Мир Книги джунглей - Линдблад Ян - Страница 22

Четыре глаза пристально следят за ним, затем самец встает и идет навстречу пришельцу. Он заметно стройнее и, очевидно, слабее его. Кажется, нам предстоит увидеть жестокий поединок, вроде бы обязательный при встрече двух соперников, будь то леопарды или тигры.

Ничего подобного! Второй самец останавливается и ложится на землю, поджидая «законного» кавалера. А тот ограничивается тем, что не спеша подходит к просвету в кустарниковом барьере в каких-нибудь пяти метрах от соперника. Второй самец издает разинутой пастью в меру протестующий кашляющий рык; его позу можно истолковать как знак покорности, но с оттенком предостережения.

Здесь следует подчеркнуть существенное различие между поведением крупных кошек и знаменитым волчьим ритуалом в аналогичной ситуации. Сдаваясь в ходе поединка на милость более сильного врага, волк подставляет ему незащищенное горло. Чисто физически он тем самым дает противнику отличную возможность прикончить его. Однако механизм волчьего поведения устроен так, что победитель не может нанести смертельный укус в подставленное горло.

Конечно, в случае с леопардами лежачее положение пришельца говорило о том, что он признает свое подчинение; но если бы первый леопард подошел еще ближе, второй перевернулся бы на спину. Этот жест присущ уже детенышам; от знатока тигров, охотоведа Фатеха Сингха, я слышал, что тигрята-подростки именно так реагируют, когда к ним подходит доминирующий в районе самец — «хозяин горы». Понятно, что атаковать противника, лежащего на спине, рискованно: четыре поднятые лапы с острыми когтями опаснее, чем две передние лапы стоящего зверя (задние лапы нужны для опоры).

Что до наших трех леопардов, то первый самец, судя по тому, что он был господином положения и не подвергся атаке более крупного соперника, давно доминировал здесь, возможно в силу большего возраста и опыта.

Итак, соперник остался лежать на месте, а первый самец возвратился к самке, пометив на ходу мочой зеленый куст.

На глазах у пришельца спаривание повторилось раз, другой и третий, с промежутками в четверть часа. При этом почти в точности повторялся ритуал, начиная с того, что самка занимала приглашающую позу, и заканчиваясь тем, что самец кусал ее загривок. Под конец кавалер еле двигался; похоже было, что самка не один день преследовала его своими домоганиями… Исполнив долг, он побрел восвояси, оставляя ненасытную подругу наедине с соперником!

У леопардов и у азиатских львов, чье сексуальное поведение я тоже снимал, активность проявляет самка. Негромкое ворчание и недвусмысленные жесты — поглаживание хвостом морды самца и быстрое приседание перед ним — служат сигналом к действию, чуть ли не приказом. Каилаш Санкхала наблюдал и снимал в аналогичной ситуации тигров; во всем, кроме издаваемых звуков, их поведение совпадает с поведением других видов.

А что же соперник в нашей «драме треугольника»? К сожалению, после изложенного выше все смешалось: на сцену, как обычно, с шумом вторглись два туристских джипа. Но я вполне допускаю, что самка, чей сексуальный аппетит чаще всего превосходит возможности самца, не против нового партнера. Снимая львов в Гирском лесу, я видел, как в нескольких метрах от спаривающейся четы лежал другой самец, причем на морде счастливого соперника были заметны следы жестокой потасовки — вероятно, за право первым обладать львицей. Вот и Ранн- банда рассказал мне, что за десять лет работы в Вильпатту он не раз наблюдал по соседству с четой леопардов когда одного, а когда и больше самцов. А Каилаш Санкхала, один из немногих, кому довелось видеть спаривание тигров на воле, пишет в своей книге: «К моему удивлению… я заметил еще одного самца метрах в пятидесяти от возлюбленной пары». Жизнь в сообществе крупных кошек не страдает однообразием; несомненно, большую роль в ней играют изначальные контакты между индивидами.

Знакомство с интимными отношениями леопардов явилось хорошим стартом для намеченной мною программы съемок. Десять дней, которыми я располагал, были использованы в полной мере. Вместо того чтобы (как это, увы, заведено в парке) мчаться от одного пруда к другому, пусть даже такой метод иногда приносит успех, я останавливал джип и подолгу слушал. С незапамятных времен слуховые впечатления были лучшим источником сведений для охотника. Вот и здесь этот прием частенько давал очень хороший результат. Когда выслеживаешь леопарда (и тигра), особенно важно знать, какие птицы и млекопитающие реагируют на появление зверя, и различать оттенки издаваемых ими звуков. Аксис склонен к ложным тревогам, и только опытное ухо определит, когда этот олень на самом деле видит хищника. Замбар редко кричит попусту, на его «автомобильный гудок» и на сигналы тревоги лангуров можно вполне положиться. По оттенкам вороньего «карр» и других звуков, издаваемых этой птицей, можно угадать, какого рода корм она обнаружила и как ведет себя замеченная ею кошка. Все эти и многие другие тонкости надо учиться различать тренированным слухом, чтобы правильно читать «Книгу джунглей».

Именно слушание помогло нам, в частности, выследить еще одну возлюбленную пару леопардов. А поскольку мне было разрешено отклоняться от дороги, мы «подкрались» через заросли на джипе к месту, откуда донесся заключительный аккорд свадебного марша — зычный рев самки, — и я снял новую чету с расстояния менее пятнадцати метров. Все детали ее поведения полностью совпадали с виденными нами в первый раз.

За истекшие годы я посещал Вильпатту вновь и вновь при самой различной погоде. И проникся к этому национальному парку тем самым чувством, которое так трудно выразить словами.

Леопард крупным планом

Еще в 1976 году, то есть до начала киноэкспедиции, фирма «Вингресур» попросила меня возглавить «специальную экскурсию» по Шри-Ланке с упором на самые живописные природные уголки, и я с радостью согласился. До того мне довелось быть гидом организованных той же фирмой групп истинных любителей природы на Тринидаде; мы лазали по пещерам жиряков, любовались вечерним полетом тысяч алых иоисов в Каруни, рассматривали в упор множество красочных колибри, ныряли к коралловым рыбкам в водах Карибского моря. До чего хорошо иной раз не работать с кучей камер и магнитофонов, а просто смотреть!..

Группа, приехавшая на Шри-Ланку в декабре 1976 года, состояла из чрезвычайно симпатичных и благодарных людей. Остров оделся в свежий зеленый наряд и был очень хорош. Правда, шли дожди, и было сыровато, но это не отразилось на программе: слоны, губачи, аксисы, замбары — и разумеется, леопарды — не подкачали. Ну а птичий хор, не говоря уже о лягушачьем оркестре, после ливня звучит особенно звонко.

В числе экскурсантов был Ларе Тёрн, знаменитый шведский яхтсмен, обладатель олимпийского «серебра» и «золота». Вместе с ним приехала его дочь Пиа; жадная до всего нового, она живо интересовалась всем, что мы видели. И, несмотря на малый рост, не ведала страха.

Однажды вечером от пруда по соседству с бунгало в Вильпатту, где разместились экскурсанты, сквозь кромешный мрак донеслись крики аксисов. Я мигом подготовил к работе магнитофон с длинным микрофоном и направился к пруду. Неожиданно за моей спиной послышались шаги и появилась Пиа. Чтобы не нарушать естественного ансамбля леопарда и оленей, я не включал фонарик, и вместе с Пиа мы стали подкрадываться к надрывно кричащим оленям. Вскоре они обратились в бегство — леопард, как это часто бывает, промахнулся. Остановившись, я направил микрофон на пруд, где несколько лягушек возобновили скрипучее пение, прерванное во время шумного бегства оленей. Сделав запись, я выключил магнитофон, и тут Пиа сказала мне, что вроде бы слышала тихий кашель позади нас. Кто-нибудь из нашей группы у бунгало, решил я… Но когда на обратном пути зажег фонарик, мы увидели отпечатки лап леопарда в каких-нибудь пятнадцати метрах от того места, где останавливались.

Это был первый, но отнюдь не последний раз, когда мы оказывались в непосредственной близости от крупной кошки. Думал ли я тогда, что год спустя к нам будет принюхиваться тигрица на расстоянии меньше двух метров…