Бал моей мечты - Лубенец Светлана - Страница 14

Когда концерт закончился, Александра Модестовна объявила, что девочкам дается полчаса на подготовку к балу, а молодые люди пока помогут вынести стулья и подготовить зал для танцев.

Даша готовилась к балу в таком взвинченно-напряженном состоянии, что очень удивилась, когда увидела себя перед зеркалом уже переодетой в длинное, тоже розовое платье, перехваченное под грудью атласной лентой. Ее волосы были приподняты вверх и закручены в тугие локоны, как на старинных портретах. Густая челка продолжала закрывать лоб, а по щекам струились тонкие, тоже слегка подвитые пряди. Даша показалась себе еще прекрасней, чем с прической пажа. Она так волновалась перед первым своим балом, как никогда ранее перед самой крутой дискотекой. Все внутри нее дрожало и вибрировало и собиралось отлететь прочь. Наверно, это и была трепещущая в ожидании чуда душа…

За восьмиклассницами, выстроившимися в заранее оговоренной последовательности, пришел тоже сильно взволнованный Михаил Петрович и повел к залу, где их уже ожидали восьмиклассники мужской школы. Из зала неслась прекрасная музыка полонеза Огинского.

Даша чуть не упала в обморок, когда вынуждена была положить свою руку сверху на руку молодого человека, к которому ее подвели. Поднять на него глаз Даша не смогла и продолжала удивляться себе. Неужели это она, Даша Казанцева, умирает всего лишь от этого легкого прикосновения, хотя не далее чем в августе на дискотеке в клубе «Вихрь» танцевала «медляки», как это нынче принято, в обнимку с малознакомыми парнями?

В зале Даша поразилась тому, что музыка лилась вовсе не из динамиков колонок, как на репетициях. Играл настоящий духовой оркестр, музыканты которого были одеты во фраки. Фигуры танца заставили-таки Дашу взглянуть на своего партнера. Им оказался очень приятный парень с серьезными серыми глазами, челкой, зачесанной набок, и чуткими сильными руками, которые вели и направляли все еще трепещущую Дашу. На парне был строгий темный костюм, белая рубашка с приподнятым, как на портретах Пушкина, воротом и галстук в виде свободно повязанной шелковой ленты. Партнер смотрел на Дашу с нескрываемым восхищением, и от этого замирало и часто-часто билось ее сердце.

Когда они сделали положенный круг и отошли к стене, чтобы освободить место для следующих за ними пар старшеклассников, молодой человек продолжал стойко держаться около Даши. Ей тоже не хотелось, чтобы он уходил. Они так и простояли рядом все отведенное для полонеза старшеклассников время, не глядя друг на друга, но чувствуя друг друга взволнованными душами. Даша никогда еще не была в более возвышенном и взбудораженном состоянии, чем в этот момент, когда ее локоть касался локтя незнакомого молодого человека в пушкинском воротничке. Неужели? Неужели началось ТО, чего она так ждала от этого праздника с глупым названием «День девочек»? Она, в конце концов решившись, повернула голову к своему партнеру. Он, мгновенно среагировав, тоже повернул к ней лицо. Их взгляды встретились, и Даша, едва не задохнувшись от переполнявших ее чувств, поняла, что ЭТО не только началось, ОНО уже заполнило все ее существо и одно лишь стало главным.

Молодой человек, глядя на Дашу, наверняка испытывал нечто подобное, потому что лицо его было удивленным и растерянным.

Когда после полонеза стройные ряды пар у стен рассыпались, как по команде «вольно», Казанцева, не отрывая взгляда от лица сероглазого парня, непослушными губами представилась:

– Я… Даша…

– А меня зовут Олегом, – тут же отозвался он.

Даша счастливо улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, и Казанцева поняла, что совсем пропала. Ей нравилось в нем все: и глаза, и улыбка, и голос, и особенно приподнятый воротничок рубашки. И о пансионе Александры Модестовны Бонч-Осмоловской Даша подумала уже в превосходной степени: до чего же здорово, что ее сюда отправили! До чего же здорово, что папу пригласили в Финляндию! До чего же здорово, что в полонез ее поставили именно с Олегом! И как хорошо, что все так замечательно совпало!

А потом начались всякие ясельные танцы для младших школьников и игры типа знаменитого «Ручейка». Желающим взрослым тоже разрешалось участвовать. Даша нашла глазами бабушку. Та, подмигивая ей и кивая на Олега, показывала вверх большой палец. Даша поняла, что бабушке молодой человек понравился. Она с благодарностью улыбнулась ей, а Зинаида Львовна сделала внучке жест, означающий «не беспокойся за нас», и они с Николаем Ивановичем бросились в самую гущу мелкоты, чтобы играть с ними в «Ручеек» и «Третий лишний».

А Даша с Олегом прошли в соседнюю комнату, где был развернут бесплатный буфет. Молодой человек усадил Дашу за столик у окна и пошел за пирожными и напитками. Казанцева находилась на вершине абсолютного блаженства, откуда ее беспардонно низвергнул знакомый голос:

– Казанцева! Дашка! А я все смотрю: ты это или не ты! А сейчас точно вижу – ты! Причесочка у тебя – класс! И платье такое – прямо принцесса! Не узнать!

Даша с удивлением посмотрела на стоящего перед ней парня в костюме стального цвета, светло-серой рубашке и таком же, как у Олега, галстуке. Его лицо тоже показалось ей знакомым, но где и когда она его могла видеть раньше, она никак не могла вспомнить. Парень понял это, рассмеялся, и она тут же его узнала.

– Саха? Костромин? – выдохнула она. – Не может быть! Надо ж, как тебя приодели да подстригли – тоже, знаешь ли, не узнать!

– Был Саха, да весь вышел, – продолжал улыбаться бывший одноклассник. – Нынче я ни много ни мало – Александр!

– Как? Откуда? Неужели ты теперь в мужской гимназии учишься? Почему ты ушел из нашей школы? – засыпала его вопросами Даша.

– А ты?

– У меня родители на работу за границу уехали, а у тебя?

Костромин не успел ответить, потому что к столику подошел Олег со стаканами в руках и вопросительно уставился на него.

– Представляешь, Олег, мы с Дашкой всю жизнь в одном классе проучились! – заявил ему Костромин. – Такая неожиданная встреча! Можно я с вами? – и он, совершенно не заботясь, к месту ли придется, уже тащил от соседнего столика стул.

– Тебе тоже взять пирожных? – вежливо спросил его Олег, но Даша видела, что присутствие Сахи Костромина его абсолютно не радует.

– Не-е-е, я не хочу, – махнул рукой Костромин, – я так посижу.

Олег, пожав плечами, опять отошел к буфетной стойке за пирожными, а Саха продолжил:

– А меня в частную школу мамаша засунула, потому что я ее, как она выражается, довел до предынфарктного состояния, а настоящего инфаркта она, натуральным образом, не хочет!

– Разве ваша школа бесплатная? – удивилась Даша, потому что все в классе знали о низком достатке Сахиной семьи.

– Какое там! Такая платная, что мало не покажется! Представляешь, мамаша какого-то богатенького родственника отыскала и в ножки ему бухнулась, лишь бы меня подальше сплавить!

В этот момент вернулся с пирожными Олег, но Костромина его приход не остановил, и он с воодушевлением продолжал рассказывать о себе Даше:

– И вот я теперь, представляешь, должен эти полонезы вытанцовывать, как полный идиот! Вот скажи, ты можешь меня представить в полонезе?

Даша расхохоталась так, что на нее оглянулись сидящие за соседним столиком Нелька Русакова и ее многочисленные родственники.

– Ну, вообще-то… – всхлипывала от смеха она, – глядя на твой нынешний костюмчик и стрижечку, пожалуй, можно и представить!

– Какое там! Я какой-то вашей девахе в голубом все ножонки отдавил! Небось рыдает сейчас где-нибудь в туалете! Ты уж извинись за меня, Дашка, а то прямо неудобно, честное слово!

– Может, ты пойдешь и сам извинишься? – весьма недвусмысленно намекнул Олег Сашке, что его присутствие за этим столиком нежелательно.

Но простак Костромин ничего не понял.

– Где я буду ее искать! Она теперь от меня наверняка станет шарахаться, как от чумы!

Даша, продолжая улыбаться, больше ничего не сказала Костромину и принялась за пирожное. И тут раздался оглушительный крик Нельки Русаковой: не такой, каким она встретила известие о приходе своих гостей, а душераздирающий, от которого кровь стынет в жилах. Казанцева, чуть не подавившись пирожным, в ужасе повернулась к столику Нельки, намереваясь бежать ей на помощь, но при виде того, что произошло, не смогла сдержать улыбки. Рыдающая в три ручья одноклассница стояла возле столика, а с ее чудесного жемчужно-серого костюма стекали на пол малиновые струйки лимонада пополам с молочным коктейлем. Виновника этого безобразия – знаменитого Нелькиного братца, четырехлетнего Альку, русаковская мамаша лупила, что было сил, своей моднючей сумкой. Алька молча извивался ужом под ногами разъяренной мамаши, а потом вдруг как-то удачно вывернулся и припустил подальше от своих мучителей. Костромин тут же выскочил из-за стола, подхватил мальчишку на руки и даже пару раз подбросил вверх. Алька сначала не понял, что с ним происходит, а потом залился таким счастливым смехом, что Нелька даже перестала голосить на весь буфет. Русаковская мамаша взяла из рук Костромина своего смеющегося сына, и по ее лицу было видно, что она больше не будет его лупить сумкой. По крайней мере, сегодня.