Башня Медузы - Картер Лин Спрэг - Страница 7

— Что будем делать, парень? — Голос Темуджина вздрагивал, он предпринимал мужественные попытки совладать с руками. — Драться?

Искушение было велико, но сопротивляться не имело смысла. Тех было слишком много. Его лучевой пистолет и загадочный хлыст доктора, может быть, и свалят нескольких, но несколько — это еще далеко не все. Кроме того, если бы они даже и отстояли свободу, что толку? Корабль их по-прежнему находится во власти интеллекта, правившего этим нагромождением сверкающей стали, неважно — живой он или металлический. Поэтому сейчас самое разумное — подчиниться силе и заодно попытаться выведать, с какой целью их посадили на эту неведомую планету, кто их враг и каковы его дальнейшие намерения, а уж потом рваться на свободу. Кирин покачал головой:

— Нет, док. Сдаемся без шума.

Его голос звучал тихо, но твердо. Темуджин что-то буркнул и приподнял было поблескивающую, цвета слоновой кости трубку — единственное свое оружие, но, чуть подумав, уступил, и дело ограничилось глухим ворчанием. Кирин подавил смешок. Старик быстро выдыхался, но духом оставался крепок. Понятно, его напугала шеренга приближающихся металлических солдат, но инстинкт подсказал — сражайся! Однако надо было сдержаться, и, ощетинившись бандитскими усами, сверкая глазами, точно боевой конь при звуках битвы, маг-коротышка всхрапнул в последний раз и замолк. Кирин прекрасно понимал его: он и сам не любил сдаваться без боя. Но за плечами вора было немало испытаний, часто болезненных. Он давно усвоил, что одна лишь грубая сила да боевое мастерство далеко не всегда приводят к победе. Конечно, без них тоже не обойтись, но хитрость, острый ум и наблюдательность зачастую оказывались, в конечном счете, куда весомее.

Пробежав обрывки воспоминаний из античной докосмической литературы, курс которой он где-то как-то проходил, Кирин припомнил троянские события. Тогда мощные стены легендарной Трои пали не под напором героя Ахилла, а благодаря утонченному коварству хитроумного Одиссея.

И Кирин безропотно позволил им взять себя в плен.

Далеко-далеко в металлическом городе, в комнате с высоким потолком, увешанной бархатными гардинами мистического зеленого цвета и освещенной небольшой рубиновой лампой, женщина сверхъестественной красоты с интересом следила за процедурой пленения Темуджина и Кирина.

По мере того как ее взгляд медленно скользил сверху вниз по рослому, гибкому телу землянина, миндалевидные глаза за бахромой темных ресниц все больше суживались. Кирин и Темуджин, как в зеркале, отражались в шарообразном полированном кристалле, стоявшем перед ней на колонне из серого камня. Изображение походило на картинку видеопроектора, но данную в трех измерениях, и, хотя было значительно уменьшено, повторяло реальность вплоть до мельчайших подробностей.

Мягкий дневной свет, исходивший от кристалла, падал на ее лицо с выражением богини, наблюдавшей с заоблачных высот за повседневными хлопотами жалких людишек. Ее черты напоминали застывшую маску, непостижимая в своем совершенстве красота придавала ей облик скорее творения искусства, чем живого человека. Ничто не трогало точеных черт — неподвижная, холодная, она неотрывно смотрела на кристалл, и только темный огонь в чуть раскосых глазах указывал на присутствие в этом теле жизни и разума.

Она была высокого роста, стройная, с восхитительными округлыми формами; все ее тело — как поэма теплой, нежной плоти, и смелый вырез на груди являл тому полное подтверждение. Темная, блестящая ткань, облегая тело, подчеркивала каждый изгиб, каждую выпуклость. Платье — без рукавов, с глубоким декольте — открывало соблазнительную плоть зеленоватого оттенка. Тяжелые локоны черных, цвета самого космоса, волос свободно сбегали на плечи, в них холодными звездами сверкали бриллианты. Полные губы, влажные и манящие, — того же цвета изумруда, что и кожа, но темнее. Вот женщина надолго задержала взгляд на рослом землянине, и губы ее тронула легкая улыбка.

Небрежным тоном она обратилась к стоявшему рядом:

— Судя по серой одежде, маленький толстяк с Тревелона; я уже видела таких. Но этот рослый, смуглый, с мрачным орлиным взором — он откуда?

— Кирин с Теллуса, — почтительным голосом ответил человек. — Это третья планета звезды Солнце из Центрального Ориона. Некоторые утверждают, что именно с нее десять тысяч лет назад человечество шагнуло в космос, другие говорят, что родина где-то в Центавре, есть и такие, что стоят за Тау Сети. В сущности, разница невелика; здесь можно лишь порассуждать о…

Сверкающие глаза метнули на него ядовитый взгляд, полный холодной издевки.

— Ты прав, Пангой: в чем вы непревзойденные мастера, так это в умении порассуждать. Вы, нексийцы, вечно наводите тоску. Вы слишком бесстрастны и умны. — Голос, надменный и презрительный, бичом взметнулся в воздухе. Человек вздрогнул, сжался, как от удара, но женщина снова обратила взор к кристаллу, и вновь раздался ее голос — но уже томный и ласковый:

— Что, если бы рядом со мной был человек, как этот, подумать только, чего бы мы смогли добиться на пару с ним… со временем!

Ни один мускул не дрогнул на лице у человека. Он молча продолжал смотреть на женщину, не отрывавшую взгляда от кристалла. Высокого роста, худощавый, с кожей цвета шафрана и темными глазами, в которых, казалось, навсегда застыло выражение почтительности, он носил свободные одежды пурпурного бархата. Над сердцем алыми нитями было вышито изображение дракона. Бритый череп блестел. Судя по едва заметной сеточке морщинок, испещривших лицо, ему было не меньше нескольких сотен лет. Его бессмертие поддерживалось благодаря ежегодным впрыскиваниям слизистого секрета, получаемого от младенцев человека. Это был один из великих колдунов Некса, прибывший на Зангримар двадцать лет назад с целью уничтожить женщину, которая сейчас, стоя рядом с ним, жадно смотрела на кристалл. Вместо этого она сама одержала над ним верх и сделала своим рабом, как поступила раньше со всеми живыми существами на планете. Но он сдался сам, и огонь неудовлетворенного желания, загоравшийся при виде ее в этих холодных змеиных глазах, ясно указывал на причину его добровольного рабства.

— Азейра, моя королева, — забормотал он. — Я вижу, вы вступаете на опасную стезю. Довольно будет и того, что мы наживем смертельных врагов в лице Зарлака и карликов Смерти, если удастся выкрасть у них» Медузу «. Зачем нам ссориться еще и с магами Тревелона? Я уже начинаю сожалеть, что позволил вам использовать мощь своего разума, когда вы захотели проникнуть в Хранилище Времени…

— Так или иначе, дело сделано. Ты лучше вспомни, какие чудесные вещи мы там обнаружили. — Слова звучали ровно и холодно. Женщина махнула рукой, и изображение в кристалле пропало, а сам он начал постепенно меркнуть. Отвернувшись, она медленно взошла по ступеням к трону цвета слоновой кости с розоватым оттенком, установленному под балдахином из той переливчатой, сотканной будто из кристаллов ткани, которую могли создать лишь чувственные арахнидийцы с Алгола IV. Лениво потянувшись с кошачьей грацией, она удобно расположилась на троне, поигрывая сверкающим камнем и пристально изучая нексийца холодными, жестокими глазами, в которых сверкала нескрываемая насмешка.

— Сто лет назад, когда я прибыла на эту планету, я поняла, что передо мной один из миров древней науки, — заговорила она тихим голосом. — Здесь я обнаружила город металла и скоро сумела пробудить стальных воинов от их многовековой спячки. Вместе с ними, послушными моей воле, я покорила людей, с незапамятных времен населявших эти унылые, бесплодные равнины и не осмеливавшихся тревожить спящий ужас стального города. Я превратила их в своих рабов и сделала город древних своей столицей. Никто до меня не открывал миров древней науки. Я знала, что, когда империя рухнула, древние укрыли свои аппараты под землю и там же устроили хранилища знаний, из чего я сделала правильный вывод, что механические воины оставлены здесь с целью охранять одно из таких хранилищ. С тобою вместе мы нашли его и вскрыли. И сейчас мы стоим на пороге обладания безграничной, абсолютной властью. Силовое поле, которое захватило в плен корабль землянина, — всего лишь одно из многих невероятных чудес науки, которое было похоронено древними в хранилище под этим городом. Когда мы научимся управлять остальными аппаратами, которые там нашли, — о! вот тогда я стану подлинной императрицей всего межзвездного пространства… Ее собеседник осторожно заметил: