Демоны прошлого (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади" - Страница 44

Арчи притворялся равнодушным, но у него вдруг возникло ощущение, что с этой, показанной ему Сатиным, фреской, связано что-то очень важное.

Генрика в Кромешном мире принимает форму снек-ла. Белые птицы, подобные тем, что он сейчас видит, неотличимы от тех, с которыми он разговаривал за Кромом, в разноцветном лесу на берегу целебного озера.

Как все это связано?

Но вслух о своих догадках молодой маг говорить не стал. А господин Сатин, удовлетворившись ответом своего спутника, перевел разговор на другую тему:

— Налюбовались? Эх, чувствую, маги дорого бы дали за возможность изучать эти подземелья. Когда-нибудь я приведу сюда умников с кафедры стихиальщиков, и они наверняка найдут тут что-нибудь для них полезное. Но пока не хочу, чтобы об этом древнем комплексе кто-то знал. Слишком неспокойно пока в государстве.

Арчи пожал плечами.

Он чувствовал, что эти подземелья сохраняют лишь эхо древней магии. Вряд ли они были храмом или лечебницей. Такое ощущение, что здесь та-ла просто жили — так, как умели жить эти мудрецы и поэты, окружая себя прекрасным и не думая о величии.

Словно в ответ на мысли молодого мага, Сатин сказал:

— Все-таки нам надо поговорить о делах сегодняшних. Лучшего места для разговора не придумать. Тут есть один грот…

Миновав еще несколько коридоров, Арчи и Сатин вошли в небольшое помещение, отделенное от тоннеля занавесью из нанизанных на нити кусочков слюды.

Сатин с гордостью погладил тихонько зазвеневшие от прикосновения гирлянды:

— Вы, наверное, замечали, что в оставшихся от та-ла помещениях почти нет внутренних дверей. Я не задумывался над этим парадоксом, пока ни попал сюда. С одной стороны, может быть, двери и были, но деревянные, и за прошедшие тысячелетия они просто истлели. Но, с другой стороны, даже дерево должно как-то крепиться, а на откосах арок нет никаких следов того, чтобы в них что-то вставляли. Потом я подумал: а вообще — зачем нам двери? Первый приходящий в голову ответ — загородиться, запереться от всего окружающего мира, чтобы почувствовать себя спокойно в надежной скорлупе. Раньше люди боялись диких зверей, теперь — воров и разбойников. Но если нет страха перед миром? Остается только одна причина, по которой дверь все же нужна — чтобы по комнатам не гуляли сквозняки. Но тогда это может быть вовсе не привычная нам дверь, а любая занавесь или вообще — магический экран. Поэтому, когда я увидел под аркой кучку осколков слюды, причем каждый камешек имел отверстие, словно это были бусины, я сразу догадался, что это было. Нити, на которых когда-то висели эти камешки, конечно, сгнили. Но у меня был с собой моток пенькового шпагата, а скучать без дела я не люблю. И вот вам — настоящая дверь! Теперь здесь, в моем — я уже почти всерьез считаю его моим — доме — тепло и уютно.

Арчи вслед за Сатиным миновал тихо позванивающую завесу и ощутил, что небольшом гроте, скрытом за ней, тепло и сухо, как в хорошо протопленном доме. Комната казалась жилой: несколько пледов, постланных на каменное ложе, какая-то нехитрая посуда на столе и даже спиртовая горелка, на которой можно сварить кофе. Такое ощущение, что молодой маг перенесся в одну из келий монахов-нанитов в Будилионе.

Арчи невольно улыбнулся:

— А у вас уютно!

— Я старался, — ответил Сатин. — Это самое подходящее место для того, чтобы пить кофе, есть вашу многострадальную курицу и разговаривать о дворцовых тайнах. Ведь вы же хотели услышать начало истории про маршала Вильмирского и Ее Величество королеву?

Глава 18

Арчи вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел. Путешествие по подземельям захватило его, и юноша совершенно забыл о корзинке, которую упорно тащил по всем крысиным лазам.

«Сам нес — и сам забыл, что у меня есть корзинка с провизией», — удивился молодой маг.

Впрочем, с ним это и раньше бывало: увлекшись чем-то, он забывал обо всем остальном. Но теперь, в «келье» Сатина желудок властно напомнил Арчи о своих правах.

Вскоре в подземелье стало совсем уютно: над столом висел «волшебный огонек», на спиртовке закипал кофе, а Сатин сервировал легкий завтрак: курица, хлеб, зелень и вынутый из какого-то шкафчика круг сыра.

Арчи откупорил бутылку, которая «завалялась» в уголке корзины.

Поставив ее на стол, хозяин подземной кельи первым делом плеснул себе в бокал вина, выпил и вдруг сморщился:

— Какая гадость! И куда же катится этот мир? Талантливые молодые люди, можно сказать, будущее королевства, вынуждены пить ослиную мочу, которую пройдохи-кабатчики выдают за вино! Нет, надо составить петицию и потребовать наказать прохиндеев!

Арчи удивленно взглянул на Сатина, с опаской налил и себе, попробовал и пожал плечами:

— Вино как вино. Я пивал и похуже.

Сатин рассмеялся:

— Не обращайте внимания, мой друг! Просто настраиваюсь читать вам долгую лекцию по истории, а преподаватели истории, как вы знаете, больше всего любят ругать новое и с умилением вспоминать былое…

Арчи прыснул и притворно-стариковским голосом продолжил шутку:

— И не говорите, и не говорите, коллега! Последние времена настают, не иначе как боги прогневались на нас! Все не то, все не так! Вина и то — приличного не найти! А вот давеча!

Отсмеявшись, Сатин принял серьезный вид и сказал:

— Большую часть из того, что я сейчас буду говорить, вы наверняка уже знаете. Просто хочу изложить события в определенной последовательности.

Он на мгновение замолчал, перестал кривляться и продолжил:

— Итак, король Виталис вступил на престол в тринадцатилетнем возрасте. Его сводный брат, принц Эдо, подписал манифест о том, что не имеет никаких претензий на трон (за себя и своих потомков), и за это его «наградили» должностью командующего Восточной армией. Впрочем, это — только номинальная должность. Фактически Эдо — настоящий владыка Сунлана, который связан с Келенором довольно жидким вассальным договором. Точнее, это Эдо признал себя лично вассалом своего младшего брата. То есть Сунлан, как бы входит в наше королевство, но прекрасно обходится без нас и сохраняет дружелюбие лишь до тех пор, пока им правит Эдо. Или до тех пор, пока принцу надоест делать вид, что он в чем-то зависит от келенорской короны.

Но разговор сейчас не о нем, а о маршале.

Вскоре после смерти отца Виталиса, Бенрата Пятого, произошла битва при Пельне. Кстати, ее предыстория тоже весьма примечательна и наводит на некоторые размышления. Марид начал наступление на Сунлан, и долгом Келенора — как сюзерена — было, естественно, помочь степнякам остановить это нашествие. Однако сюзерену, которому принц Эдо приносил присягу, тогда едва исполнилось четырнадцать. Королевством от его имени правил опекунский совет во главе со вдовствующей королевой-матерью.

— И все же армия Келенора вступила в южные пределы Сунлана и наголову разгромила орду маридцев, — словно прилежный ученик, продолжил Арчи.

— Совершенно верно, — милостиво кивнул Сатин. — Маршал Мор, не дожидаясь решения совета, направил армию на восток. Наши войска тогда впервые столкнулись с Маридом. И одержали блестящую победу. Однако сам командующий был тяжело ранен и через полгода из-за слабости здоровья подал прошение об отставке.

Сатин снова плеснул себе вина, уже без всяких кривляний выпил и продолжил:

— Отставку Мора в опекунском совете восприняли… ну, не сказать, чтобы радостно, но с некоторым облегчением. Золотой Дракон был слишком не управляем. Он не раз говорил, что служит не королевской семье, а интересам Келенора — как он их сам понимает. И, теперь, когда пришло решать, кто возглавит армию Келенора, опекунский совет оказался в очень непростом положении. На маршальский жезл претендовало несколько заслуженных военачальников, не одну дюжину лет воевавших плечом к плечу с Золотым Драконом. Однако Ее Величество королева Алиста предложила отдать армию самому молодому из генералов — герцогу Арасу Вильмирскому. Члены совета подумали… и согласились. Хотя ходили слухи, что сам красавчик Арас был весьма не рад такой стремительной карьере.