Книга суда (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 38

Таблетки ненадежно, лучше пистолет. Дуло в рот и до свиданья боль, некрасиво, но надежно. Мику что ли попросить? Она принесет, но… унизительно. Тогда она победит, а я не хочу расписываться в поражении, только не перед Микой. Кто-нибудь другой, но не она.

Таблетки пусть пока полежат, вдруг пригодятся.

Вальрик

У безумия мягкие лапы, легкие шаги, тенью на стене скользит. Чуть задумаешься, и оно уже здесь. Безумие - это когда окружающий мир распадается на отдельные цвета и запахи, их не много, но и имеющихся хватает, чтобы увидеть то, чего нет.

Боль. Страх. Насилие. Бессмысленность. Люди убивают людей, а песок стыдливо укрывает кровь, потом песок меняют, создавая иллюзию того, что ничего не было. Люди страшатся смерти, хотя на самом деле само их существование суть движение в никуда. Странные мысли появлялись в минуты между сном и пробуждением, когда разум, казалось, существовал сам по себе, свободный и от обманчивого мира иллюзий, и от реальности серой клетки. Постепенно Вальрику даже стало нравиться это ощущение невесомости. Не нужно было бояться, не нужно было ненавидеть. Ничего не нужно. Правда, какой-то частью сознания он понимал ненормальность происходящего, но не осталось причин возвращаться в так называемую нормальную жизнь.

- Ты не готов, - Ихор раздраженно швырнул сабли на песок. Стальная плоть клинков наполовину ушла в сыпучее тело. - Лучше бы ты и дальше убивал, чем такое… ну какой смысл выпускать на арену бойца, который не желает драться?

- Никакого.

Вальрик с ним согласен. Если лечь на песок, можно представить, что над головою небо, синее или бледно-голубое с редкими мазками облаков, или тяжелое, серо-лиловое, готовое разлиться грозой… интересно, в том мире, что за порогом, тоже есть небо? Или лампы? Бесконечные ряды длинных белых трубок, которые никогда не гаснут, никогда не меняются, всегда одинаково-спокойны.

Покойны.

- Мне не нужно было отправлять тебя в морг, - Ихор садится рядом. - Горбун слишком долго общается с мертвыми, чтобы понимать живых. Что он тебе внушил? Что там хорошо, а тут плохо? Ты понимаешь, что ляжешь в первом же бою? Да тебя порежут на части, как… как быка на бойне. Хотя бык и тот сопротивляется, а ты…

- Тебе не нравилось, каким я был, тебе не нравится, каким я стал. Что ты от меня хочешь?

Детали, в этом мире чересчур много мелких деталей. В длинных волосах Ихора тонкие пряди седины, повязка на лбу промокла от пота, а по коже разбегаются морщины. Как боец силен, но смерть уже рядом, буквально за спиной, а Ихор не ощущает ее присутствия. Или делает вид, что не ощущает. Песок норовит выскользнуть из ладони, сегодня чистый, без крови и не придется сдирать с кожи ссохшуюся бурую корку. Хорошо…

- Я хочу, чтобы ты выжил.

- Зачем?

Ихор молчит. Правильно, он тоже не знает, зачем жить. Никто не знает. Сначала была одна цель, потом другая, потом цель отошла на задний план и появилась Джулла. Джуллу отняли, но и цель не вернулась, точнее она существовала, но как бы сама по себе, отдельно от Вальрика.

- Зачем выжил ты? Зачем продолжаешь жить, учишь меня и других тоже? Зачем живет Шрам? Хозяин? Вся Империя? Какой в этом смысл?

Ихор встал, поднял клинки и со вздохом ответил:

- Дело не в смысле жизни, и не в горбуне, ты просто перегорел. Не вовремя, до чего же не вовремя… я должен буду принять меры, так что извини.

- Мне все равно.

На песке остаются следы, но достаточно провести рукой, и следы исчезают… похоже на жизнь.

Место Вальрика в столовой было занято. Как-то он привык садиться в самом дальнем углу, да и к тому, что желающих сесть рядом не находилось, поэтому и удивился.

- Да ты давай, садись, - Шрам любезно подвинулся. - Поговорим.

- О чем?

Вальрик сел, установившееся внутри мутное спокойствие слегка покачнулось, но… ненависть - часть жизни, тем, кто собирается уйти, не должно обращать внимание на подобные эмоции.

- О чем-нибудь, - Шрам улыбнулся, и спаянная рубцом губа некрасиво задралась, обнажая клык. Зубы у Шрама желтоватые, неровные, на щеках темная щетина, кадык нервно подрагивает. - Можно о погоде. Или о бабах… ты извини, что так получилось, я ж не хотел.

Солонка. Вилка. Тарелка. Едва заметная трещина на белом круге, если сосредоточится на деталях, для ненависти не останется места. Шрам сжимает вилку в кулаке, тонкие пальцы, квадратные ногти с темной каймой грязи, родимое пятно под косточкой мизинца.

- Кто ж знал, что так повернется, да и сама в петлю полезла. Я ж к ней сначала нормально, по-человечески, а она брыкаться. - Шрам вздохнул. - Ну а я ж человек вспыльчивый, вот и поучил маленько. Ты уж извини, если б знал, чем повернется, постарался б поласковее.

Вдох-выдох. Не отвлекаться. Дышать. Ровно. По счету. Главное, не соскользнуть: убить Шрама здесь не получится, значит… значит нужно выждать момент и убить его в другом месте, чтобы наверняка. С трудом завоеванное спокойствие расползалось гнилой тканью.

- Что-то ты побледнел, дружище. Переживаешь? - Шрам сочувственно похлопал по плечу. - Брось, была эта, будет другая… один хрен, а нервы беречь советую, иначе недолго протянешь. Ихор, конечно, надеется, что ты в этом сезоне победителем выйдешь, только зря, я уже третий год приз беру и уступать не собираюсь, особенно тебе.

Выдох затянулся. Легкие горят, требуя воздуха, но боль отрезвляет, помогает удержаться в сознании и Вальрик терпит.

- Так что ты постепенно привыкай к мысли о смерти. Хотя, кажется, ты уже привык. Ну да все равно удачи!

- Ну, с возвращением, - Ихор протянул саблю. - Пришел в себя?

Вальрик кивнул. Пришел, если, конечно, случившееся можно назвать возвращением. Был бы выбор, он бы остался в прежнем состоянии покоя, но здесь никому не было дела до его желаний. Клинки новые, отполированные до блеска, с перевитой кожаным шнуром рукоятью, которая удобно ложилась в руку. Почти подарок, но прежде, чем воспользоваться этим подарком, Вальрику нужно было выяснить одну деталь.

- Шрам с твоей подачи подошел?

К чести Ихора отнекиваться и отпираться он не стал.

- Тебе нужна была встряска. Пойми, все эти мысли о смерти не твои, это Морг так думает. Или слабак у которого не хватает духу идти дальше. Проще сказать, что жизнь лишена смысла, а значит, и стремится не к чему. Со временем ты бы сам все понял, но времени нет, поэтому, извини, но мне пришлось.

И снова не врет. Хотя значение правды во многом переоценили. Толку от нее.

- Я его ненавижу.

- Вот и держись за эту ненависть, - посоветовал Ихор. - Если, конечно, собираешься выжить. Или хотя бы отомстить. Помнишь, я тебе говорил о подходящем случае? Так вот, он у тебя будет. В Играх участвуют четыре Департамента, но победитель только один, трижды это был Шрам. Хочешь убить? Дойди до финала и шанс появится.

- А если его убьют раньше?

Ихор пожал плечами, и пугливый отблеск электрического света скользнул по влажной от пота коже.

- Значит, не судьба. Но ведь ты не собираешься отступать из-за такой малости? Мастер Фельче просил передать, что уважает твое желание и подождет…

Клинок с тонким свистом рассек воздух.

- Спасибо.

- Да не за что, - Ихор поправил повязку и, прочертил в воздухе сложную фигуру, указал на арену. - Но если ты пришел в себя, то может потратишь оставшееся время с толком? В технике Шрама есть несколько слабых моментов…

Фома

Фома не понимал, зачем и кому нужно его дальнейшее присутствие в Хельмсдорфе. К Коннован его все равно не пускали, в остальном да-ори с такой старательностью избегали его общества, что поневоле складывалось впечатление, что присутствие человека для них оскорбительно. Его существование ограничивалось стенами комнаты и другими - внутреннего двора. Правда, во двор Фома старался выходить как можно реже, чтобы не попадаться на глаза хозяевам замка. Да и холодный, несмотря на весну, горный воздух вызывал приступы кашля.