Транкилино-найденыш - Картер Ник - Страница 6

Сразу было видно, что этот мексиканец был человек образованный и хорошо воспитанный.

– Меня зовут Яковом Братбури, – ответил Ник Картер и поклонился, – я американец и приехал в Тлакскалу по делам. Этот молодой человек, вероятно, сын сеньоры?

– Да! Он и есть владелец всей гасиенды! Не угодно ли будет войти?

Ника Картера проводили в большую прохладную комнату, по-видимому, приемную.

Приведя себя в порядок после дороги, он вышел на веранду, где хозяйка дома сидела в качалке и читала.

Когда он подошел к ней, она любезно приветствовала его:

– Вы приехали как раз вовремя, – сказала она, – в пять часов будет подан обед. Вы издалека?

– Собственно говоря, сюда я приехал из Тлакскалы и лишь несколько дней тому назад находился еще в Нью-Йорке.

– Симпатичный народ – американцы, – заметила она, – недавно была на вашей родине и мне очень понравилось там. Но простите меня, мне нужно еще кое о чем распорядиться.

Она встала и ушла с веранды.

Подобный любезный прием нисколько не поразил Ника Картера. Он знал, что жители Мексики и ближайших местностей, как Гватемала, Сан-Сальвадор и Коста-Рика весьма гостеприимны. В особенности гостеприимство развито в тех местностях, где еще не проведена железная дорога. Каждый странник, появляющийся до захода солнца у гасиенды и просящий о ночлеге, принимается весьма любезно и считается членом семьи во все время своего пребывания в доме. Его представляют всем без исключения домашним, а потом обращаются с ним так, как будто он уже много лет жил в доме. Величайшим оскорблением считается для хозяина, если гость предложит ему плату за угощение.

Когда хозяйка дома ушла, Ник Картер глубоко задумался. Он убедился, что его предчувствие относительно внезапной кончины Иосифа дель Корона и возвращения Транкилино на гасиенду не обмануло его.

Но что же такое произошло с Транкилино? Почему он не хотел узнать Ника Картера?

Это таинственное дело с новой силой заинтересовало Ника Картера и он решил во что бы то ни стало раскрыть тайну и оградить Транкилино от грядущих бед.

Он увидел, как Транкилино верхом на довольно большом пони поехал по дорожке в тени высоких деревьев, и решил последовать за ним.

Он взял шляпу, сбежал с веранды вниз и отправился вслед за мальчиком, скрывшимся уже за поворотом.

Это была та же дорожка, о которой Транкилино рассказывал ему в Нью-Йорке. Она вела к двум источникам, холодному и горячему.

Ник Картер увидел мальчика лишь у самых источников. Он сидел на ступеньках каменной лестницы дома, выстроенного над горячим источником.

Увидев сыщика, Транкилино бросил на него равнодушный взгляд, пожал плечами и задумался.

Ник Картер остановился; ожидая, что Транкилино заговорит с ним.

Но когда мальчик даже не пошевельнулся, Ник Картер заговорил:

– Транкилино! Неужели ты меня совсем забыл? Прошло довольно много времени, пока мальчик наконец заговорил.

– Я никогда в жизни не видел вас!

Нику Картеру показалось, что он ослышался.

– Как? – воскликнул он. – Неужели ты на самом деле не помнишь меня?

– Нет, не помню! Я уже сказал, вы для меня чужой человек!

– Этого не может быть! Посмотри-ка на меня! Неужели ты будешь утверждать, что не знаешь меня, Ника Картера?

– Я никакого Ника Картера не знаю!

– Неужели ты не помнишь, что два месяца тому назад я нашел тебя на улице, под дождем, что я взял тебя к себе домой и там обращался с тобой, как с родным сыном?

– Вы меня извините, – ответил Транкилино, слегка бледнея, – но вы мне совершенно чужой! Я не знаю, о чем вы говорите!

Он встал и направился к своему пони, да так и уехал бы, если бы Ник Картер не остановил его.

– Пусть я тебе буду чужой, – сказал он, – но ведь это нам не мешает побеседовать немного. Быть может, ты даже этого не хочешь?

– Мне приказано не вступать в беседы чужими, – робко оглядываясь по сторонам, ответил Транкилино.

– Но ведь я гость твоей матери, и ты, конечно, понимаешь, что это значит.

– Понимаю.

– Та сеньора действительно твоя мать? – спросил Ник Картер, пытливо глядя мальчику в глаза.

На лице Транкилино появилось выражение злобы и ненависти, так что Ник Картер в изумлении даже отступил на шаг.

Но вдруг мальчик произнес таким же спокойным тоном, как и раньше:

– Да, она моя мать!

– А когда ты сидел в Нью-Йорке на лестнице моего дома, то за тобой приехала твоя мать?

Но Транкилино ответил, как будто повторяя заученный урок:

– Я никогда не был в вашем доме и снова повторяю то, что я уже говорил: я вас не знаю!

Ник Картер потерял терпение.

Он взял мальчика за плечи, посмотрел ему в лицо и сказал:

– Много есть дурных качеств у людей, мой милый, но одним из наихудших считается неблагодарность! Ты мексиканец, да еще сын дворянина и должен был бы знать, что человек, в доме которого ты прожил некоторое время, который избавил тебя от весьма неприятного положения, заслуживает благодарности!

Транкилино сильно вздрогнул, но ответил снова:

– Я вас не знаю! Вы совершенно чужой!

Ник Картер понял, что таким путем ничего не добьется и потому избрал другую тактику.

– Как поживает Панчо?

На глазах мальчика сейчас же выступили слезы, он отвернулся в сторону и тихо ответил:

– Панчо умер.

– Неужели? Как так?

– Его застрелили.

– Не знаешь ли ты, кто застрелил его?

– Точно не знаю, но я слышал, что его убил один из рабочих.

– Находился ли ты здесь на гасиенде в день убийства?

– Нет.

– А где же ты был?

– Я был далеко отсюда, вместе с моей мамой, – нерешительно ответил Транкилино.

Ник Картер заметил, что мальчик раньше всегда говорил "мать", а тут вдруг сказал "мама". На испанском языке разница гораздо значительнее, чем на других языках.

Вот почему Ник Картер сразу заподозрил, что с сеньорой Мерседес что-то неладно.

– А где твоя няня Анита? – спросил он.

– Она тоже умерла.

– Это очень печально. Значит, у тебя совсем уже нет друзей?

Транкилино коротко ответил "нет", но в этом слове слышна была такая скорбь, такое безнадежное отчаяние, что Нику Картеру стало глубоко жаль бедного мальчика.

– И твой отец тоже умер?

– Да, – еле слышно ответил Транкилино, стараясь не расплакаться.

– Не знаешь ли ты, где именно он умер?

– Не знаю.

– Значит, ты его не видел больше с тех пор, как он уехал в Сан-Хуан дель Илоя?

– Нет.

– А кто тебе сказал, что он умер?

– Вот те, – ответил мальчик, указывая пальцем по направлению к дому.

– Кто это – те? – спросил Ник Картер.

– Тот человек, который назвал себя управляющим, дон Патрицио Берналь и моя... моя... мама!

– Почему ты ее называешь "мама"? Ведь ты всегда говорил "мать"? Разве ты теперь уже не говоришь так?

– Нет, я не говорю уже "мать" и никогда не буду называть ее так! – вдруг вырвалось у Транкилино и лицо его залилось густой краской, а глаза сверкнули злобой. – Она вовсе не моя мать и вообще я не знаю, кто она такая! Правда, она похожа на мою мать, но я хорошо знаю, что она мне чужая, она так добра и нежна со мной, как моя настоящая мать! Она такая же нехорошая, как и дон Патрицио! Если бы они знали, что я говорю вам это, они убили бы меня! Зачем вы мучаете меня своими вопросами? Уйдите, оставьте меня!

Он стряхнул со своего плеча руку Ника Картера, подбежал к своему пони, вскочил в седло и быстро помчался по узенькой дорожке.

Но он не поехал домой, а скрылся в чаще.

Почти в тот же момент в конце дорожки со стороны гасиенды показался дон Патрицио верхом на лошади.

Глава VIII

Важное известие

Когда дон Патрицио увидел своего гостя, он пришпорил лошадь и быстро приблизился к нему.

– Я вижу, вы осматриваете наш знаменитый источник, – сказал он, – если бы я знал, что вы отправитесь сюда, то предоставил бы вам лошадь. Но я знаю, американцы любят ходить пешком.