Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

РЕЛИГИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ - Луначарский Анатолий Васильевич - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Так, в частности, Луначарский высоко оценивал роль Фейербаха и писал, что «ни один материалист не нанес религии, положительной религии и всякой вере в бога, потусторонний мир и сверхчувственное, такого вдребезги бьющего удара, как Людвиг Фейербах»[7]. Знаменательно, что в ходе полемики с апологетами религии, считавшими ее «ферментом» революционного развития мира, Луначарский бросил весьма многозначительную фразу, свидетельствующую о сущности выстраиваемой им религии: «Если это так, то я первый заявляю, что я не религиозен, и что научно мыслящий социал–демократ не может быть религиозен»[8].

Религия понималась Луначарским как «такое мышление о мире и такое мирочувстиование, которое психологически разрешает контраст между законами жизни и законами природы», «противоречие идеала и действительности»[9]. Искажая социальную и гносеологическую природу религии, приписывая ей некую внеисторическую сущность, он рассматривал ее в качестве социального организатора.

Именно это вызвало резкую критику взглядов Луначарского со стороны В. И. Ленина, который в письме к А. М. Горькому писал: «…Из идеи бога убирается прочь то, что исторически и житейски в ней есть (нечисть, предрассудки, освящение темноты и забитости, с одной стороны, крепостничества и монархии, с другой), причем вместо исторической и житейской реальности в идею бога вкладывается добренькая мещанская фраза «бог = идеи будящие и организующие социальные чувства»»[10]

Богостроительство (представителями этого течения среди марксистских литераторов были также В. А. Базаров, П. С. Юшкевич, одно время к нему примыкал и А. М. Горький) объявляло своей задачей создание некой пролетарской религии без бога. В. И. Ленин, другие теоретики большевистской партии боролись против богостроительства, и на расширенной редакции газеты «Пролетарий» это течение было квалифицировано как порывающее с основами марксизма. Постепенно оно ослабело. Порвал со своими идеалистическими заблуждениями А. В. Луначарский. И хотя в некоторых из публикуемых в настоящем сборнике выступлений проскальзывают формулировки, хранящие следы былых увлечений, читатель увидит, что они не играют какой–либо существенной роли для в целом прочной марксистско–ленинской позиции автора.

Философская полемика В. И. Ленина с Луначарским была чрезвычайно острой. Однако известно, что даже в самое горячее время споров В. И. Ленин в беседе с Горьким говорил о Луначарском: «Я к нему «питаю слабость».,. Я его, знаете, люблю, отличный товарищ!»[11] И всячески боролся за него как полезного делу революции пропагандиста материализма и марксизма.

Пройдут годы, и в октябре 1927 г. во время одного из диспутов с митрополитом Введенским Луначарский вспомнит о своих заблуждениях и скажет: «Я в моем большом труде «Религия и социализм» пытался доказать, что можно вычитать какой–то социализм в христианстве, но пришел к убеждению, что был не прав. От этих «грехов молодости» я давно отрекся, и наука, Которая пошла с тех пор далеко вперед, показала для меня исчерпывающе ясно, что этот тезис защищать нельзя».

Религиозно–идеалистические заблуждения Луначарского поучительны и для наших дней. Ведь именно на отношении марксизма к религии и на роли религии в социальной борьбе пролетариата «споткнулись» такие новейшие ревизионисты, как Роже Гароди, Эрнст Фишер, идеологи так называемой «пражской весны» и т. д. Они пытались «достроить» марксизм с помощью религии, придать социализму «человеческое лицо» и при этом извращали подлинно гуманную сущность философии пролетариата. И сколь закономерным было возвращение Луначарского на позиции марксизма и атеизма, столь же закономерным представляется сползание современных исказителей марксизма к религиозности и даже церковности. Корень этого следует усматривать в том, что при всех своих богостроительских заблуждениях Луначарский никогда субъективно не порывал с материализмом и атеизмом. Последнее обстоятельство послужило не только основой его сравнительно быстрого «выздоровления», но и нашло свое выражение в той огромной работе по атеистическому воспитанию и созданию теории научного атеизма, которую он вел в послереволюционные годы.

Октябрьская революция поставила перед победившим пролетариатом безмерное число ранее человечеству неведомых проблем. Одна из них — культурная революция — беспрецедентная в историческом планере волюционная борьба за превращение безграмотной массы трудящихся в общество носителей самой передовой социалистической культуры.

Луначарский осознавал всю глубину, масштабы и сложность этой задачи. Выступая в 1919 г. перед организаторами внешкольного образования, он говорил: «Прежде всего в России, где насчитывается громадное количество безграмотных, вырастает… огромная задача обеспечить право и обязанность каждого быть грамотным… Приятнее, конечно, — увлекаться вопросами народного театра, рисовать перспективу чудесных народных домов, но нужно об этом не только мечтать, нужно работать. Прежде всего надо спуститься и в нижний этаж… и помнить, что основная, тяжелая массовая работа — это именно работа по борьбе с безграмотностью, с самым примитивным, самым грубым невежеством»[12]. Не случайно борьба за преодоление культурной отсталости была названа Луначарским «третьим фронтом». У этого фронта было крайне мало «войск» и технических средств. В 1922 г. различные учебные заведения выпускали около тысячи учителей в год, что, по словам Луначарского, едва покрывало естественную убыль «нормально умирающих». Хочется привести весьма примечательный подсчет Луначарским «стратегических» средств: «…чтобы ребенок мог писать, ему нужно иметь одну тетрадь в 30 страниц на один год, а нам дают 15 листов на один год на одного ученика. Это еще счастливая цифра. Один карандаш дают на 60 учеников. Одно перо — на 22 ученика. Мы имеем одну чернильницу на 100 учеников»[13]. Сегодня можно только удивляться тому, как в таких условиях был совершен огромной важности социальный переворот в области культуры.

А. В. Луначарскому приходилось решать самые различные вопросы: как обуть, одеть и обеспечить питанием школьников и учителей; где достать транспорт для подвоза ребят к школе; как привлечь к занятиям максимальное число детей; как поступать с верующими учителями; где найти необходимые книги для библиотек и т. д. В этой каждодневной, подчас в силу тех или иных обстоятельств почти невыполнимой работе он всегда старался находить оптимальное решение, привлекал к ней внимание партийных, советских органов, общественных организаций. Без осознания этих сложностей процесса культурного развития страны в самые первые годы ее существования невозможно понять содержание в смысл выступлений и статей Луначарского по вопросам политики партии в области просвещения в целом и атеистического воспитания в частности. Требовалось создать прочный фундамент знаний о религии и атеизме; только на этой основе были возможны доказательная критика внедрявшихся на протяжении столетий религиозных взглядов и стереотипов, разоблачение классовой природы социальных и нравственных установок религии, раскрытие существа марксистского атеизма, политики партии и государства по отношению к религии, церкви и верующим. Необходимо было также широкое распространение естественнонаучных знаний, показывающих истинный смысл явлений природы, разъясняющих ее законы, не оставляющих места сверхъестественному. При этом Луначарский неоднократно подчеркивал, что само по себе сообщение верующему человеку голых научных фактов еще не способно освободить его сознание от религиозных представлений. Лишь материалистическое объяснение этих фактов поможет формированию научного мировоззрения.