Девушка, которая взрывала воздушные замки - Ларссон Стиг - Страница 13

– Здравствуйте. Меня зовут Андерс Юнассон. Я врач. Вы находитесь в больнице. У вас серьезные травмы, и сейчас вы восстанавливаетесь после операции. Вы знаете, как вас зовут?

– Пшаландр, – сказала Лисбет Саландер.

– Хорошо. Окажите мне услугу. Посчитайте до десяти.

– Раз, два, четыре… нет… три, четыре, пять, шесть…

Тут она снова отключилась.

Однако доктор Андерс Юнассон остался доволен полученными ответами. Она назвала свою фамилию и начала считать. Это признак того, что рассудок у нее по-прежнему в относительном порядке и что она не проснется овощем. Он записал время пробуждения – 21.06, примерно через шестнадцать часов после окончания операции. Андерс Юнассон проспал большую часть дня и приехал обратно в Сальгренскую больницу около семи вечера. Вообще-то у него был выходной, но накопилось много срочной бумажной работы.

Он не удержался и зашел в реанимацию, чтобы взглянуть на пациентку, в мозгу которой копался ранним утром.

– Дайте ей еще немного поспать, но внимательно следите за ее ЭКГ. Я опасаюсь того, что в мозгу может образоваться отек или кровоизлияние. Похоже, у нее возникла острая боль в плече, когда она попыталась пошевелить рукой. Если она проснется, можете давать ей по два миллиграмма морфина в час.

Покидая больницу через главный вход, он пребывал в удивительно приподнятом настроении.

Когда Лисбет Саландер вновь проснулась, стрелки часов приближались к двум часам ночи. Она медленно открыла глаза и увидела конус света на потолке. Через несколько минут она повернула голову и поняла, что на шею ее надет фиксирующий воротник. Голова тупо болела, а при попытке переменить положение Лисбет ощутила резкую боль в плече и снова закрыла глаза.

«Больница, – подумала она. – Что я тут делаю?»

Лисбет чувствовала страшную слабость.

Поначалу ей было трудно собраться с мыслями, но затем стали всплывать отрывочные воспоминания.

Когда она припомнила, как выбиралась из могилы, ее на несколько секунд охватил ужас. Потом она сжала зубы и стала сосредоточенно дышать.

Лисбет Саландер констатировала, что жива. Правда, не была уверена, хорошо это или плохо.

Что произошло, она толком не помнила, мелькали лишь смутные, отрывочные видения – сарай и то, как она яростно замахнулась топором и вдарила по лбу своему отцу, Залаченко. Жив он или мертв, она не знала.

Лисбет никак не могла припомнить, что именно приключилось с Нидерманом. Вроде бы ее поразило то, как он со всех ног бросился бежать, а почему – так и осталось непонятным.

Вдруг она вспомнила, что видела чертова Калле Блумквиста. Лисбет засомневалась, не приснилось ли ей все это, но она помнила кухню – вероятно, то была кухня в Госсеберге – и вроде бы видела, как он к ней подходит. «Должно быть, у меня были галлюцинации», – подумалось ей.

Казалось, события в Госсеберге происходили давным-давно или вообще приснились ей в нелепом сне. Лисбет сосредоточилась на настоящем моменте.

Она ранена, это ясно и без посторонней помощи. Она подняла руку и пощупала голову – та была основательно забинтована. Внезапно Лисбет вспомнила. Нидерман. Залаченко. У старого подлеца тоже оказался пистолет – браунинг 22-го калибра. По сравнению с любыми другими видами огнестрельного оружия он относительно безобиден, поэтому-то она и жива.

«Мне прострелили голову, – вспомнила она. – Я могла засунуть во входное отверстие палец и пощупать мозг».

Теперь Лисбет удивилась тому, что жива, но это ее волновало на удивление мало: по сути дела, ей было все равно. Если смерть и есть та черная пустота, из которой она только что выплыла, то ничего страшного в ней нет. Особой разницы не чувствуется.

Сделав это эзотерическое наблюдение, Лисбет закрыла глаза и снова заснула.

Продремав всего несколько минут, она услышала движение и приоткрыла глаза. Над ней склонилась сестра в белом халате, и Лисбет снова опустила веки, притворяясь спящей.

– Мне кажется, вы не спите, – сказала сестра.

– Ммм, – произнесла Лисбет Саландер.

– Здравствуйте, меня зовут Марианн. Вы понимаете, что я говорю?

Лисбет попыталась кивнуть, но обнаружила, что ее голова зафиксирована воротником и неподвижна.

– Нет, не пытайтесь шевелиться. Бояться не надо. Вас ранили, но уже прооперировали.

– Можно мне воды?

Марианн дала ей попить воды через трубочку. Пока Лисбет пила, она заметила, что с правой стороны от нее возник еще один человек.

– Здравствуйте, Лисбет. Вы меня слышите?

– Ммм, – ответила Лисбет.

– Я доктор Хелена Эндрин. Вы знаете, где находитесь?

– Больница.

– Вы в Сальгренской больнице Гётеборга. Вас прооперировали, и сейчас вы находитесь в реанимационном отделении.

– Мм.

– Вам нечего бояться.

– Мне прострелили голову.

Доктор Эндрин секунду поколебалась.

– Правильно. Вы помните, что произошло?

– У старого подлеца был пистолет.

– Э… да, именно так.

– Двадцать второго калибра.

– Вот как? Я этого не знала.

– Насколько серьезно я пострадала?

– У вас хороший прогноз. Вы поступили в тяжелом состоянии, но мы считаем, что у вас хорошие шансы полностью поправиться.

Лисбет взвесила полученную информацию. Устремив взгляд на доктора Эндрин, она отметила, что видит нечетко.

– Что произошло с Залаченко?

– С кем?

– С подлецом. Он жив?

– Вы имеете в виду Карла Акселя Бодина?

– Нет. Я имею в виду Александра Залаченко. Это его настоящее имя.

– Мне об этом ничего не известно. Но пожилой мужчина, поступивший одновременно с вами, тяжело травмирован, однако его жизнь вне опасности.

Сердце Лисбет дрогнуло от разочарования. Она обдумала слова врача.

– Где он находится?

– Он в соседней палате. Но вам сейчас незачем о нем думать. Надо сконцентрироваться на том, чтобы поправиться.

Лисбет закрыла глаза. На мгновение она подумала о том, чтобы встать с кровати, найти подходящее орудие и завершить начатое, но затем отбросила эти мысли. Она едва в силах поднять веки. Значит, попытка убить Залаченко не удалась. Он опять увернется.

– Я хочу вас быстренько осмотреть. Потом можете спать, – сказала доктор Эндрин.

Микаэль Блумквист проснулся внезапно и без всякой причины. В течение нескольких секунд он не понимал, где находится, пока не вспомнил, что снял номер в «Сити-отеле». В комнате была кромешная тьма. Он зажег прикроватную лампочку и посмотрел на часы: три часа ночи. Он проспал пятнадцать часов подряд.

Микаэль вылез из постели и сходил в туалет, потом ненадолго задумался. Понимая, что больше не уснет, он решил принять душ, затем надел джинсы и темно-красную водолазку, которой явно требовалось побывать в стиральной машине. Ему страшно хотелось есть, и он позвонил в рецепцию, узнать, нельзя ли, несмотря на такой поздний час, заказать кофе с бутербродами. Оказалось, можно.

Надев мокасины и пиджак, Микаэль спустился в рецепцию, купил кофе и завернутую в полиэтиленовую пленку ржаную лепешку с сыром и печеночным паштетом и вернулся обратно в номер. Продолжая есть, он запустил свой ноутбук, подключился к Интернету и зашел на страницу газеты «Афтонбладет». Главной новостью вполне ожидаемо оказалась поимка Лисбет Саландер. Новость подавалась по-прежнему довольно сбивчиво, однако, по крайней мере, в правильном освещении. Тридцатисемилетний Рональд Нидерман разыскивался за убийство полицейского, и полиция хотела также допросить его в связи с убийствами в Стокгольме. О статусе Лисбет Саландер полиция пока никак не высказалась, имя Залаченко вообще не упоминалось. Его называли исключительно шестидесятишестилетним землевладельцем, проживающим в Госсеберге, и было очевидно, что СМИ все еще не исключают возможности того, что он – жертва.

Закончив читать, Микаэль включил мобильный телефон и констатировал, что у него имеется двадцать новых сообщений. Три из них призывали позвонить Эрике Бергер. Два оказались от Анники Джаннини. Четырнадцать поступило от репортеров различных газет, и одно пришло от Кристера Мальма, который выразительно написал: «Будет лучше, если ты вернешься на первом же поезде».