Черный призрак - Лосев Владимир - Страница 15

— А кто являлся ночью? — Это я спросил с перепуга. Решил, что у Сергея Сергеевича все звери ручные, подкормленные. — Тоже ваш приятель?

— Вряд ли. Вероятнее всего, кто-то из тумана — существо из другого мира, бывает здесь такое, объяснить пока ничего не могу, просто примите на веру…

Он говорил, а я смотрел на лапы, повисшие в воздухе, и хитрые глаза, наблюдающие за нами. Этот зверь все понимал, и ему нравилось прикидываться послушным. Но разве может быть послушной огромная зверюга в двести килограммов весом, обладающая огромными острыми когтями и не менее страшными клыками? Нет, такое существо никому не подчиняется, оно само по себе и делает то, что считает нужным.

Сергей Сергеевич ушел в дом, а я сидел не шевелясь, по-моему, даже старался не дышать, и от этого в груди появился плотный комок страха, который все больше душил меня.

Профессор отсутствовал минуты три, которые мне показались вечностью, потом появился, неся небольшой алюминиевый тазик, в котором лежало килограмма три рыбы, и поставил перед косолапым. Тот тут же перестал притворяться мертвым, перевернулся и начал с чавканьем грызть рыбу, придерживая посудину лапой.

Много времени ему не понадобилось, уже через пару минут рыбы не стало, медведь вопросительно посмотрел на профессора и втянул шумно воздух огромным черным влажным носом. Я тоже наконец-то вдохнул в себя воздух, и, думаю, так же шумно, кажется, даже в легких что-то захлюпало.

— Больше нет, — развел руками Сергей Сергеевич. — Ты иди, а мы следом за тобой пойдем, нам нужно к кордону, проследи, чтобы нам никто не помешал. Видишь, наш гость боится…

Косолапый кивнул, потом еще раз кивнул, словно понял, что ему сказали, шумно вдохнул в себя воздух и направился к выходу со двора, переваливаясь с ноги на ногу. Огромный, темно-коричневый, уже не страшный, потому что зверь уходил…

Мгновение — и его не стало, остался только тяжелый запах мокрой шерсти, который постепенно развеял легкий ветерок, несущий в себе запахи травы и реки.

— Что ж вы не едите, юноша? Неужели аппетит пропал?

— Похоже, вам нравится меня пугать. — Я медленно кивнул. — Ночью от страха трясся, и вот сейчас тоже. Хорошо еще, что медвежья болезнь со мной не случилась.

— Зачем мне вас пугать, юноша? Не вижу в этом никакого смысла. Все само собой происходит. У нас не город, а тайга, здесь зверья хватает, в том числе страшного и очень опасного. Но вы, юноша, собрались на кордон, а по дороге туда и не такое можно увидеть…

— Например?

— Не могу сказать, каждый раз встречается что-то свое. Поверьте, места здесь странные, дальше будет страшнее, поэтому приготовьтесь к тому, что будет весьма жутко, и не раз. Могу обещать только одно: напрасно этим страхам вас подвергать не стану, наоборот, постараюсь провести так, чтобы вы никого не увидели и на нас никто не напал, но это может и не получиться. Кстати, вам, юноша, известно, куда вы направляетесь?

— Мне сказали — на какой-то таежный кордон, который местные жители считают местом проклятым, поэтому ни один из них туда по собственной воле не пойдет, какие бы деньги ему ни предлагали.

— Так и есть, туда никто не ходит.

— Но вы-то, профессор, надеюсь, не верите в эти суеверия?

— В суеверия я действительно не верю, но кто вам сказал, что дело в них? — Сергей Сергеевич неопределенно хмыкнул. — К несчастью, там все реально, без какой-то мистики, но этого не объяснить.

— А просто нельзя рассказать?

— Ваше поколение привыкло к тому, что в сегодняшней жизни все просто и ясно, а это не так — наш мир сложно устроен. В нем существует многое, о чем мало кто знает. А большинство ученых и вообще все эти явления отрицает, потому что они в их видение мира не укладываются. Потому не смогу я вам рассказать то, о чем вы не имеете ни малейшего понятия.

— Зря вы так говорите, профессор, — поморщился я. — Не привыкло наше поколение к простоте. На дворе двадцать первый век: компьютеры, космос, сотовые телефоны, виртуальная реальность, ракеты, атомные бомбы — вот то, с чем приходится жить моему поколению. В ваше время все было намного проще, чем у нас. Вот скоро уже геном человека разгадают, тогда и узнаем, кто мы и откуда.

В конце этой речи мне очень захотелось пить, поэтому я подошел к колодцу с замшелым срубом. Опустил ведро, с трудом вытянул, ворочая тяжелый ворот с намотанной на него ржавой цепью.

— Неужели? — Сергей Сергеевич недоверчиво хмыкнул и почесал в затылке. — Насчет генома далеко не уверен, что кому-то удастся его разгадать, не та эта загадка — тайна жизни принадлежит богам, а они ее так просто не отдадут. Как космос пока для нас больше сказка, чем жизнь. Не освоить нам его. Неправильный это способ — полет на пуле по вселенной, стоит поискать нечто другое.

— Пуле?

— Ну, если хотите, на ядре. В мое время считали, что скоро построят огромную пушку, которая сможет выстрелить пустотелым ядром на Луну, а в ядре будут находиться люди. Идея ракеты происходит от этой идеи.

— Ну… — Я задумался и понял, что в принципе профессор прав. — А что вы можете предложить для освоения космоса, кроме полета, как вы сказали, на пуле?

— Я считаю, нужно искать другие варианты путешествия по мирам. Ракеты далеко не улетят, им горючее нужно…

Я потянулся за ведром, чтобы попить холодной водички, но не успел, Сергей Сергеевич выбил его у меня из рук в длинном прыжке.

— Нельзя вам отсюда пить, юноша, опасно очень, сейчас принесу воду из дома, тогда и напьетесь.

— Почему? — просипел я. Мой голос меня не слушался. Неожиданно как-то это получилось. Снова испугался. Уж слишком стремительно двигался этот человек с телом юноши, лицом сорокалетнего мужчины и возрастом столетнего старца.

— А вам известно, юноша, что колодец есть глаз воды, через который можно разговаривать с миром мертвых?

— Что? — У меня даже челюсть отвисла. До этого профессор не казался сумасшедшим, таким, как сейчас, хотя, если подумать, он и раньше временами был похож на не совсем вменяемого человека.

Эти странные фразы об иных мирах и о полете на пуле. Наверно, если долго жить в такой глуши, то выдумка становится реальностью, так как опровергнуть ее некому. Но последняя фраза насчет мира мертвых — это точно перебор.

— А также в нем хоронят тех, кого земля не принимает? Понтия Пилата, например, похоронили в глубоком колодце, высоко в горах, когда река Тибр не приняла его тело.

— Как не приняла? — Я даже замотал головой от непонимания. — Вы о чем сейчас говорите и главное — с кем?

— Это известный исторический факт, эко вас все-таки плохо учат, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — В те времена было принято хоронить в воде, но тело Понтия Пилата вынесла река на отмель в паре километров ниже по течению, тогда его снова вернули в воду, но и опять река выбросила его на берег, и так повторялось много раз, пока кто-то не предложил схоронить римского прокуратора в горах в воде глубокого колодца.

— И поэтому отсюда пить нельзя? — Я ошеломленно смотрел на профессора, похоже, тот окончательно выжил из ума. Слова какие-то странные. При чем тут Понтий Пилат, Умерший пару тысяч лет назад и известный только тем, что приказал распять Христа? — А зачем тогда здесь выкопан этот колодец?

— Из этого нельзя. — Сергей Сергеевич покачал головой. — Раньше было можно, а теперь не советую, из тумана много тварей здесь бродит, не дай бог одна из них там спряталась, тогда мало не покажется. А такие случаи уже происходили и раньше. Демоны были известны во все времена, наши предки о них хорошо знали…

— Какие еще демоны? — выдохнул я, понемногу приходя в себя и глядя на профессора с опаской. — Вы меня разыгрываете? Или дело в чем-то другом?

— Например?

— В неадекватном восприятии действительности.

— А… — Профессор ненадолго задумался, потом отрицательно покачал головой. — Вряд ли я сошел с ума, но, думаю, у нас будет позже возможность выяснить это окончательно.

— Каким образом?

— Если дойдем до кордона, то многое из того, о чем я сейчас вам говорю, станет для вас понятным. Возможно, тогда вам покажется, что с ума сошел не я, а кто-то другой.