Шериф - Лапиков Михаил Александрович - Страница 2

Док гремит своими склянками. Нервничает. Я его понимаю. Неупокоенная свежатина под боком — штука тоскливая.

— Шериф, оттуда ничего не слыхать? — спрашивает он.

— Увы, — я развожу руками.

Запрос на нового святошу мы отправили ещё когда преподобный Джонс первый раз взглянул на нас зелёными глазами. Но никто не думал, что он почти сразу же после этого свернёт себе шею. А найти нового за неделю… не верю. То есть, найти-то его почти наверняка нашли. А вот уговорить отправиться к нам — совсем другое дело.

Попрощавшись с Доком, я выхожу на улицу. Жара наваливается с новой силой. Мой путь лежит к двухэтажному зданию на главной площади, совмещающему в себе тюрьму, оружейную и мой дом. И, что важнее всего, дарящему долгожданную прохладу.

Я прохожу к письменному столу. Кружка холодного, оставленного ещё с утра, чая с лимоном и травами, дарит приятную свежесть. Смакуя прохладный напиток, я на какое-то время позволяю проблемам отойти на второй план.

Время до вечера проходит в ленивой полудрёме. Когда жара начинает стихать, улицы города вновь наполняются жизнью. Визгливо перекрикиваются китайцы. Переругиваются тянущиеся к баням шахтёры. Неразборчиво орут первые пьяницы, дорвавшиеся до вожделенного пойла.

Город оживает.

Вместе с городом просыпаюсь и я. Мой путь лежит в то самое заведение, которое без малейшего преувеличения является сердцем всей местной жизни. Такое же грязное, шумное, продажное и коварное.

Салун «Распутный Дракон». Главный рассадник греха и порока в нашем милом городе. Без него тут был бы настоящий ад.

Звенят стаканы, стучат по игральным столам кости, в стороне четверо джентльменов играют в карты, на втором этаже заливисто хохочет какая-то блудница, склонившийся над пианино парень залихватски играет «весёлую Молли»…

Мой слух выхватывает обрывки чужих разговоров. Новая жила ведьминого камня оказалась неожиданно богатой. На участках удалось выломать несколько десятков полновесных самородков.

Салун — заведение серьёзное, зеленоглазых сюда не пускают наравне с китайцами, неграми, индейцами и прочими гоблинами, но даже здесь никуда не деться от аромата ведьминой зелени. Кто сказал, что деньги не пахнут? Их запах чувствуется всегда. По блеску в глазах. По суматошным движениям человека, которому жжёт карман мысль о богатстве. По чуть дрожащим рукам тех, кто только что просадил половину нажитого и теперь тянется за картами в надежде вернуть и преумножить проигранное. Азарт, порок, зависть — все чувства, какие только можно назвать, бурлят под крышей салуна.

Я поднимаюсь по скрипучей лестнице. Мой путь лежит на второй этаж, к кабинету Эла. Хозяина этого притона. Человека, без которого весь город пошёл бы вразнос в считанные дни.

Скучающий у входа громила улыбается мне щербатым ртом. Приоткрыв дверь, он обменивается парой слов с теми, кто находится внутри.

— Одну минуточку, шериф, — извиняющимся тоном говорит он.

Минуточка слегка затягивается. Затем дверь приоткрывается, и из неё выскальзывает растрёпанная девушка. Пять футов слегка потасканного рыжего обаяния.

— Здравствуй, Трикси.

— Шериф, — она улыбается мне, и, поправляя одежду, уходит вниз в салун. Работать дальше.

Я прохожу в кабинет Эла. Сидящий за столом гном в дорогом чёрном костюме приподнимается мне навстречу. На столе сама собой, словно из ниоткуда, появляется бутылка янтарного напитка и пара стаканов.

— Виски, шериф?

— На два пальца, Эл.

Гном разливает. Себе — чуть ли не вровень с краями, мне — как я и просил.

— Твоё здоровье, приятель! — он салютует мне стаканом, а затем одним мощным глотком выпивает всё его содержимое. Остаётся только последовать его примеру.

— А ты, я вижу, не скучаешь, — говорю я, присаживаясь на гостевой стул рядом с его столом.

— Вашими заботами, шериф, вашими заботами, — из другого ящика появляется огромная сигара. Щёлкает блестящая гильотинка. Ей вторит щелчок зажигалки. Эл затягивается. Клуб ароматного дыма поднимается к потолку.

— Мой человек сегодня вернулся из Купер-тауна, — говорит Эл. — Кажется, у нас всё-таки будет священник, и гораздо скорее, чем мы надеялись.

— Это первая хорошая новость за сегодня, Эл, — говорю я. — Признаться, я думал, что собранных денег не хватит.

— Эти толстозадые пингвины в рясах не пошевелятся, даже если нас тут всех начнут жрать заживо, и вы, шериф, отлично это знаете, — Эл раздражённо затягивается сигарой. — Единственное, на что они обращают своё внимание, когда решают, куда именно отправить очередного фанатика — добрая стопка монет. И не говорите мне, что вы ещё не успели изучить эту сторону человеческой натуры!

— Что поделать, если это дано только им, — вздыхаю я. — Впрочем, я льщу себе тем, что из всех рас мира только люди настолько безумны, чтобы придумать настолько продажную религию.

— Именно, — Эл отхлёбывает добрый глоток виски. — Я кручусь в этих делах уже долгое время, и могу сказать только одно: в искусстве вымогать деньги за то, что они и так должны сделать, святошам просто нет равных.

— Если священник не приедет через неделю, у нас появятся крупные проблемы. Некоторые из жителей кладбища уже начинают пошевеливаться. А толковый некромант, забреди он в наши края, уже сегодня может поставить на уши всё наше кладбище одним мановением руки.

— Я думал, что вы надёжно их пришпилили, шериф?

— Этих пришпилил, Эл, — я улыбаюсь. — И даже тех троих, что твои ребята закопали в овраге возле Келли-крик.

Эл слегка меняется в лице. Надо же. Он что, думал, что я, шериф, не знаю об этих его играх?

— Так что советую тебе вспомнить, кого ещё ты и твои громилы в последнее время… — я чуть медлю, давая гному осознать, — успокаивали. Даже с учётом штрафа в городскую казну за убийство это всё равно выйдет дешевле, чем оправдываться перед толпой покусанных горожан, после того, как они справятся с этими покойниками.

— Если они справятся, — помолчав, добавляю я.

Лицо гнома меняет цвет. Пятнами. Бутылка виски подлетает к его глотке и стремительно пустеет. С учётом того, сколько буянов и попытавшихся нажиться на клиентах его салуна мошенников нашли своё последнее пристанище в окрестностях города, я понимаю его страх.

Не так-то легко было с утра обойти все эти могилы и обездвижить их обитателей. Некоторые уже подумывали о небольшой прогулке. А в отличие от умерших спокойно, убитые обычно очень хорошо помнят, кому именно обязаны своим столь печальным состоянием.

— Хорошо, шериф, — говорит, наконец, Эл, — я так и сделаю. И поверьте мне, священник будет тут через неделю. Самое позднее — через десять дней.

— Я знал, что ты поймёшь, Эл, — я встаю. — Всего хорошего. Пойду, поучу играть в карты кого-нибудь из твоих гостей.

Остаток вечера проходит за игрой. Местные уже потихоньку понимают, что при игре со мной их шансы на выигрыш далеко не так велики, как им бы того хотелось, но всегда находится достаточно заезжих новичков, которые не прочь бросить вызов слишком удачливому игроку.

Слава богам, человечество плодит жадных идиотов часто и помногу. Пока есть они, не пропадём и мы. От стола я отхожу в третьем часу ночи, став богаче на пару сотен. Я бы мог играть и дальше, но что-то мешает. Ощущение какой-то неясной угрозы, рассеянной в воздухе. Пока что ничего конкретного, но мне не по себе. Я выхожу на улицу продышаться. В нос ударяет неповторимая смесь свежего ночного ветра и запаха конского дерьма.

Да. Определённо, этот вечер не несёт с собой ничего хорошего.

Приближающуюся на полном скаку лошадь слышно за добрых полмили. Кто бы это ни был, он чертовски торопится. Наконец, всадник подъезжает к салуну.

С лошади он буквально сваливается, и тут я его узнаю. Бадди Флоренс, один из немногих трезвомыслящих людей этого города. Вместо того, чтобы мараться об ведьмин камень, выхаркивая свои светящиеся лёгкие по кусочкам, этот парень предпочитает поставлять в город чистую дичь, благо вокруг города её бродит в достатке.