Лось в облаке - Лазарева Ирина Александровна - Страница 45

Александр наконец завершил свое трудное путешествие по залу и, приветливо улыбаясь, присоединился к окружению хозяина дома. Вадим представил его гостям.

— Очень рад, очень рад, — с жаром говорил редактор, тряся руку Александру, — я большой ваш поклонник. Не далее как вчера закончил читать ваши «Записки с войны». Прекрасно, прекрасно! Какая сила, какие характеры! Буду крайне признателен, если вы согласитесь написать что-нибудь для нашего журнала.

Александра, даже не дав ему возможности перекинуться двумя словами с Вадимом, как-то незаметно оттеснили в сторону.

— Он женат? — спросила Свету приятельница, светская львица и наследница большого состояния.

— Нет, — ответил за Свету Вадим.

— Ах, Вадим, — пожурила его гостья, — как вам не стыдно? Прятать такого мужчину! Ваш друг необыкновенно талантлив, а теперь выясняется, что он еще и безумно привлекателен.

Вадим промычал в ответ нечто невразумительное и подошел к Сане.

— К сожалению, я мало разбираюсь в политике, — говорил в это время Александр.

— А как вы думаете, отчего женщины неохотно идут в политику? — спросила какая-то дама.

— Вероятно оттого, что женщина всегда остается женщиной. Ей гораздо труднее выносить оскорбления и нападки коллег-мужчин.

— Разрешите ненадолго похитить у вас моего друга, — изобразив очаровательную улыбку, произнес Вадим и, крепко взяв Александра под локоть, отвел в сторону.

— Не уделит ли и мне господин писатель одну минуту своего драгоценного времени? — язвительно осведомился он.

— Брось, Вадим! Ты что, обиделся? Да будет тебе! Кто же знал, что все так обернется?

— Ты понимаешь, что поставил меня в дурацкое положение? — заскрежетал зубами Вадим. — Оказывается, посторонние люди знают о тебе гораздо больше, чем я. Хорош друг!

— Для меня самого это большая неожиданность. Я ведь нигде не бываю. Я больше натуралист, чем писатель. Пишу, потому что хочется писать, а слава эта мне ни к чему.

— Тогда откуда они тебя знают?

— Приезжали несколько раз телевизионщики, брали интервью. Знал бы — не стал никого пускать. Такая шумиха не для меня.

— А ты не мог мне хотя бы заикнуться, что пишешь книги?

— Я и заикнулся, только ты не обратил внимания, — глаза Александра смеялись, в то время как Вадим все больше распалялся.

— Я-то перед ним выпендривался, дом свой показывал, а ты, верно, и сам богат?

— Бедняком я себя не считаю, но живу в двухкомнатной квартире, излишеств себе не позволяю, деньги коплю, как Гобсек, как какой-нибудь дрянной, распоследний скряга, потому что они мне для дела нужны, а не на всякое барахло. Есть у меня одна задумка, и как раз в этом ты можешь мне помочь.

Вадим сразу забыл свою обиду.

— Так говори же! — воодушевился он. — Рассчитывай на меня, как на себя самого.

— Не сейчас, здесь нам спокойно поговорить не удастся.

Подошли Светлана, Вика, Кира и еще две гостьи.

— Дорогие мужчины, — зазывно глядя на Александра, сказала Вика, — обратите же внимание на нас, бедных девушек.

— Прошу прощения, — раскланялся Вадим, — оставляю вам Александра.

Заметив его протестующий жест, ехидно добавил:

— Он черпает вдохновение в общении с прекрасным полом.

Саня немилосердно ткнул его кулаком в ребра и покорился неизбежности.

Вадим, довольно посмеиваясь, направился к столу с закусками. Вертушев, который, потирая сломанную переносицу, внимательно наблюдал за ним в продолжение вечера, протиснулся к Вадиму бочком и, потоптавшись рядом, обратился к нему с деланным участием:

— Кажется, тебя можно поздравить? Иногда пропавшие друзья возвращаются!

Вадим ничего не ответил, лишь посмотрел на него мгновенно отяжелевшим взглядом. Вертушев неестественно хохотнул, неловко попятился и затерялся в пестрой толпе гостей.

Прошло не менее часа, прежде чем Александру удалось ускользнуть от словоохотливых собеседниц. Гости уже были навеселе, глаза у дам блестели, голоса звучали громче, музыка играла веселее. Он отыскал Вадима и поразился происшедшей в нем перемене. Вадим стоял в стороне один, с бокалом вина в руке. Лицо его было мрачно, лоб прорезала глубокая складка, в глазах вспыхивали злые огоньки.

— Ты что, Вадим? — Александру пришлось тронуть его за плечо, и друг сразу преобразился.

— А, ерунда, — отмахнулся он. — Ненавижу вечеринки! Обязательно найдется пара-тройка неприятных людей.

— Пойдем в сад, я тоже не люблю шумных собраний. У меня от разговоров голова разболелась.

— Как же я забыл? — заторопился Вадим. — Прочь отсюда, на волю, на свежий воздух!

Однако выйти ему не удалось. Несколько мужчин и женщин перехватили его в холле и с хохотом увлекли обратно в залу. Александр поспешил улизнуть, пока подвыпившие гости не вспомнили и о его скромной персоне.

Только что прошел дождь, и в саду было свежо. Александр медленно пошел в сторону сосен, с упоением вдыхая благоухающий хвоей воздух. Прислонившись спиной к стволу исполинского дерева, он подставил разгоряченное лицо под редкие капли влаги, срывающиеся с темных крон. Послышались чьи-то шаги, и он укрылся за стволом, не желая вновь стать объектом внимания. Двое мужчин остановились неподалеку от того места, где он скрывался. Они принялись спорить злобно и возбужденно, но сдерживая голоса, хотя, судя по интонациям и заплетающейся речи, были уже сильно пьяны.

— Ты что болтал, паскуда? — говорил один, сграбастав другого за крахмальную рубашку. — Ты какие слова говорил? А? Я тебя спрашиваю, дурь пьяная. Забыл, кто перед тобой? Ведь это Шатун, Ша-тун! Ты не только себя, но и меня подставил. Стоит ему мигнуть своим головорезам, и завтра же мы оба будем червей кормить.

Ты на меня не наезжай, — сипел второй, бессильно отбиваясь, — я только намекнул, как батя велел. Батя сказал, напомни ему про должок, чтоб не расслаблялся. Я и напомнил.

А о чем речь, не знаю. Что велено было, то и сказал.

— Не намекнул ты ему, а угрожал, бестолочь, да еще в моем присутствии, будто я заодно с тобой. А все оттого, что надрался раньше времени. Оттого, что глуп, как колода. Пугнуть он вздумал. Кого? Шатуна? Да он тебя вмиг по стенке размажет. И меня в придачу. Таких охотничков предостаточно было, а где они теперь? Исчезли, испарились, сдохли все, как собаки приблудные, теперь и следов не найдешь!

— Ничего, и его достанем. Батя сказал: «Дай срок, завалим зверя. Главное — слабину у него найти». Раз батя сказал, значит, так тому и быть.

Последовало недолгое молчание. Потом первый снова заговорил тихо, с затаенным умыслом в голосе:

— Слабину, говоришь? Кажется, знаю я, какая у него слабина.

— Баба его, что ли?

— Плевал он на бабу! Тут кое-что посерьезнее имеется. Завтра с батей и обмозгуем. А пока нишкни, понял ты, урод безмозглый?

Они продолжали препираться, перемежая речь грубой бранью. Наконец, шатаясь и толкая друг друга, удалились. Спустя короткое время снова донесся звук шагов. На этот раз человек шел твердо и уверенно.

— Саня, — окликнул голос Вадима, — ты где?

— Я здесь, — отозвался Александр, выходя ему навстречу.

— Насилу от них отделался, — сказал Вадим. — Все уже основательно набрались. Теперь им не до хозяев.

Они двинулись в глубь сада по дорожке, выложенной белой плиткой.

— Слушай, а кто такой Шатун? — спросил Александр.

Вадим молчал. В саду горели фонари, было довольно светло, и лишь в аллеях, под деревьями, нашла приют изгнанная тьма. Саня посмотрел на Вадима. Неверная игра теней причудливо и странно меняла лицо друга, делала его неузнаваемым и отстраненным.

— О чем ты все время думаешь? — сказал Александр. — Ты меня совсем не слышишь. Тут двое мужиков сейчас о каком-то Шатуне толковали. Ну и бомонд, я тебе скажу. Высший свет с оттенком бандитизма. Ты бы слышал, о чем и как они говорили! Прямо боевик какой-то.

— Они тебя видели? — спросил Вадим, и даже голос его показался чужим.

— Нет, я за деревом стоял.

— Сань, не надо тебе вникать в эту крысиную возню. Зря мы устроили вечеринку! Пропади все пропадом! Сейчас пойду и выгоню всех к едреной матери!