня на секунду закружилась голова — вот и все. Отпусти меня, Флинн.

— Не будь дурочкой. С тобой случится солнечный удар. — И он понес ее в дом.

— Тебе тяжело. Я пойду сама.

— Ты весишь не больше младенца. Наверное, вообще ничего не ешь.

Флинн не ожидал, что она такая легкая, хотя несколько дней назад, когда они ехали на одной лошади, убедился в ее худобе. Но все равно он держал на руках нежную и хрупкую женщину. Даже худая Кейтлин могла свести с ума своей удивительной сексуальностью, вызывала стремление опекать ее. А поддаваться этому чувству Флинн не хотел, так как считал Кейтлин Маллинз упрямой и бессердечной гордячкой.

Он распахнул дверь в дом.

— Отпусти меня, — снова попросила Кейтлин. — Я не хочу, чтобы ты меня нес.

— Упрямица.

— Флинн, куда ты направляешься?

— В твою спальню.

— Нет! — воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.

Не обращая внимания на ее протесты, Флинн пересек прихожую и двинулся по коридору. За пять лет он не успел забыть, где находится спальня Кейтлин. Не прошло и нескольких секунд, как он уложил ее на кровать.

В комнате с тех пор ничего не изменилось: она по-прежнему была бело-розовая, с плюшевыми зверюшками и множеством подушечек, хотя своим видом не соответствовала колючей особе, живущей здесь.

— Какая же ты на самом деле, Кейтлин? — спросил он. — Нежная и ласковая девушка или упрямая, независимая женщина?

— А ты как считаешь? — В усталых зеленых глазах промелькнули смешинки.

— В тебе всего понемногу, — предположил Флинн.

— Разбирайся сам, — вызывающе сказала она, и ее губы раскрылись в улыбке, словно розовые лепестки, обнажив ровный ряд белых зубов и кончик языка. Флинн инстинктивно нагнулся и прильнул к ее рту. Кейтлин вздрогнула, а он смаковал сладкий вкус теплых влажных губ. Просунув руки ей под спину, он приподнял Кейтлин и ощутил, как ее грудь коснулась его шеи. Он не удержался от стона, вспомнив, что все это однажды уже с ним происходило. Но он вспомнил также, зачем находится здесь, в ее комнате, и вообще на ранчо. Флинн выпрямился.

— Почему? — спросила Кейтлин, и взгляд ее зеленых глаз слегка затуманился.

— Почему я тебя поцеловал? — Флинн деланно пожал плечами. — Мне захотелось.

— А почему ты остановился?

От столь неожиданного вопроса у него заболело в паху. Да потому, что тогда я вообще был бы не в состоянии остановиться, хотелось ему правдиво ответить.

— Когда мы впервые встретились, — небрежным тоном произнес он, — ты задала мне тот же вопрос. Мы ехали рядом на лошадях.

— Я помню.

— Я поцеловал тебя, Кейтлин.

— И это тоже помню.

— Но сейчас я остановился. Почему? Передумал, — насмешливо ответил он.

— Ты — свинья, Флинн! Я ошиблась в тебе.

Флинн невесело засмеялся.

— Вероятно, мы оба ошиблись друг в друге. Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно. В состоянии докрасить забор.

— Будешь последней дурой, если это сделаешь.

— Мне просто на минуту стало плохо, а ты изобразил из себя эдакого силача.

Она села, но он, ухватив ее за плечи, уложил обратно.

— Не вздумай вставать, пока я не вернусь.

— Не командуй. — Голос у нее звучал дерзко, но вид был изможденный.

— Еще не то будет, — пообещал Флинн и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с мокрым полотенцем и чашкой.

Положив полотенце ей на лоб, он приказал лежать спокойно.

Кейтлин лежала с закрытыми глазами, а Флинн рассматривал ее лицо: длинные ресницы окаймляли веки, мягкие волосы распушились по подушке, уголки губ загибались наверх, в ложбинке нежной шеи билась жилка, а сквозь влажную прилипшую майку просвечивали соски маленьких грудей.