Любовь и каприз - Картер Мэри - Страница 28

Она казалась чем-то озабоченной, она была оскорблена. Эти глаза, которые он видел потемневшими от страсти, теперь смотрели с тревогой. Мэтью был готов поклясться, что она вот-вот расплачется. О Господи! — подумал он с отчаянием. Что же теперь ему делать?

Засунув руки для большей безопасности поглубже в карманы, он бросил небрежно: «О'кей». Но когда она сказала, что попросит кого-нибудь из горничных проводить ее, Мэтью был уязвлен до глубины души.

— Не дури! — прикрикнул он на нее и двинулся по коридору. — Пошли. Я покажу тебе. К ужину ты сможешь прийти без посторонней помощи.

Саманта вздохнула. Он слышал ее тихое дыхание, но ни разу не обернулся. Она безропотно пошла за ним, видимо, поняв, что тянуть время не имеет смысла.

В длинных коридорах царил полумрак. Латунные светильники, горевшие вполнакала, бросали тени на ковры, покрывавшие пол, и Мэтью лихорадочно думал: лишь бы она не споткнулась и не упала! Он не знал, что может произойти, если ему придется прикоснуться к ней. Он чувствовал всей кожей каждое движение Саманты.

Но она не споткнулась, и они благополучно добрались до дверей ее апартаментов. Никогда еще вид этой двери не вызывал в нем радости, и Мэтью даже выдавил из себя улыбку, показывая, что они пришли.

— Ужин будет только в девять, — сказал он, неотвязно думая о графине с виски. — Если у тебя будут проблемы, воспользуйся телефоном.

Саманта кивнула. Вернувшись в дом, она так и не надела туфли, и теперь разница в их росте была особенно заметна. Но когда она, запрокинув голову, взглянула на него, ее глаза без труда поймали его взгляд.

— Что-то случилось? — спросила она мягко, и у Мэтью перехватило дыхание.

— Боюсь, я… — он не знал, что сказать, но она сама не дала ему продолжить.

— Я сделала что-то не так? — настойчиво повторила она и, подняв руку, коснулась его груди. Ее пальцы перебирали густые темные волосы, видневшиеся из-за расстегнутого ворота рубашки. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. За последние полчаса ты не проронил ни слова.

Мэтью с трудом перевел дыхание.

— Не выдумывай. Тебе показалось.

— Нет, не показалось. — О Господи! Похоже, она собирается выяснить с ним отношения! Ее лицо, казавшееся бледным при электрическом свете, стало непроницаемым. — Мне кажется, ты обдумал последствия моего приезда сюда…

— Нет! — Мэтью терял с трудом завоеванные позиции, но боялся окончательно потерять голову. — Нет, я… Просто нам обоим нужна передышка, вот и все… Я хорошо подумал и могу сказать…

— ..Что ты жалеешь, что привез меня сюда! — четко продолжила она и, минуя остолбеневшего Мэтью, прошла в комнату.

Саманта собиралась захлопнуть за собой дверь, но ему удалось придержать ее ногой.

— Сэм, умоляю тебя, — воскликнул он, входя в комнату вслед за ней. Он взял ее за руку и только тут понял, как опрометчиво поступил.

Она плакала. Так долго сдерживаемые слезы теперь катились градом по ее щекам, а она смахивала их тыльной стороной руки, храбро пытаясь выдержать его сердитый взгляд.

— О Боже! — Это зрелище не для него. Он не выносит слез. Но невозможно было смотреть на нее и не попытаться утешить. Только притянув ее к себе, Мэтью почувствовал облегчение.

— Прости меня, — бормотал он сдавленным голосом, слизывая слезинки, пока его язык не нашел ее теплые губы. — Я не хотел обидеть тебя. Я причинил боль нам обоим.

Звук, который она издала, можно было бы принять за вопль протеста, но руками она обхватила его голову, запустила пальцы в волосы на затылке и прильнула к нему всем телом.

Язык Мэтью уже ласкал мягкую поверхность ее неба, и она закрыла глаза, изнемогая от страсти.

Как приятно ее обнимать, думал он. Ее плечи были такими теплыми после прогулки по солнцу. Просунув руку за пояс ее шортов, он поразился силе, которую придало ему прикосновение к ее атласной коже.

Он хотел ее! Боже, как он ее хотел! Никогда прежде не жаждал он так сильно слиться с женщиной в единое целое. Страстное желание, которое она возбуждала в нем, делало его сопротивление нелепым и бессмысленным. К чему отсылать ее отсюда? Он знает, что, поступив так, он рано или поздно все равно последует за ней. Он не успокоится до тех пор, пока она не будет принадлежать ему, и к черту мысли о последствиях.

Она уже отвечала на его поцелуи, и ее язык настойчиво искал его. От соприкосновения с ее телом и запаха, выдававшего ее возбуждение, он терял голову. Мэтью был уверен, что какими бы ни были ее отношения с женихом, она никогда не отвечала так на его поцелуи. Удивительно было то, что при всей страстности, ее поцелуи были неумелыми и безыскусными. Похоже, ею двигал только инстинкт, и хотя она, наверное, уже имела некоторый опыт, в том, как она уступала ему инициативу, сквозила простодушная наивность.

Ее ягодицы были на ощупь как нежный шелк.

Его пальцы гладили и сжимали их. Он прижимал ее к себе все сильнее и блаженствовал, мечтая о прикосновении этой нежной кожи к своему телу.

Страстное желание делало его безрассудным.

Едва ли он помнил, что шел сюда, к ее комнате, с намерением отказаться от нее. Или то, как еще совсем недавно мечтал о том, как проведет этот вечер в сладостном ожидании грядущей ночи, как будет сидеть за столом напротив нее, любоваться ею и тешить себя надеждой, что, возможно, она согласится… Ни то, ни другое уже не имело смысла. Мечтать о том, как она отдастся ему, представлять ее стройное изящное тело, такое белое, на крахмальных простынях, становилось слишком опасным. Он вдруг почувствовал, что больше не может сдерживать себя.

Он хотел ее сейчас, сию минуту. Держать ее в объятиях, чувствовать, как ее податливое тело отвечает на его призыв, — это оказалось еще прекраснее, чем он представлял себе, когда собирался завоевать ее. Но не он был победителем. Это она соблазняла его, сводя с ума своей колдовской невинностью.

Мэтью протянул руку и прикрыл за собой дверь. А затем, не отрывая рта от ее губ, он повлек ее к кровати. Прикосновение к холодному покрывалу на какой-то момент отрезвило Саманту, и она резко села в кровати. Боясь дать себе время одуматься или поставить под сомнение правильность того, что он делает, Мэтью тут же опустился перед ней на колени. Раздвинув ей ноги, он приблизился к ней вплотную, взял в ладони ее лицо и, приоткрыв пальцами ее губы, просунул между ними язык. — Мэтт…

Она произнесла его имя восхищенно и вопросительно. В ее голосе не осталось и намека на сопротивление. Напротив, когда его пальцы, гладя ее шею, стали двигаться вниз, она сама придвинулась к нему так, чтобы ее груди касались его рук, и тихо застонала.

Мэтью почувствовал, что дрожит. Мягкие руки Саманты нежно гладили его плечи, и все его тело жаждало этой новой чувственной ласки. Боль между бедрами становилась невыносимой.

Он нащупал на ее шее концы завязок блузки и решительно потянул за них… Ее груди были такими же прекрасными, какими он их запомнил, и он зарылся в них лицом, а потом снова потянулся, чтобы развязать завязки у нее на талии. Наконец блузка была сброшена на пол. Ее груди покоились на его ладонях, а глаза смотрели на него чуть тревожно. Холмики ее грудей с розовыми сосками, казалось, стремились навстречу его губам. Когда его зубы охватили кончик одной из вершин, Саманта затрепетала. Никогда еще он не испытывал такого сильного возбуждения. Никогда еще кровь, насыщенная адреналином, не стучала так в его висках и не пульсировала с такой силой в его жилах. Сердце глухо билось, каждый нерв был как натянутая тетива.

Спокойнее, Мэтт, в последний раз попытался урезонить он себя, отстранившись от Саманты и глядя в пол. Но зрелище собственной возбужденной плоти и близость женщины, изнемогающей от желания, делали его усилия бессмысленными. В такой ситуации он не мог подчиняться рассудку. Его мозг, его тело пылали, и зов плоти был превыше всего.

Его рука скользнула вдоль ее тела. Он как бы прочертил линию от пояса ее шортов через плоский живот дальше вниз и, слегка нажав, почувствовал сквозь шелк, как что-то горячее словно пульсирует под его пальцами. Саманта вздрогнула. Он хотел тут же стащить с нее эти дурацкие шорты, чтобы ничто не разделяло его пальцы и ее тело и кончилась наконец эта пытка.