Книга цены (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 36

- А почему нет? - Карл небрежно пролистал отчет и, отодвинув в сторону - спасибо, хоть сразу в мусорное ведро не отправил, как большее число прежних - произнес. - Ты справляешься, это раз. Вон, даже отчеты более-менее приличные писать научился. Ты учишься, это два. И сразу на практике: все равно чужой опыт не ограждает от ошибок, поэтому лучше, когда ошибаются под присмотром. Ну и у меня имеются определенные планы, это три.

- На меня?

- И на тебя в том числе. Ты мне лучше расскажи, что решил с Пятым, на кого лучше линию замкнуть, на Третий или Седьмой?

Очередной вопрос с подвохом, вроде экзамена, на самом деле Карл уже принял решение и, вероятно, это решение в настоящее время исполняют. Ну да к вопросу Рубеус готов, в самом деле ситуация не совсем стандартная, даже интересно было решить.

- На Десятый. Он, конечно, дальше, чем эти два, зато, во-первых, соединив Пятый и Десятый рельсовой дорогой мы существенно сэкономим на разгрузке-погрузке, на Десятом достаточно поставить одну линию, чтобы из сырья вырабатывать субпродукт, который пойдет в дело тут же, на месте. Сейчас субпродукт вырабатывает Третий завод, на такой же дополнительной линии, которая…

Карл слушал внимательно, а когда Рубеус закончил изложение плана, кивнул и сказал:

- Действуй.

- Я?

- А кто, я что ли? Инициатива, знаешь ли, наказуема. Честно говоря, решение несколько неожиданное, но в целом интересное. С частностями на месте разберешься. Кстати, все остальное тоже не отменяю. К концу недели с тебя конкретный план с обоснованием, расчетами, конкретными сроками и именами исполнителей. Рекомендовал бы Люта, если помнишь такого и Дика, толковые ребята, остальных сам выберешь. Что еще? Ну и в качестве бесплатного совета, работа работой, но порой в душ заглядывай, мазут и растворитель не самые приятные из запахов.

- Вино лучше?

- Гораздо лучше.

Очередная темная бутылка стыдливо пряталась за стопкой бумаг, Карл вообще пил вино как воду, вернее вместо воды, при этом постоянно комментировал вкус, цвет и запах. Вот и сейчас на столе появились два толстостенных бокала на низкой ножке, и вице-диктатор предложил:

- За успех мероприятия. Кстати, столь ярко выраженный виноградный запах, практически полностью перекрывающий прочие ароматы свойственен молодым винам. Вкус резковат, но в этом его прелесть… попробуй. Никогда нельзя зацикливаться на чем-то одном, абстрактное мышление - весьма интересная штука. Вот назови пять свойств, одинаково присущих молодому вину и… допустим, производственной линии.

- Зачем?

- Потому что я так хочу, - Карл поднес бокал к настольной лампе, растревоженное электрическим светом вино возмущенно вспыхнуло багрянцем. - Ну же, чем скорее назовешь, тем скорее уйдешь отсюда, и тем больше времени сэкономишь. Давай, думай, это в принципе полезно.

Он снова издевается. Да что общего у вина с производством? Ничего… совершенно ничего.

- Все-таки вкус резковат, но если к дичи, то неплохо должно быть…

На то, чтобы выловить эти чертовы пять свойств ушло два часа. Два часа драгоценного времени, потерянного впустую. И все эти два часа Карл пил вино и вслух размышлял о том, какие сорта, к каким блюдам лучше подходят.

Издевался. Да тут каждая минута на счету, какое к дьяволу вино. Свойства. Бред. И самое отвратительное, что внятного ответа на волнующий его вопрос, Рубеус так и не получил.

Коннован

Сухие ветки неприятно потрескивали под ногами. Странное место, непонятное и неприятное: редкие деревья с гладкой, словно отполированной корой и короткими, хрупкими ветвями, которые при малейшем прикосновении отрывались с отвратительным хрустом, до боли напоминающим звук ломающихся костей. К веткам я старалась не прикасаться, но деревья росли довольно плотно, поэтому мерзкий звук раздавался с завидной периодичностью. Скорей бы выбраться из этого мертвого леса, где ни нормальных деревьев, ни кустов, ни живности.

Под тонким слоем опавших веток все тот же красный камень, только чуть больше растрескавшийся, чем на равнине.

На равнине остался Серб… я никак не могла отделаться от мыслей о нем. Нет, я не боялась, скорее чувствовала себя виноватой, хотя разумом понимала, что никакой вины за мной нет. Я поступила совершенно правильно, но… но одной здесь жутковато. Темнота, полное равнодушие мертвого леса и желтая ухмыляющаяся луна, застывшая на небосводе. Полнолуние длиться пятый день кряду, и эта круглая неподвижная, словно приклеенная к небосводу, луна действует на нервы.

Она наблюдает за мной.

Она что-то задумала, а я не знаю что, и от этого страшно.

Очередная ветка, царапнув щеку, отломилась с душераздирающим хрустом. Ненавижу это место, хоть бы дождь пошел, честное слово. И поговорить не с кем… черт, до чего тошно, когда не с кем поговорить. Но ведь раньше, в Орлином гнезде, я неделями была предоставлена самой себе, и одиночество совершенно не тяготило, так отчего же теперь…

Потому что луна смотрит с небес, а вокруг бесконечное и мертвое пространство, из которого мне никогда не выбраться. Я поймала себя на том, что напеваю до боли надоевшую мелодию, ту самую, которую все время насвистывал Серб. Неужели, тоже с ума схожу?

Луна, перевернувшись на другой бок, равнодушно отвернулась. Идти стало легче.

Часть 2. Дороги, которые нас выбирают.

Глава 1.

Фома

Побудка уже проиграла, но Фома продолжал лежать, уткнувшись носом в подушку - жесткий комок из слипшегося серого тряпья и трухи, отчетливо пованивающей растворителем. Растворителем же воняли и тонкий матрац, и одеяло, и одежда… да сам воздух лагеря пропитался этой въедливой, напрочь заглушающей прочие запахи, вонью.

- Подъем! - Крик разводящего раздался прямо над ухом. Фома продолжал лежать, теша себя надеждой, что, быть может, сегодня от него отстанут… ну или сочтут больным и отправят в лазарет.

Вместо следующего окрика последовал удар, неожиданный и оттого вдвойне болезненный. Мысли о том, чтобы и дальше притворяться больным, моментально исчезли. Дварк откровенно ржал и, поигрывая дубинкой перед носом Фомы, поторапливал.

- Давай, давай, шевелись… Быстрее… еще быстрее, или хочешь, чтобы…

Фома торопился, стараясь не вслушиваться в угрозы, если их слушать, то тело онемеет от страха и тогда он точно не уложиться в срок.

Десять минут на то, чтобы встать, привести себя в порядок.

Каждый гражданин Империи должен помнить о том, что неопрятный внешний вид унижает не только его, как индивидуальность, но и Великую Империю.

Еще десять минут на завтрак. Сегодня за повара Лысач, значит, каша скорее всего подгорит, зато при определенном везении в тарелке может попасться кусок мяса: Лысач ворует не так нагло, как его сменщик, поэтому обитатели лагеря охотно прощают ему и подгорелую кашу, и пересоленный суп.

Не повезло. Каша подгорела сильнее обычного, а мясо досталось соседу слева, крупный такой кусок с дрожащей полупрозрачной пленкой сала сверху. Оно так пахло, что у Фомы моментально закружилась голова. А где-то глубоко внутри, там, где обитает Голос, зародилось глухая ненависть к счастливчику, который спешно заглатывал добычу, даже не пережевывая. А по-другому и нельзя: отберут.

Фома презирал себя за эту зависть, но ничего не мог поделать: есть хотелось постоянно, и спать, и передохнуть, но обитатели Рабочего лагеря существовали в четко выверенном ритме. Пять часов на сон. Два на учебу. Час на завтрак, ужин, подъем и подготовку ко сну. Шестнадцать часов на работу.

Труд облагораживает и помогает искупить вину перед Великой Империей. Если хорошо работать, то когда-нибудь можно стать полноправным гражданином. Вырваться.

Мысли отвлекали, сегодня они были особенно навязчивыми, и поэтому Фома все-таки не успел дожевать, когда раздался гулкий удар - то ли колокол, то ли гонг - и все начали подниматься, в тарелке еще оставались серые, пахнущие растворителем комки. Фома не один такой, опоздавший, некоторые, в основном те, кто еще не успел привыкнуть к ритму здешней жизни, торопливо стучат ложками, выгребая последние крупинки каши. Если бы не разводящий со своей дубинкой, Фома тоже бы…