Мерле и каменный лев - Майер Кай - Страница 11

Глаза Унки сузились. Но если у людей это выражает немую угрозу, то она хотела выразить всего лишь отвращение.

— Потому что вода отравлена. Во всех каналах города вода ядовита, она убивает нас. Поэтому мы стараемся не попадать по своей воле в Венецию. Вода каналов губит нас, медленно, но верно.

— Значит, русалки, запряженные в лодки… — …умрут. Каждая из нас, будь она поймана людьми и заперта в Аквариуме или вынуждена участвовать в ваших лодочных гонках, погибнет. Ядовитая вода разъедает нам кожу, а потом и мозг. Не раз Королева Флюирия предупреждала нас об опасности.

Мерле молчала, она была потрясена. Выходит, что люди, которые держат у себя русалок для развлечения, — убийцы.

Ей стало стыдно смотреть Унке в глаза. Она пробормотала еше слышно:

— Я никогда русалок не ловила.

Унка улыбнулась, снова обнажив свои острые зубы.

— Знаю. И чувствую. К тебе прикоснулась Королева Флюирия.

— Ко мне?

— Разве тебя, новорожденную, не из воды вынули?

— Вы подслушивали меня и Юнипу, в тот, первый вечер, в нашей комнате. — Любого другого Мерле не простила бы, но поступку Унки даже не придала значения.

— Да, подслушивала, — призналась русалка. — Поскольку я знаю твою тайну, хочу открыть тебе свою. Так будет справедливо. Но твою тайну я никому не выдам, а ты должна хранить молчание о моей.

Мерле кивнула.

— А откуда вы знаете, что меня коснулась Королева Флюирия?

— Тебя выбросили в канал. Это случается со многими детьми. Но выживают очень немногие. Большинство детей тонет. Тебя же нашли. Вода тебя спасла. Это означает, что Королева Флюирия о тебе позаботилась.

Мерле слушала, и ей чудилось, будто Унка сама присутствовала при ее спасении, — с такой убежденностью говорила русалка. Уж не считают ли русалки Королеву Флюирию своей богиней? Вдруг пришла мысль, от которой Мерле похолодела: что, если Королева вовсе не людей в Лагуне защищает? Ведь русалки родились из воды, значит, если верить ученым людям, Королева Флюирия и есть сама вода. Неведомая живая сила морей.

— Кто она, Королева Флюирия? — Мерле, впрочем, не ждала, что Унка ответит на ее вопрос.

— Если это когда-то знали, то давным-давно позабыли, — тихо сказала русалка. — Так же, как когда-нибудь забудут о тебе, обо мне и о самой Королеве Флюирии.

— Но ведь все почитают Королеву Флюирию. В Венеции все ее любят. Она спасла всех нас. Никто и никогда такого не забудет.

Унка лишь молча пожала плечами, но Мерле прекрасно поняла, что она так не думает. Русалка указала на узкую гондолу, пришвартованную к мосткам на темной воде. Казалось, гондола парила во мгле, такой гладкой и черной была водная поверхность.

— Мы сядем в нее? — спросила Мерле.

Унка кивнула.

— А потом?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Мы надолго уедем?

— Самое большое на час.

— Арчимбольдо меня накажет. Он мне велел ведра…

— Они уже на месте, — улыбнулась Унка. — Он мне сказал, какую работу дал каждому из вас. Я заранее отнесла десять полных ведер в мастерскую.

Мерле недоверчиво взглянула на нее.

— А Дарио?

— Он ни слова ни о чем не скажет. Иначе Арчимбольдо узнает, кто по ночам у него вино ворует.

— Вы и это знаете?

— В доме ничего не происходит без моего ведома. Я знаю обо всем.

Мерле, больше не задавая вопросов, влезла вслед за Ункой в гондолу. Русалка отвязала канат, встала на корму и длинным веслом направила лодку к одному из туннелей. Кругом была тьма, хоть глаз выколи.

— Ничего страшного, — сказала Унка. — У своих ног ты найдешь факел. Там же и огниво.

Вскоре Мерле удалось поджечь факельную паклю. Желтый мерцающий огонь заиграл на кафельном перекрытии туннеля.

— Можно еще спросить?

— Ты хочешь знать, почему у меня ноги, а не «калимар».

— Кали… что?

— Калимар. Так мы на своем языке называем чешуйчатый хвост.

— Вы мне скажете?

Гондола, подгоняемая веслом Унки, скользила все дальше и дальше во мрак туннеля. Свисавшие сверху лохмотья заплесневелого мха походили на обтрепанную бахрому занавесок. Пахло гниющим фукусом и тленом.

— Это очень печальная история, — проговорила наконец Унка. — Поэтому рассказ мой будет короток.

— Я люблю печальные истории.

— Кто знает, может быть, ты и сама окажешься героиней одной из них.

— Почему вы так говорите? — поинтересовалась Мерле.

— Тебя коснулась Королева Флюирия, — ответила коротко Унка, словно этим все было сказано. Она стала сосредоточенно смотреть вперед. Ее лицо посуровело. Потом она заговорила:

«Однажды шторм выбросил русалку на берег острова. Она так обессилела, что лежала в камышах и не могла пошевелить рукой. Облака на небе растаяли, выглянуло жаркое солнце, и тело русалки стало высыхать, сжиматься и постепенно умирать. Но тут появился юноша, сын торговца. Торговец строго-настрого наказал ему сбыть весь свой товар рыбакам, жившим на этом острове. Юноша целый день ходил от дома к дому, каждая рыбацкая семья делила с ним скромный обед — рыбу и воду, но никто у него ничего не покупал, ибо рыбаки не имели ни денег, ни каких-либо поделок на обмен. Сыну торговца ничего другого не оставалось, как только вернуться к лодке, но он боялся признаться отцу в своей неудаче. Отец мог сурово с ним обойтись, как уже бывало не раз, когда сын возвращался в Венецию с пустым карманом, а, главное, — мог лишить его наследства. Отец был жестокосердным человеком, которому неведомо было чувство жалости к бедному люду, жившему на дальних островах Лагуны, — ему вообще были неведомы другие чувства, кроме алчности, жажды денег.

И вот молодой человек бродил бесцельно по берегу недалеко от гавани, чтобы как-то отсрочить возвращение домой. Не разбирая пути, шел он по осоке и забрел в камыши, где увидел умиравшую русалку. Он опустился на колени, взглянул в ее глаза и тут же влюбился в нее. Он не смотрел на ее чешуйчатый хвост и не видел ее зубов, которые внушили бы страх любому другому. Он глядел только в ее глаза, которые молили о помощи, и, не раздумывая, принял решение: он женится на этой девушке, потому что только ее хочет взять в жены и будет любить всю свою жизнь. Юноша отнес ее в воду, и пока она набиралась сил в волнах прибоя, говорил ей о своей любви. Чем дольше она его слушала, тем больше он ей нравился. Симпатия переросла во влюбленность, а влюбленность стала еще чем-то большим. Они поклялись не расставаться и уже на следующий день встретились на берегу другого острова, днем позже снова сменили остров свидания, и так продолжалось долгое время.

По прошествии нескольких недель юноша собрался с духом и спросил, не хочет ли она поехать вместе с ним в город. Но она знала, что случается с русалками в Венеции, и ответила „нет“. Он обещал ей сделать ее своей женой и поселить в своем доме, где она станет жить, как все люди. „Посмотри на меня, — сказала она. — Я никогда не буду такой, как все люди“. Оба они были безутешны, молодой человек понял, что его благие намерения — всего лишь прекрасная мечта.

На следующую ночь русалка вдруг вспомнила о сказании про одну могущественную морскую ведьму, которая живет в подводной пещере далеко в Адриатическом море. И русалка поплыла в море, туда, куда не доплывала ни одна из ее подруг. Она нашла эту морскую ведьму, которая сидела на скале среди моря и высматривала утопленников. Ибо морские ведьмы, как тебе следует знать, очень любят мертвечину, особенно если им попадается мясо подгнившее и разбухшее. Русалка по дороге наткнулась на затонувшую рыбачью лодку и решила порадовать ведьму любимой снедью и задобрить ее желанным подношением. Старуха приветливо встретила русалку, выслушала ее историю и решила, — наверное, насытившись отменной мертвечиной, — ей помочь. Она произнесла слова заклинания и велела русалке вернуться в Лагуну, выбраться на берег в городе и спать там до рассвета. Тогда, по обещанию ведьмы, у нее вместо хвоста появятся ноги. „Но твой рот, — добавила старуха, — я не могу сделать красивым. Иначе ты навсегда останешься немой“.