Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Босоногая команда - Лукашевич Клавдия Владимировна - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Дети старались как можно незаметнее и тише бочком пробраться в заветную гостеприимную комнату, где] они чувствовали себя так хорошо, так спокойно… Они сидели там смирнехонько и в сотый раз уже все разглядывали. Там было для них много интересного.

А за тоненькой перегородкой раздавались шаги и воркотня Агнии.

— Дяденька, пусти и меня к себе… И меня, миленький, дяденька… Меня тоже! — доносились шепотом мольбы с улицы, и в окно тянулись руки…

Трудно было устоять против таких скромных желаний.

— Что делать, друзья мои! Придется из моей комнаты бочонок с селедками устроить. Только я вас в окно перетаскаю… Чур! не смеяться и не шуметь. Ну, полезайте.

И один за другим в маленькой комнате оказалось! человек десять гостей. Когда Семен Васильевич тащил Гришу, то произошло неожиданное приключение.

Вертлявый мальчуган, вырвавшись из рук старика, упал и задел за кресло, кресло с громом полетело на него и покрыло его.

В кабинете раздался веселый взрыв хохота. Семен Васильевич сам весь трясся от смеха, но зажимал рот рукой и махал на детей…

— Это ужасно! У нас точно постоялый двор! — послышался за стеной полный негодования голос Агнии.

В это время из-под кресла показалась голова с торчащими волосами, затем — вздернутый нос и вся фигура в большой кофте.

— Дяденька, я жив… Ничуть не убился! — веселя объявил Гриша.

Опять ребятишки прыснули от смеха, опять замахал на них старик, опять послышался сердитый голос за стеной:

— Это ужасно! Никогда нет в собственном доме покою. Это не жизнь, а каторга!..

В кабинете все стихло, как по мановению волшебного жезла.

— С утра болит голова… А тут вечный гам, вечная визготня и грязь!

— Ты бы, Агнессочка, пошла пройтись… — ласково посоветовала старушка дочери.

— Да я готова бежать без оглядки из этого Содома!

— Поди, милая, погода такая хорошая.

Дети, присмиревшие было в маленькой комнатке, разговорились: полились расспросы, рассказы, стала катать яйца… Туда, в комнату, живо явились Каро и Резвый (собаки Семена Васильевича), начались ученья и возня; затем ходили всей гурьбой смотреть западню; смотрели, не взошли ли семена на двух грядках в саду; а потом Семен Васильевич стал им читать сказку. Дети слушали.

Дверь в кабинет, висевшая на блоке, приотворилась, вошла старушка с двумя тарелками в руках.

— Вот, Симушка, тут немножко кулича, пасхи, ветчинки… Может, закусите?

Какой благодарностью забилось сердце Семена Васильевича. Большей радости ему нельзя было доставить — как побаловать его «босоногую команду». Это было ему приятнее всего… Он ведь знал, что бедным ребятишкам не часто доставались сладкие кусочки. И жена его, его верная старая подруга, понимала это и, когда Агнии не было дома, незаметно входила в кабинет с тарелочкой…

— Спасибо, Темирочка, спасибо тебе… Поставь вот тут тарелочки.

— Благодарствуем, тетенька! — шепотом пробежало между детьми.

Семен Васильевич вышел за женой в темненькую прихожую, обнял ее и поцеловал в лоб.

— Ах ты моя верная «седая богиня»!

«Голубчик мой, сам-то чист душой, как дитя… Радуется за своих мальчишек больше, чем если ему что сделаешь», — думала растроганная старушка, проходя в свою чистенькую кухню.

Надо было видеть, с каким удовольствием разговлялись эти полуголодные, неизбалованные дети и как по-своему в глубине души они ценили это баловство доброй с седыми локонами, тетеньки… Сколько было потом толков об этом…

СЕРЫЙ ДОМ С ЗЕЛЕНЫМИ СТАВНЯМИ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

Семен Васильевич Кривошеий с женой Татьяной Петровной уже давным-давно, как говорится, с незапамятных времен, жили в уютном сереньком домике с зелеными ставнями, на конце 15-ой линии Васильевского острова.

В околотке все знали Семена Васильевича и почему-то называли его «советником». Может быть потому, что он и на самом деле состоял в чине надворного советника. Так называли его деды, отцы, так называли за глаза и ребятишки. Все относились к нему с большим уважением и очень интересовались его своеобразной жизнью.

— Восемь часов… «Советник» на службу пошел, — говорили соседи, видя, как рано утром бодрый старик (летом в драповой, порядком выцветшей, а зимой в ватной, шинели и в красном с зелеными полосами, вязаном шарфе) отправлялся пешком на службу. Он служил где-то далеко в центре города, за Невою, в одном из министерств.

— Скажите на милость! Как время-то летит… уже «советник» со службы идет… четыре часа, — встречали на Васильевском острове Семена Васильевича, возвращавшегося со службы, и проверяли часы.

Так проходило много-много лет.

У Кривошеиных только и была одна дочь, Агния — девица уже немолодая, молчаливая, всегда чем-нибудь недовольная и раздражительная. Она почему-то особенно не любила детей.

Семен Васильевич и Татьяна Петровна прожили всю жизнь душа в душу и до старости лет сохранили друг к друг самые нежные чувства. Он ее называл то «Темирочка», то «седая богиня», а она его — «Симушка».

Они были люди старинных понятий и взглядов и большие домоседы.

Одна только Агния вносила в эту тихую жизнь некоторое недовольство и споры.

Отец относился к ней часто шутливо, называя ее «принцессой», но все-таки во всем уступал — он жалел, что вся ее жизнь прошла без всяких развлечений, в нужде и заботах… Старушка мать просто побаивалась своенравной девушки.

Семен Васильевич происходил из старинного дворянского рода и очень гордился этим, только дворянскую гордость понимал по-своему.

В свободные минуты он клал заплаты на свои сапоги и обувь своим, чинил мебель, исправлял посуду, домашние вещи и заговаривал преимущественно с дочерью:

— Ничего, матушка, что дворяне и в VI книге записаны, а всякую черную работу сами делаем и трудом не гнушаемся…

— Может быть, вам, папенька, копаться в этой грязи и доставляет удовольствие, а у меня от такого унижения вся душа изныла. Не всякий способен переносить с легким сердцем такую жизнь, — раздраженно отвечала дочь.

— Зато в долги не лезем, легкой наживой не занимаемся…

— Зато у нас порядочного человека в доме не бывает. Кроме ваших грязных босоногих мальчишек, никто не заходит.

— Знакомства-то, матушка, дорого стоят… Надо принять, надо угостить, а нам не из чего… Жалованья от Царя по заслугам маленькое получаем, на него и живем. Да еще чины, ордена идут… Пенсию, как умру, тебе оставлю… — внушительно продолжал старик.

— Вы думаете, очень это хорошо, что заслуженный пожилой человек связался с босоногими мальчишками?..

Все про это говорят, удивляются и осуждают вас.

— Эх, матушка, если все разговоры-то слушать — это и жить не стоит. Мне до других дела нет… Другие и хуже меня живут, — я их не осуждаю. Около меня мальчишки дурному не научатся… Я их жалею, — они темные, голодные, у них мало радостей… Люблю я таких мальчишек, и баста.

— Ну, папенька, оставьте, пожалуйста, эти тяжелые разговоры, — они ни к чему не приведут и меня расстраивают, — резко возражала дочь, вставала и уходила.

Небогато, но чисто было в квартире Кривошеиных состоящей из двух комнат и кухни.

Первая комната, в одно окно на улицу, полу задернутое синей занавеской, когда хозяина не было дома, принадлежала Семену Васильевичу и называлась не иначе как «кабинетом».

Эта комната была точно маленький музей: все стены ее, два стола и бюро красного дерева были сплошь заставлены, завешены всякой всячиной, которая попала сюда не по выбору, а случайно. Тут были всевозможные картинки, писаные масляными красками (старик был сам художник-любитель), вырезанные из книг, снятые с коробок — все в самодельных рамках. Тут были кости и черепа, негодное оружие, статуэтки, вазы, разные коробки и ящики и масса других обломков и непонятных вещей.

Половину комнаты занимало таинственное, наполненное заманчивыми предметами бюро, в которое, кроме хозяина, никто никогда не заглядывал. В углу направо стоял низкий, клеенчатый диван, служивший Семену Васильевичу постелью, затем два стола, этажерка-угольник и около окна — огромное старомодное кресло, обитое клеенкой. Вот и все…