Город магов - Картер Лин Спрэг - Страница 14

Огромная орда без остановки двигалась по бескрайней ночной степи. И когда через несколько часов огромная луна древней Лемурии поднялась над линией горизонта, чтобы залить равнины ровным сиянием, она осветила фантастическую картину.

Воины племени джегга к восходу луны уже достигли разрушенных стен древнего Иба, города Червя. Обвалившиеся стены и рухнувшие купола, осыпающиеся фасады древних дворцов с упавшими колоннами и пустыми глазницами окон, улицы и площади, заваленные обломками и заросшие сорной травой, очень походили на руины фантастического города, затопленного водами золотого моря.

На улицах пылали большие костры. Тысячи воинов джегга, сверкая оружием, подошли к проломленным стенам. Но на стенах не было ни одного часового, и никто из племени зодак раньше времени не заметил приближения давнего врага. Пытаясь смыть горечь обиды на самих себя из-за побега Тонгора и нанесенных им оскорблений вождю, все кочевники Иба погрузились в пучину буйного пьянства.

Сам Зартом, которому кое-как перевязали раны полосками разорванной ветхой накидки, дико орал. Он перепил кислого сарнового вина, которое готовил его народ. Вождь наполнил себя этой огненной жидкостью для того, чтобы побыстрее заглушить страдания уязвленной гордости и чувства собственного достоинства, а не тупую боль плохо обработанных ран. И еще он хотел охладить свою ярость… Не успел Тонгор скрыться в темной пещере под городом Иб, как Зартом обрушился на тех, кто стоял рядом с ним тогда, когда дерзкий валькар бежал. В гневе вождь перерубил половину своей свиты. Его — самого могучего и грозного завоевателя в мире — оскорбили, ударили и выставили дураком, пока толпа его самых сильных воинов стояла разинув рты! Этого он не мог стерпеть.

Было от чего прийти в ярость. Вот Зартом и взбесился, обрушился на своих людей, как разъяренный тигр. Теперь все население города тряслось в страхе, прислушиваясь к реву вождя и его ругани, когда он, упившись, шатаясь, ходил по центральной площади, убивая всех, кто попадался ему под руку. За ним протянулся след из окровавленных тел, беспомощно бьющихся и корчащихся на каменной мостовой.

Бесшумно, как привидения, воины джегга пробрались в город сквозь многочисленные проломы в стене.

Через открытые неохраняемые ворота с грохотом и скрипом вкатились мощные колесницы друзей Тонгора, но весь этот шум потонул в криках, доносящихся с центральной площади, где бушевал и убивал людей пьяный вождь в окружении перепуганной свиты.

Кто-то закричал… Из толпы, стремясь выбраться из давки, выбежал худенький голый мальчик. Гневный взгляд Зартома остановился на ребенке, и вождь с чудовищным ревом взмахнул огромной кривой саблей, красной от крови, и зарубил перепуганного мальчика.

Над наблюдавшей за этим толпой повисла тишина. Руки, покрытые шрамами, незаметно потянулись к рукоятям сабель и кинжалов. В сотнях злобных глаз вспыхнула обида. Если бы кто-нибудь из рохалов вышел вперед и показал пример, которому могла бы последовать толпа, вспыхнул бы бунт и озверевшая орда растерзала бы Зартома.

Но ничего не произошло. Среди напряженной, мертвенной тишины Зартом презрительно пнул тело ребенка и захохотал, брызжа слюной. Вдруг смех его оборвался.

Все увидели, как появившаяся словно по волшебству алая стрела пронзила его грудь!

Зартом качнулся, тупо глядя на трепещущую стрелу. Кривая сабля выпала из обессилевшей руки и зазвенела, покатившись по каменной мостовой. Вождь поднял руку и, застонав от боли, выдернул стрелу, отшвырнув ее в сторону.

Стрела упала на камни, и все воины с удивлением посмотрели на нее. Среди постоянно враждующих степных племен зодак, джегга, шанг, тад и карзоона стрела, отмеченная знаками племени и пущенная во вражеский город, равносильна объявлению войны.

На алой стреле ясно были видны символы племени джегга.

И вдруг весь мир сошел с ума!

Затрубили трубы, и, как паровые гудки, заревели боевые зампы. Свита, окружавшая Зартома, заколебалась и побежала!

Сквозь беснующуюся толпу с грохотом понеслись колесницы джегга, давя тех, у кого не хватало быстроты и ловкости, чтобы ускользнуть от тяжелых, утыканных шипами колес.

Десять тысяч глоток проревели боевой клич джегга. В воздухе засвистели алые стрелы, осыпав толпу смертоносным дождем.

Зартом стоял и тупо глядел на происходящее, словно не мог поверить…

К нему подъехала тяжелая колесница, коей правил величественный и суровый старый вождь Джомдат. В руках у него был могучий лук.

Немеющей рукой Зартом пошарил по своему украшенному камнями кожаному поясу, стараясь отыскать саблю, которую только что уронил. Пальцы его нащупали рукоять тяжелого бронзового топора. Вождь зодак выхватил топор и замахнулся, собираясь метнуть его прямо в лицо Джомдату. Но противник поднял лук и выпустил вторую алую стрелу. Она попала Зартому точно между бровей.

Огромное отвратительное лицо рохала приобрело мертвенный свинцовый оттенок. Воспаленный взгляд потух. Рот расплылся в идиотской ухмылке… Зартом медленно, словно массивная башня, чье основание неожиданно разрушил какой-то катаклизм, повалился вперед и упал лицом на мостовую.

На площади началась резня. Рохалы дрались при лунном свете, отчего происходящее походило на барельеф, изображающий битву чудовищ. Время от времени воины племени зодак собирались в группы и атаковали врага, но их тут же сметал град алых стрел, от которых их ряды таяли, будто лед в жарком дыхании печи.

По улицам громыхали колесницы. Они загоняли вопящих воинов в тупики, где их, припертых к стене, ждала смерть.

Ликующие воины джегга, верхом на боевых зампах, разъезжали среди орущей, беснующейся толпы воинов племени зодак, рубя саблями направо и налево. Многих затоптали могучие лапы зампов. Многие, не успевшие вовремя отскочить в сторону, умирали в клювах животных: звери перекусывали людей пополам.

Один за другим, десяток за десятком, гибли сотни воинов.

Восточные равнины никогда еще не видели такой ужасной резни, какую в ту ночь устроил Джомдат. Большая часть племени зодак погибла на улицах и площадях мертвого города, стоявшего посреди бескрайней равнины!

Бойня закончилась нескоро, но все же закончилась. Розовые лучи рассвета осветили верхние этажи дворцов древнего Иба.

Над залитым кровью городом воцарилась тишина.

Упиваясь победой, воины джегга не забыли о том, чему учил их Тонгор, — о мудрой справедливости, милосердии и сдержанности.

В эту ночь преследовали и убивали лишь зрелых мужчин, и только тех из них, кто отказывался сложить оружие и сдаться.

Женщин и детей, стариков и больных, рабов и всех воинов племени зодак, у которых хватило ума сдаться, щадили.

Взошедшее солнце стало свидетелем того, как кочевники-победители разделили добычу и погрузили сокровища на огромные колесницы. Так велико было богатство, накопленное воинственным племенем зодак за долгие годы, что пришлось использовать и грузовые телеги разбитого племени. Воины джегга забрали также и остатки племени зодак. Ведь Джомдат поклялся, что вражеское племя должно быть уничтожено. Детей, женщин и всех оставшихся в живых примут в племя джегга.

Обыскав весь город, люди Джомдата не нашли и следа Тонгора. В мертвом городе не нашли ни его трупа, ни его оружия.

И хотя Джомдат и его военачальники продолжали поиски, допрашивали пленных, им не удалось разрешить загадку исчезновения Тонгора…

Единственное, что удалось им узнать, лишь еще больше удивило их, поставив перед ними еще одну неразрешимую задачу.

Странные слова сказал ухмыляющийся старый шаман (и знахарь) племени зодак, который проповедовал мерзкий, требующий жертвоприношений, культ бога Ксатусаркиа, Повелителя Червей. Этот культ, полный жестоких пыток и кошмарных убийств, являлся неким подобием религии.

Злорадно посмеиваясь, дряхлый знахарь сказал:

— Вы ищете чужестранца Тонгора? Здесь вы его не найдете!

— Где же он тогда, старик? — сурово спросил Джомдат.

Губы шамана скривились в ехидной улыбке, и он произнес: