Приключения Эмиля из Леннеберги - Линдгрен Астрид - Страница 31

— Да уж и не знаю, что сказать… Все куры подохли! Петух пьяный. И Свинушок тоже пьяный. И Эмиль…

— Что с Эмилем? — перебила ее мама.

— Эмиль… — сказала Лина и глубоко вздохнула, — Эмиль тоже пьяный.

Что это был за вечер в Катхульте! Ни в сказке сказать, ни пером описать!

Папа Эмиля ругался и кричал, мама Эмиля плакала, и сестренка Ида плакала, и Лина плакала; Крюсе-Майя ахала и охала, а потом вдруг так заторопилась, что отказалась даже от ужина. Ей не терпелось попасть поскорее в Леннебергу, чтобы рассказать каждому встречному-поперечному: "Ох, ох, ох! Бедные, бедные Свенсоны из Катхульта. Их сын Эмиль, негодник этакий, напился до полусмерти и зарезал всех кур! Ох, ох, ох!"

Только у Альфреда сохранилась крупица здравого смысла. Он выбежал из кухни вместе со всеми и убедился, что Эмиль и в самом деле валяется в траве рядом со Свинушком и петухом. Да, все ясно, Лина сказала правду.

Он лежал, прислонившись к Свинушку, глаза у него закатились, и было видно, что ему очень плохо. От этого зрелища мама Эмиля зарыдала пуще прежнего и хотела отнести Эмиля в комнату, но Альфред, знавший, что делать в таких случаях, остановил ее:

— Его лучше оставить на свежем воздухе! И весь вечер Альфред просидел с Эмилем на крылечке перед своей каморкой. Он поддерживал его, когда у него кружилась голова и его мутило, утешал, когда он плакал. Да, представь себе, Эмиль то и дело просыпался и плакал — так ему было худо.

Он слышал, как все говорили, что он пьян. Но он не понимал, как это могло случиться. Ведь Эмиль не знал, что когда вишни долго бродят в чане, получается вино — оно называется вишневка, — а сами вишни пропитываются этим вином, и от них тоже пьянеешь. Потому мама и велела закопать их на помойке.

Время шло. Солнце закатилось, наступил вечер, над Катхультом взошла луна, но Альфред все сидел на крылечке, а Эмиль лежал, как мешок, у него на коленях.

— Ну, как ты? — спросил Альфред, когда увидел, что Эмиль чуть приоткрыл глаза.

— Пока жив, — с трудом проговорил Эмиль и, передохнув, добавил: — Если я умру, возьми себе Лукаса.

— Ты не умрешь, — успокоил его Альфред. И в самом деле Эмиль не умер, и Свинушок не умер, и петух не умер.

А удивительнее всего то, что и куры не умерли. В самом разгаре этих событий мама Эмиля спохватилась, что вот-вот прогорит плита, и послала сестренку Иду за охапкой дров. Когда Ида, глотая слезы, вошла в сарай и увидела лежащую на чурбаке мертвую хромую Лотту, она разревелась в голос.

— Бедная Лотта, — прошептала сестренка Ида. Она протянула руку и погладила Лотту.

И представь себе, Лотта ожила от этого прикосновения! Она раскрыла глаза, сердито закудахтала, взмахнула крыльями, слетела с чурбака и, хромая, скрылась за дверью. Ида застыла от изумления.

Она не знала, что и подумать: может, она волшебница, может, как в сказке, стоит ей коснуться рукой мертвого, и он оживет?

Все так волновались за Эмиля, что никто и не взглянул на кур, недвижимо лежавших в траве. Но Ида похлопала каждую из них рукой, и представь себе, все они, одна за другой, оживали прямо на глазах. Да-да, они задвигались, замахали крыльями, потому что вовсе не умерли, а просто потеряли сознание от страха, когда за ними погнался Свинушок, — так с курами иногда бывает. А Ида с гордым видом вбежала в кухню, где рыдала ее мама.

— Мама, мама, я воскресила всех кур! — выпалила она прямо с порога.

Свинушок, петух и Эмиль были на следующее утро здоровы. Петух, правда, еще целых три дня не мог как следует кукарекать. Он то и дело пытался крикнуть во все горло "ку-ка-реку", но всякий раз у него вырывался такой странный звук, что он чувствовал себя очень неловко. К тому же куры глядели на него с явным неодобрением, и тогда он смущенно убегал в кусты.

А вот Свинушок не стыдился. Зато Эмиль не знал, куда деваться от стыда, а тут еще Лина его все время дразнила:

— Ты не только напился, как свинья, но и вместе со свиньей. Ну и дела! У нас на хуторе двое пьяниц, ты да Свинушок. Теперь тебя все будут звать пьяницей.

— Перестань, — сказал Альфред и так строго взглянул на Лину, что она умолкла.

Но на этом история не кончилась. После обеда к воротам Катхульта подошли три мрачных господина, одетых во все черное. Оказалось, они из Леннебергского общества трезвости. Но ты, наверное, даже и не знаешь, что это такое — общество трезвости. Надо тебе сказать, что в те давние времена такие общества были не только в Леннеберге, но и повсюду в Смоланде. Их задача заключалась в борьбе с пьянством, потому что пьянство — страшное зло, которое делало, да и сейчас еще делает, несчастными многих людей.

Крюсе-Майя столько всем наплела про пьянство Эмиля, что этот слух дошел и до общества трезвости. И вот три главных трезвенника пришли на хутор, чтобы поговорить с родителями Эмиля. Они объявили, что Эмиль должен явиться на заседание общества, там его перевоспитают на глазах у всех, и он тоже станет трезвенником. Когда мама Эмиля это услышала, она очень рассердилась и объяснила, как было дело. Но рассказ о пьяных вишнях не успокоил мрачных посетителей, они только сокрушенно качали головами, а один из них сказал:

— Вишни — вишнями, а что у Эмиля на уме, всякому ясно! Хороший нагоняй ему не помешает.

Папу Эмиля это убедило. Предстоящее посещение общества трезвости его не радовало: не очень-то приятно стоять и слушать, как ругают твоего сына. Кому охота срамиться перед людьми? Но может быть, думал папа Эмиля, это пойдет Эмилю на пользу и он навсегда станет трезвенником.

— Хорошо, я сам с ним приду, — хмуро сказал папа.

— Нет уж, с ним приду я, — решительно заявила мама. — Я, лично я поставила бродить эти злосчастные вишни, и нечего тебе, Антон, из-за этого страдать. Если уж кому-то у нас в семье надо выслушать проповедь о вреде пьянства, то разве только мне. Но раз вы считаете, что необходимо взять с собой и Эмиля, я готова это сделать.

Когда настал вечер, на Эмиля надели воскресный костюм.

Он нахлобучил свою кепочку и двинулся в путь, он был не против, чтобы его обратили в трезвенника: интересно хоть часок провести среди незнакомых людей.

Так думал и Свинушок. Увидев, как Эмиль и мама зашагали по дороге, он увязался за ними. Но Эмиль крикнул ему: "Лежать!" — и Свинушок тут же лег прямо посреди дороги и замер, хотя долго еще глядел вслед Эмилю.

Уж поверь, в тот вечер зал общества трезвости был битком набит. Все жители Леннеберги хотели присутствовать при обращении Эмиля в трезвенника. Хор общества заблаговременно выстроился на сцене, и как только Эмиль показался в дверях, кто-то затянул, и все подхватили:

— Никакого стакана не было, — зло сказала мама, но, кроме Эмиля, ее никто не услышал.

Когда с пением было покончено, поднялся какой-то человек в черном и долго что-то говорил Эмилю с очень серьезным видом, а под конец спросил, готов ли он дать обет никогда в жизни не брать в рот спиртного.

— Это я могу, — сказал Эмиль.

Но в этот момент за дверью раздался негромкий визг, и в зал вбежал Свинушок. Он, оказывается, тихонько следовал за своим хозяином, а теперь, увидев Эмиля, который стоял у рампы, очень обрадовался и вприпрыжку бросился к нему. Тут в зале поднялось невесть что. Никогда еще общество трезвости не посещала свинья, и членам общества это почему-то пришлось не по вкусу. Они, видно, считали, что свинье здесь делать нечего. Но Эмиль сказал:

— Свинушок тоже должен дать обет не брать в рот спиртного. Ведь он съел больше пьяных вишен, чем я.

Свинушок был явно возбужден и носился по залу как угорелый, но Эмиль приказал ему: "Свинушок, сидеть!" — и, к великому изумлению всех присутствующих, поросенок послушно сел по-собачьи. А надо сказать, что когда он так вот сидел, то выглядел очень мило и трогательно. Эмиль вынул из кармана горсть сухих вишен и дал Свинушку. Люди в зале глазам своим не поверили, когда увидели, как поросенок поднял вверх правое копытце и поблагодарил за гостинец.