Почтовая служба Доктора Дулитла - Лофтинг Хью - Страница 13

Все домашние животные Доктора каждый день внимательно просматривали приходящую почту, проверяя, не пришло ли кому-нибудь из них письмо. Но писем первое время было не очень-то много. Тем временем Квип вернулся из Падлби-на-болоте с ответом от Продавца Кошачьей Еды. Мистер Мэтью Магг (рукой своей жены) писал, что повесил записку для Чипсайда на яблоневое дерево в саду, где тот непременно ее увидит, когда прилетит. Он написал еще, что с окнами в доме все в порядке, но вот заднюю дверь не мешало бы покрасить.

В ожидании ответа Квип коротал время в саду, болтая со скворцами и черными дроздами о том, какая замечательная почтовая служба для животных есть теперь на Земле-без-людей. И вскоре уже каждая собака в округе знала об этом все до мельчайших подробностей.

После этого письма для домашних животных Доктора пошли просто косяком. Первым пришло письмо для Даб-Даб от ее родной сестры, потом — для белой мышки от ее двоюродного брата, обитавшего в ящике письменного стола. Джип получил письмо от одного колли, который жил по соседству в Падлби-на-болоте, а Гу-Гу — от своей жены, которая писала, что в их гнезде под крышей конюшни прибавление: шесть маленьких птенцов. И только Габ-Габ ни от кого не получил письма. Бедный поросенок чуть не плакал от обиды, что все друзья его забыли, и однажды, когда Доктор после обеда поехал в город, Габ-Габ попросился с ним.

На следующий день птицы-почтальоны, которые принесли в контору утреннюю почту, жаловались, что она сегодня что-то уж очень тяжелая. Почту разобрали, и оказалось, что там было десять толстых писем для поросенка Габ-Габа и больше ничего другого. Джипу это показалось подозрительным. Он подсмотрел, как поросенок вскрывает свою почту и увидел, что в каждом конверте лежала кожура от банана.

— Кто это тебе прислал? — спросил Джип.

— Я сам себе это послал вчера из Фантиппо, — ответил Габ-Габ. — Не вам же одним получать письма! Раз никто мне не пишет, то я и решил написать себе сам.

ГЛАВА 2

ЧИПСАЙД

ПОЯВЛЕНИЕ в почтовой конторе Доктора лондонского воробья Чипсайда внесло большое оживление в жизнь ее обитателей.

Доктор сидел у своего справочного окошка и закусывал сэндвичами, как вдруг какая-то маленькая птичка просунула голову в окно и произнесла хриплым голосом отчаянного лондонского кокни:[1]

— Пррривет, Доктор, а вот и я! Ну, дела-делишки! Значит, опять за старое? Кто бы подумал, что вы все это затеете?

У Чипсайда был тот еще характерец. Сразу было ясно, что его воспитала городская улица. Он и держался совсем не так, как другие птицы. Вот, к примеру, Быстрей-Ветра тоже никто и никогда не заподозрил бы в неумении постоять за себя, но при этом весь его облик светился благородной провинциальной добропорядочностью. А в глазах Чипсайда каждый мог прочесть дерзкое, бесшабашное выражение, которое, казалось, говорило: «Не воображайте, что вам удастся меня провести. Я — птичка-кокни!»

— Да это же Чипсайд! — воскликнул Джон Дулитл. — Ну, наконец-то ты прилетел. Боже мой, как я рад тебя видеть! Как прошло твое путешествие?

— Не так плохо, как могло быть, — ответил Чипсайд, поглядывая на крошки, оставшиеся от обеда Доктора. — Обошлось без штормов. Вполне приличное путешествие. Правда, было немного жарковато, но жар костей не ломит! Ну и местечко у вас тут — какая-то баржа…

Тем временем все обитатели плавучей почтовой конторы сбежались посмотреть на путешественника и послушать, какие новости он принес из Англии.

— Как там поживает моя старая лошадь? — спросил Джон Дулитл.

— Еще хоть куда! — ответил Чипсайд, — Конечно, она уже не та, что раньше, но для своего возраста держится очень неплохо. Она попросила меня отнести вам букетик красных роз, что растут над входом в конюшню. Но я сказал ей, я так ей сказал: «Я тебе что, омнибус, что ли? Это я-то в моем возрасте полечу через всю Атлантику с красными розочками в клюве? Да народ подумает, что я собрался на Южный полюс на свадьбу!»

— Ох, Чипсайд! — рассмеялся Доктор. — Старый кокни! Стоит мне услышать твое чириканье, как я начинаю скучать по Англии.

— И я тоже, — вздохнул Джип. — Небось, там теперь крыс в дровяном сарае!..

— Видимо-невидимо, — подтвердил воробей, — и все жирные, как кролики. И нахальные, как будто это ихнее родовое имение!

— Я с ними разберусь, когда мы вернемся, — пообещал Джип. — Уже осталось недолго.

— А как там наш сад? — спросил Доктор.

— Лучше не спрашивайте, — ответил воробей. — Дорожки заросли… Правда, ирисы, что растут под окном у кухни, смотрятся еще ничего себе…

— А что творится в Лондоне? — спросила белая мышка, которая тоже была горожанкой.

— В старом добром Лондоне всегда что-нибудь творится, — ответил Чипсайд. — Теперь там у кэбов не четыре колеса, а только два, и гоняют они в сто раз быстрей, чем прежние развалюхи. Старых уже нигде и не увидишь. Это все придумал какой-то Хэнсом. Возле Биржи открылась новая овощная лавка…

— Я тоже собираюсь открыть овощную лавку, когда вырасту, — пробормотал Габ-Габ, — но только в Англии, где умеют выращивать такие хорошие овощи. Африка мне надоела, а дома я бы весь год мог заниматься разведением овощей.

— Он целыми днями только об этом и говорит, — сказал Гу-Гу. — У него единственная цель в жизни — открыть овощную лавку!

— Ах, Англия! — с чувством воскликнул Габ-Габ. — Что может быть прекраснее, чем сердцевина молодого латука[2] в солнечный весенний день?

— Вы только посмотрите на него, — поднял брови Чипсайд. — Какой поэтичный молодой кабанчик! Почему бы вам, мистер Будущий Окорок, не сочинить венок сонетов[3] в честь присылки партии тухлой капусты из Луизианы?

— Ну, хватит, Чипсайд, — сказал Доктор. — Лучше послушай. Мы бы хотели, чтоб ты занялся доставкой писем в городе Фантиппо. Нашим почтовым ласточкам очень трудно ориентироваться в городе и находить улицы и дома, куда они должны доставлять письма. А ты — городская птица, родился и вырос в городе. Сможешь нам помочь?

— Посмотрим, что я смогу для вас сделать, Док, — ответил воробей. — Надо сначала поглядеть, что это за город. Но первым делом я должен принять ванну. Я весь сопрел, пока летел под этим проклятым солнцем. Нет ли у вас тут на примете какой-нибудь приличной лужи, где уважающий себя воробей мог бы освежиться?

— К сожалению, в этом климате лужу так сразу не найдешь, — сказал Доктор. — Ты же понимаешь, это тебе не Англия. Лучше я наберу тебе воды в кружку, из которой бреюсь.

— Только не забудьте ее хорошенько прополоскать, Док, — прочирикал Чипсайд, — а то мыло ужасно щиплет глаза.

На следующий день, когда Чипсайд как следует выспался и отдохнул, Доктор показал этому лондонскому воробышку весь город Фантиппо.

— Ну что же, Док, — сказал Чипсайд, после того как они все осмотрели, — городишко, конечно, так себе, средней паршивости. Хотя и большой — ничего не скажешь. Я и не думал, что в Африке есть такие большие города. Но улицы очень узкие! Понятно, почему у них тут нету кэбов — тут и два козла-то не разойдутся, чего уж говорить о четырехколесных экипажах. А дома здесь, похоже, делают из внутренностей старого матраса. Значит так, во-первых, надо сказать ихнему королю Кокосу, чтобы он приказал своим ребятам прицепить молотки на ихние дурацкие двери. Что это за дом такой, если у него нет дверного молотка, хотел бы я знать? Как это почтальон будет доставлять письма, когда ему нечем толком постучать в дверь?

— Это нетрудно устроить, — сказал Доктор. — Я поговорю с королем сегодня после обеда.

— И потом, — продолжал Чипсайд, — у них же нет почтовых ящиков. В дверях должны быть специальные прорези, куда почтальоны суют письма, а этим бестолковым дикарям можно сунуть письмо только в печную трубу.

— Очень хорошо, — сказал Доктор. — Этим я тоже займусь. Где, по-твоему, должны быть почтовые ящики — посередине двери или где-нибудь сбоку?