Выползень. Файл №102 - Картер Крис (1) - Страница 5

— В конце концов, — нервно сказал Коултон, — если выводы доклада агента Скалли совпадают с… теми, к которым пришли мы здесь… это лишь подтверждает, что мы действовали совершенно правильно.

— Правильность или неправильность ваших действий, агент Коултон, будет ясна, только когда дело закроют. Удастся найти убийцу — значит, действия были правильными. Не удастся — значит, все было неправильно… Вообще все. И потом, вы же прекрасно понимаете, что мы ждали от Молдера и Скалли вовсе не подтверждения наших заключений. Помнится, вы сами говорили, что их участие в расследовании поможет взглянуть на дело под каким-нибудь новым углом…

— Но не исходить же нам из того, что это дело рук пришельцев!..

Черутти перевернул несколько страниц доклада. Интересно, что бы написал в докладе Молдер…

— Как вы думаете, — он развернул кресло, чтобы была возможность положить ногу на ногу, — а если этот убийца действительно не человек?

«Совсем старик сбрендил», — подумал Коултон.

— У вас есть основания для таких предположений? — спросил он, с тоской ожидая всплеска старческого слабоумия.

— Судите сами, — Черутти черкнул ногтем по строке доклада. — Он как будто проходит сквозь стены. Его след не берут собаки. Он голыми руками вырывает печень из живого тела… Что у нас еще? Вот — он нечеловечески силен. И, конечно, эти странные отпечатки пальцев.

— Получается, что в Балтиморе орудует маньяк-инопланетянин, белый, двадцати пяти-тридцати пяти лет, с уровнем интеллекта выше среднего, — попытался иронизировать Коултон, однако в голосе его гораздо яснее иронии слышалась растерянность.

— Не менее вероятный вариант — оборотень, — совершенно серьезно сказал Черутти. — Или гуль, они тоже вечно пытаются урвать себе кусок человеческого мяса.

Коултон чувствовал себя невероятно плохо. Он не представлял, в каком тоне следует сказать боссу, что тот< окончательно чокнулся. Черутти начал опасаться, не переиграл ли он ненароком.

— Но придумывать все это пристало скорее нашему другу из Вашингтона, — закончил Черутти. — А он, как вы говорите, ограничился шуткой насчет зеленых человечков — да и то после того, как вы начали его высмеивать.

— Я не уверен, что это была шутка, — сказал по-весеннему зеленый Коултон. — Агент Молдер мог говорить и вполне серьезно.

— Если бы он был психом, его бы никто не держал в ФБР, — махнул рукой Черутти. — Вы начали его вышучивать, он ответил вам тем же, вот и все. Не в этом

дело. У него возникли какие-нибудь предположения относительно дела?

— Судя по всему, нет, — Коултон на секунду задумался. — Похоже, он решил, что убийца мог уйти из офиса Ашера через вентиляционную шахту. Но это предположение ничем не лучше ваших… фантазий, — с трудом закончил он.

— А агент Скалли? — спросил Черутти. — У нее возникли какие-то… нетрадиционные предположения? Судя по докладу — нет, но, возможно, она вам говорила что-нибудь?

— При осмотре места преступления и в морге — нет. А потом они уехали, и сегодня пришел доклад…

— Пригласите ее… и агента Молдера… участвовать в этой засаде, — сказал Черутти, выделяя маркером последний параграф доклада Скалли. — Поселите их в каком-нибудь пансионате. Возможно, за это время они сумели найти что-нибудь полезное. И не надо относиться к Фоксу Мол-

деру снисходительно, Коултон. Это опытный агент. Кстати, он специализировался как раз по маньякам, до того как… э-э… занялся другими делами.

Черутти встал с кресла. Коултон, задумавшись, автоматически последовал его примеру, и, только уже пожав руку шефа, понял, что с ним прощаются.

Голос Черутти остановил подчиненного у самой двери.

— Да, Коултон, вот еще что…— старик взглянул на Коултона, потом на доклад Скалли, потом снова на Коултона. — Если вы все-таки вздумаете заказать пару обойм серебряных пуль, я этот заказ подпишу.

Секретарша Черутти едва не пролила горячий кофе, с трудом увернувшись от спасающегося бегством Тома Коултона. Никогда еще агенты не покидали кабинет экселенца с такой быстротой.

Балтимор

Пятый день

Прокладывая путь по канализационной трубе, я шел на пьянящий запах живого тумса.

Это будет мой четвертый — потом останется только один, а после я снова смогу уснуть… Боже всемогущий, как я ненавижу просыпаться! Господи, как я измучен безжалостным голодом, иссушающим мой мозг! Как исступленно я хочу вернуться в мое уютное ничто. Умереть, уснуть, забыться, не быть… И видеть сны. Вот и все… Так немного…

Но сначала нужно утолить голод. Один тумс — и потом еще один тумс. Второго еще нужно найти, но я его, вне всяких сомнений, найду… Потом. А сейчас — вперед, вперед, вперед…

Странно — тумс вышел из машины возле того самого большого здания, где я взял печень третьего. В этом было что-то от фатума. Возможно, знамение. Всевышний послал мне невероятную удачу — этот дом я уже знал, пути в нем были исчислены, и оставалось только дождаться момента, когда тумс окажется один. Сейчас рядом с тумсом были двое мужчин — опасные, у каждого в кобуре под левой рукой небольшой пистолет. У тумса, кстати, тоже пистолет… Но это неважно…

Я скользнул в ответвление канализационного стока, уходящее к нужному мне зданию.

Охота начиналась снова.

Балтимор

Пятый день

Устраивать засаду вместе со Скалли Молдер не поехал, сославшись на необходимость поработать с документами, — на самом же деле его обуяла лень, и он просто решил посидеть и отдохнуть. Может быть, спокойно подумать.

Но думать тоже было лень.

Молдер спустился в обеденный зал, не спеша поужинал сосисками с горошком и домашним картофельным пюре и сел читать «Балтимор сан». Газета была буднична — волна материалов об убийстве Ашера прошла два дня назад, а бесконечные истерические призывы к отцам города «поставить полицию на уши и покончить с маньяками раз и навсегда» публике, похоже, надоели. Впрочем, новых сенсаций не нашлось, и «Сан» опубликовала вдогонку событиям небольшое интервью с шефом местного отделения ФБР на тему борьбы с убийствами. Черутти рассказал о тревожащем росте молодежной преступности и связывал его с повышенной агрессивностью современной информационной среды.

«Мы живем в благополучной стране, и это неплохо. Но благополучие расслабляет. Нам начинает казаться, что жизнь упорядочена и размеренна. И когда мы утверждаемся в этой мысли и привыкаем к ней, мы становимся уязвимы для преступников. Вам не кажется парадоксальным, что наша массовая культура не устает рассказывать нам о преступлениях и насилии, которых в жизни рядового гражданина не так уж и много? Возможно, это неосознанная попытка сохранить у людей хотя бы остатки социальной сопротивляемости. Да, я знаю статистику, я знаю, какая часть американцев становится жертвами преступлений, — но не кажется ли вам, что многие становятся жертвами преступлений именно из-за дезадаптации, утраты рефлексов? Я знаю много случаев, когда преступник получал отпор — выстрела из ружья в воздух обычно бывает достаточно, для того чтобы отпугнуть грабителя, но даже на это у большинства людей сейчас не хватит смелости — при том, что оружие можно приобрести без особенных затруднений… Да, я поддерживаю либерализацию системы наказаний за правонарушения. Мне нравится, что во многих штатах отменена смертная казнь. Но когда конгрессмены штата начинают серьезно обсуждать возможность легализировать продажу марихуаны, мне начинает казаться, что мы живем слишком хорошо — и именно из-за этого „слишком“ все это „хорошо“ может однажды кончиться…»

С некоторых пор Молдеру было наплевать на проблему социальной дезадаптации. Уже довольно давно он пришел к представлению о социуме как о саморегулирующейся системе, которая любую возникшую в ней проблему решит сама и своими средствами. Да, сам он тоже был частью этой системы. Но его собственная задача была гораздо интереснее, чем борьба с проявлениями безумия и асоциального мышления. Он шел в глубины Скартариса. Он пытался проникнуть туда, где не ступала нога белого человека. Он нащупывал тайные тропы, скрытые выходы к сути — и, найдя, втискивался в них и полз, прорывался вперед — туда, где вдалеке тускло мерцал блуждающий огонек истины… В этом было его счастье, в этом он находил упоение.