Воин Лемурии - Картер Лин Спрэг - Страница 30

А если еще и саркайя, законная повелительница Патанги, поддержит их, то…

— Соомия! Соомия саркайя! Смерть хранителям! — разнесся по улицам Патанги клич, подхваченный тысячами горожан.

Приспешники Вапаса Птола в ужасе бежали, видя, что жители Патанги готовы растерзать на куски своих мучителей. Тех же, кому не удалось сбежать и спрятаться, постигла жестокая участь: их убивали на улицах и площадях, выбрасывали из окон домов и дворцов. Кровь узурпаторов оросила мостовые Патанги.

Люди, видевшие некогда, как их отцов, матерей, сестер и детей, нагими, со вспоротыми животами, сжигали на медных алтарях Ямата, неистовствовали и упивались долгожданной возможностью учинить праведную месть. Они ломали двери храмов, убивали хранителей на месте, бросали на зажженные алтари ненавистного бога, так что скоро в городе не найти было желтых ритуальных одежд, которых не обагрила бы кровь их владельцев…

Большая часть приверженцев культа Ямата погибла в самом начале восстания. Что же касается старших хранителей, то они предпочли сами лишить себя жизни, в то время как опьяненные жаждой крови горожане взламывали двери их домов. Не удалось это сделать только Нимадаку Квелу — фанатичному помощнику Вапаса Птола: он не смог бежать и у него не хватило мужества покончить с собой. Его схватили и бросили на колени перед саркаей вскоре после того, как с разных концов Патанги стали приходить известия о том, что город очищен от жестоких узурпаторов.

— Высокородная, как велишь поступить с этой собакой? — обратился к Соомии герцог Мэл. — Даровать ему скорую смерть или бросить до времени в тюрьму?

Бледный, потерявший всякую надежду на спасение, хранитель с понуро опущенными плечами и так весьма смахивал на мертвеца, однако в устремленных на Соомию глазах его продолжал тлеть огонь ненависти. Он по-прежнему жаждал крови.

Прежде чем девушка успела ответить, набежавшая на солнце тень заставила собравшихся задрать головы вверх, и тут же окрестности потряс многоголосый вопль. Над ними медленно парил поблескивавший серебром «Немедис». На его открытой палубе возвышался странный механизм. Он состоял из переплетенных между собой металлических труб и стеклянных шаров, и венчала его полированная полусфера, из которой торчал направленный вниз штырь, похожий на черное копье. Рядом с диковинным устройством стоял мужчина в красно-черной форме воинов Турдиса, а около него…

— Тонгор!

Летучий корабль описал круг и начал снижаться неподалеку от Западных ворот на поле, которому, к счастью, так и не довелось стать полем боя. Когда «Немедис» опустился, Тонгор спрыгнул на землю, и в то же мгновение из городских ворот выехали колесницы и повалила толпа народа, чтобы поприветствовать своего освободителя. Конечно же, именно валькар являлся освободителем Патанги, поскольку с помощью удивительного устройства сумел обезоружить не только войско Турдиса, но и сторонников Вапаса Птола.

Колесницы приблизились, и мгновением позже северянин уже сжимал в объятиях содрогающуюся от рыданий девушку.

Расцеловав принцессу, он приветствовал Карма Карвуса и жителей Патанги, не успевших еще забыть, как совсем недавно варвар спас Соомию от ужасной гибели в огне жертвенного костра, умчав ее на летающем корабле.

В нескольких словах Тонгор рассказал друзьям о событиях, предшествовавших его появлению здесь. О подземельях Талабы, о невидимой паутине, в которую Ксосун запеленал его, и о том, как король-вампир проявил непозволительную беспечность, слишком много внимания уделив ему и совершенно перестав наблюдать за Нарьяном Зашем Дромором. О том, как парализованный страхом Нарьян все же нашел в себе мужество броситься на повелителя Омма и мобилизовал силы истощенного тела, чтобы задушить моргулака. Как он освободил Тонгора от невидимой паутины, выключив чудовищные приборы вампира после чего валькар поспешил покинуть руины заброшенного города, чтобы прийти на помощь принцессе Соомии. О том, как в последнюю минуту его осенила удачная мысль попросить благодарных ему за спасение от короля-вампира обитателей Омма перенести на «Немедис» то устройство, которое смогло протащить летающий корабль через пол-Лемурии, справедливо полагая, что оно окажется весьма действенным оружием.

Валькар рассказал о том, как, оставив Нарьяна Заша Дромора правителем Омма, он вместе с Элдом Турмисом на самой большой скорости, которую удалось выжать из «Немедиса», понесся над джунглями Куша, появившись над стенами Патанги в самый критический момент. Прячась за облаками, он включил изобретение Ксосуна…

В то время как северянин рассказывал о своих приключениях, а Соомия и Карм Карвус — о том, что произошло с ними, часть вышедших за стены Патанги горожан отправилась ловить кротеров, зампов и не успевших далеко убежать воинов Фала Турида. Верховые животные постепенно успокоились и особых хлопот не доставили. Так же, впрочем, как и воины Турдиса, ибо единственный не пустившийся в бега и не потерявший присутствия духа даотар разбитой армии приказал своим людям сдаваться и не помышлять о сопротивлении.

Горожане отводили пленных к тому месту, где стоявший в окружении друзей Тонгор тепло приветствовал Баранда Тона.

Разумеется, валькара прежде всего интересовало, куда делся сарк Турдиса и его приближенные.

— Что касается Хайяма Тора и Арзанга Пауме, то они ударились в бега вместе с другими уцелевшими даотарами, когда зампы и кротеры начали сбрасывать своих седоков, — сообщил Баранд Тон. — Талабу Истребителя кто-то прикончил во время бегства…

— А Фал Турид?

— Мертв, — медленно ответил Баранд Тон.

— Как это случилось?

— Я убил его собственными руками, — глухо ответил Баранд Тон, не опуская глаз. — Да, я убил его, ибо глупость и властолюбие сумасбродного тирана навлекли на Турдис позор, подобного которому моя родина до сих пор не ведала. Если бы Боги поразили этого безумца год назад! Тогда нам не пришлось бы стоять здесь в пыли и горевать о попранной гордости Турдиса! А теперь… Теперь мы в вашей власти, но, право же, я рад нашему поражению!

— Погодите-ка минутку!

Все обернулись к Соомии, которая, взяв Тонгора за руку, чрезвычайно серьезно сказала:

— Жители Патанги, мои верные подданные! Наш город, так же как и Турдис, постигло большое несчастье. Пройдет немало времени, прежде чем нанесенные недостойными правителями раны затянутся и жизнь войдет в нормальное русло. Я молодая, неопытная в делах правления женщина, и, дабы восстановить разрушенное и исправить содеянное Васпасом Птолом зло, мне нужен помощник — мужчина, муж. Тонгор из валькаров, согласен ли ты взять меня в жены?

Северянин оторопело уставился на девушку и покраснел до корней волос. Затем, встретившись с принцессой глазами, улыбнулся и кивнул.

— Итак, я, Соомия, дочь сарка Патанги Орвата Чонда, единственная оставшаяся в живых наследница дома Чонда, беру тебя, Тонгор из клана валькаров, в мужья. Отныне ты — сарк Патанги! Мои верные подданные, приветствуйте своего сарка!

Дружные крики свидетельствовали о том, что жители Патанги одобряют выбор своей саркайи и признают Тонгора своим сарком. Карм Карвус и Элд Турмис улыбались, чувствуя себя потрясенными до глубины души: их товарищ, варвар из Валькарта, и вдруг — сарк! Седой герцог Мэл недовольно смахнул выступившие на глазах слезы умиления и, чтобы скрыть волнение, рявкнул на виконта Дру, посоветовав ему не сопеть и не таращиться на саркайю, как будто он несмышленый ребенок.

Выбор Соомии, быть может, и показался кому-то странным, но только не тем, кто видел, как Тонгор спас девушку с алтаря Ямата. Сам валькар воспринимал все происходящее как нечто само собой разумеющееся. Ощущая прикосновение сладких и упругих губ Соомии к своим губам, наслаждаясь ароматом, исходившим от ее волос, северянин понимал, что наконец-то, после долгих скитаний в диких, безлюдных землях, обретает свой дом.

— Тонгор! Тонгор — сарк! Слава Тонгору! — неслось между тем со всех сторон.

Оторвавшись от теплых губ девушки, валькар поднял руку, призывая толпу выслушать его: