Воин Лемурии - Картер Лин Спрэг - Страница 16

Все это произошло так стремительно, что Тонгор и глазом не успел моргнуть, как студенистое существо полностью поглотило раба. Причем у северянина создалось впечатление, что тело червя не просто охватило его своими кольцами, а расплылось, облепив несчастного своей плотью. Оно как бы вобрало в себя раба, все еще видимого сквозь полупрозрачную желеобразную массу…

— Боги Ада! — пробормотал потрясенный Элд Турмис, и слова его прозвучали скорее как молитва, а не проклятие.

Между тем второй раб, завороженно глядевший на поглотившую его товарища тварь, пришел в себя и, отшвырнув факел, с диким воплем ринулся в темноту, подальше от диковинного чудовища. Сгорбленный Истребитель бесшумно последовал за ним и вскоре тоже растворился во мраке.

— Это существо движется к нам! — процедил Элд Турмис, стиснув зубы. Благодаря все еще горевшему на полу факелу, друзья видели, что жуткая тварь начала скользить к ним, не то перетекая, не то переползая по нагромождению каменных плит.

Мясистая безглазая голова ее покачивалась из стороны в сторону, каким-то непостижимым образом выбирая верное направление.

— Пошли! Пора выбираться отсюда!

— Но куда? Это существо преграждает нам путь к выходу из подземелья!

— Попробуем обойти его, — предложил Тонгор, хватая товарища за руку. — Тут какая-то яма. Если мы перепрыгнем ее и доберемся до стены…

Друзья перепрыгнули через похожую на ров длинную яму, и тут факел, зашипев, погас. Зал погрузился во мрак, и Тонгор с Элдом Турмисом устремились вперед, то и дело спотыкаясь о плиты искореженного пола. Им все время приходилось обходить завалы и нагромождения крошащегося камня, и в конце концов они, вместо того чтобы достичь дальнего конца зала, очутились в каком-то боковом коридоре, шедшем под небольшим уклоном в глубь подземелья. Приятели остановились, пытаясь сориентироваться, и тут их напряженного слуха достиг шорох скользящего вслед за ними червеподобного существа. Оно сипело, чмокало и хлюпало, словно ему не хватало воздуха, и булькающие звуки эти заставили друзей оставить поиски правильного направления и прибавить шагу.

Их так и подмывало перейти на бег, однако пол коридора, разрушенный не меньше, чем в зале, заставлял их двигаться вперед с величайшей осторожностью. Чтобы не поломать ноги, приятели вынуждены были идти шагом, время от времени ощупывая пол впереди себя. Сознание того, что червеподобная тварь может в любой момент настичь их, превращало и без того трудный путь в сплошной кошмар. Кромешная тьма, полуразрушенный подземный лабиринт, а тут еще и безглазая нечисть за плечами, чавкающая и сипящая в предвкушении вкусной человечины… Тонгор не мог даже представить, в каких жутких, спрятанных от людских глаз глубинах этого древнего подземелья плодились и размножались столь чудовищные, ни на что не похожие создания, настоящие порождения тьмы, лучшим местом для которых, безусловно, являлась преисподняя.

Весь ужас положения, однако, открылся друзьям лишь когда они, задыхающиеся и взмокшие от пота, достигли конца коридора и обнаружили, что тот круто обрывается в пропасть.

Провал перекрывал всю ширину коридора — от стены до стены, и беглецы поняли, что оказались в ловушке. Шорох скользящего по их следам желеобразного чудовища становился все громче и громче. Тварь уверенно двигалась по пятам людей и явно не собиралась никуда сворачивать.

— Боги, пошлите же нам хоть немного света! — взмолился Элд Турмис.

Тонгор, ничего не ответив, встал на краю пропасти, из недр которой веяло ледяным дыханием неведомых глубин. Он тоже мог пожелать, чтобы поле предстоящей битвы было освещено получше, но к чему обременять богов просьбами? Довольно уже того, что в руках Тонгора оказался верный меч…

Желеобразная тварь нависла над друзьями. Мерзкий запах ее плоти забивал ноздри, не давал дышать, и, сознавая, что больше медлить нельзя, Тонгор, размахнувшись, вонзил клинок в студенистое тело. Ужасный удар мог убить или хотя бы покалечить любое чудовище Лемурии, но червь, казалось, даже не заметил вонзившегося в него меча. Тонгор с ужасом чувствовал, как колышущаяся масса с чавканьем смыкается над сочащейся зловонной кровью раной, как быстро зарастает рассеченная клинком плоть…

Некоторое время два воина кое-как сдерживали натиск червеобразного существа, в два меча рубя и кромсая его студенистое тело. Вновь и вновь вонзались их клинки в мгновенно зарастающую плоть чудовищного создания, не причиняя тому заметного вреда, и, наконец, Элд Турмис прерывающимся от усталости голосом произнес:

— Тонгор, это бесполезно! Мечами мы не можем заставить эту тварь даже почесаться. Мы обречены…

— У нас остался последний шанс, — промолвил валькар, — ничтожный шанс, и все же…

— Ну, говори. Терять нам нечего.

— Не знаю, что находится на дне этой пропасти и есть ли у нее вообще дно! Но лучше уж прыгнуть и разбиться всмятку, чем быть переваренным этим студнем. Ведь мечом его не убить.

Элд Турмис в знак согласия и в ожидании близкой гибели пожал северянину руку, после чего друзья без лишних слов прыгнули в пропасть, из глубин которой веяло сыростью и холодом…

В последний раз Соомия видела Тонгора на крепостном дворе, перед тем как ее доставили в отведенные ей покои. Помещения, предназначенные принцессе, были удобными и даже роскошными. Служанки приготовили ей ванну и принесли вкусную пищу, отведав которой утомленная событиями минувших суток девушка уснула.

Проснувшись ранним вечером, Соомия почувствовала себя свежей и отдохнувшей, хотя беспокойство о Тонгоре по-прежнему томило ее. Служанки, старавшиеся угадать каждое желание высокородной гостьи, принесли принцессе соответствовавшее ее сану облачение. Помимо богато расшитого цветными узорами наряда из шелковистой на ощупь ткани, девушка надела инкрустированный драгоценными камнями пояс и прикрывавшие груди украшения, похожие на золотые чаши с искусно вычеканенным рисунком.

Все это, однако, не мешало Соомии чувствовать себя пленницей, потому что всякий раз, когда она просила отвести ее к Фалу Туриду, служанки вежливо, но твердо отвечали, что сарк примет принцессу в урочный час. Они не могли рассеять опасений девушки за судьбу Карма Карвуса и могучего валькара, чьи доблесть и мужество успели уже прочно завоевать сердце Соомии.

На следующее утро, в то время как Тонгор и Элд Турмис прыгнули в разверзшуюся перед ними в недрах подземной тюрьмы пропасть, служанки прервали беспокойный сон принцессы и помогли ей быстро одеться, не пожелав, правда, объяснить, что ожидает девушку в ближайшем будущем. Воины, встретившие Соомию у дверей ее апартаментов, провели принцессу через множество запутанных дворцовых коридоров к дверям, выходящим во внутренний двор крепости-дворца. Здесь девушку уже поджидал паланкин, укрепленный на спине зампа. Зверь этот, весьма напоминавший носорога, будучи исключительно выносливым, обладал силой слона и хорошо поддавался дрессировке.

Тело зампа покрывала толстая жесткая кожа блекло-голубого цвета на спине и грязно-желтого — на брюхе. Его короткие крепкие ноги оканчивались копытами. Развивая гораздо меньшую по сравнению с кротером скорость, замп мог сутками передвигаться неспешной ровной рысцой. Над клювоподобным рылом верховой твари располагались крохотные свинячьи глазки, между которыми торчал прямой рог с острым винтообразным концом.

Стражники усадили Соомию в устланный подушками паланкин, плотно задернули занавески, и замп неторопливо потрусил к городским воротам.

Принцесса не знала, что чуть позже Карма Карвуса тоже вывели из отведенного ему помещения и посадили в следующий за ней паланкин. Два везущих их зампа входили в необъятную армию, которая с восходом солнца выступила из ворот Турдиса.

Приготовления к войне завершились, и собранная Фалом Туридом мощная армия двинулась на Патангу — Город Огня, которым правил Вапас Птол — Желтый Верховный хранитель, убивший отца Соомии и захвативший его трон.

Ехавший во главе этих грозных легионов Фал Турид олицетворял собою власть и богатство. Роскошная кольчуга червонного золота, сверкавшая при каждом движении сарка ярче самого блестящего женского наряда, отлично скрывала дряблость тела правителя Турдиса. Украшавший его голову боевой шлем, так же как и корона, представлял собой дракона, переливающегося всеми цветами радуги из-за обилия драгоценных камней.