Охотница - Кэррол Сьюзен - Страница 52

Луиза приблизилась к Джейн, сжимая свои четки, ее худенькая фигурка дрожала от сдавленных рыданий.

– Госпожа, как же это! Мисс Уильяме умерла, т-так и не повидав священника, – девочка судорожно сглотнула и прошептала: – Значит, она в аду?

– Нет, – Джейн наконец справилась с собой. – Мы пытались привести священника к мисс Уильямс. Не ее вина, что она умерла без последней исповеди. Я уверена, Бог не осудит ее за это.

По крайней мере, Джейн надеялась, что Он не осудит, потому что она не осудила бы. Почему такая хорошая, праведная женщина, как Сара Уильямс, должна умирать не только с адскими болями, но и в смертном ужасе за свою бессмертную душу? Почему исповедь умирающего считалась преступлением против королевы и королевства?

Кому стало бы хуже, если бы бедная старушка получила облегчение перед смертью, успокоенная обрядом ее веры?

Вступая на трон, Елизавета Тюдор клялась быть доброй королевой для всех своих подданных, как католиков, так и протестантов. Но за эти годы она уступала давлению своего парламента и своих советников, таких как лорд Бергли и мерзкий сэр Фрэнсис Уолсингем, вводя все более и более репрессивные меры против католиков.

Джейн когда-то верила, что королева старалась оставаться веротерпимой. Но Елизавета если и старалась, то не слишком. Королева обманула ожидания своих подданных-католиков, и им теперь было невыносимо трудно оставаться лояльными к такой женщине.

Когда погиб отец Джейн, восстав против новых указов, Джейн плакала от злости. Она искала ответа на вопрос, как мог ее отец рискнуть всем: своей жизнью, жизнью семьи, поместьями, как мог опозорить имя Лэмберта клеймом предателя. Но теперь она понимала его.

И впервые в жизни ее собственный путь ясно вырисовывался перед ней.

ГЛАВА 13

Мартин расхаживал перед окнами в покоях Уолсингема в Уайт-холле. Сквозь окна он видел горящие факелы в темном внутреннем дворе, оттуда же доносился грохот копыт прибывавших и уезжавших посыльных. Уставшие слуги все еще суетились в залах, что-то чистили, что-то обновляли, проветривали белье и развешивали гобелены. Шла подготовка к скорому возвращению королевы. Даже у неутомимого Уолсингема появились признаки переутомления, глубокие круги обрамляли его глаза. Он полулежал, откинувшись на спинку рабочего кресла, и мрачно слушал донесение Мартина о вечере, проведенном в гостинице «Большая медведица».

– И когда я оставил их, они все еще мечтали над кружками эля, обсуждая, какие награды ждут их от королевы Марии. Саваж надеется получить рыцарское звание, отец Баллард видит себя епископом. Бабингтон… – Мартин устало безрадостно рассмеялся. – Сдается мне, этот молодой романтичный глупец мечтает лишь о том, как припадет к ногам Марии и получит от нее позволение поцеловать подол ее платья. Что касается Роберта Полея, я понятия не имею, что, черт возьми, он ожидает за свое участие во всем этом. Мне еще не представилась возможность раскусить его.

– А незнакомец, который потребовал встречи с отцом Баллардом?

– Было слишком темно, и я не сумел подобраться ближе, чтобы разглядеть черты лица этого мужчины или ясно расслышать его слова. – Мартин поспешил добавить: – Но это был не лорд Оксбридж, если именно это вы подозреваете. Его я непременно узнал бы и по голосу и по фигуре. Я достаточно хорошо знаю Неда Лэмберта.

– Неужели? – пробормотал Уолсингем.

– Да, это так. Уверен, его светлость, по обыкновению, провел ночь в объятиях своей любовницы.

– Хотя сам я не склонен потворствовать подобному, – Уолсингем неодобрительно поджал губы, – но любовницы – обычная практика для многих дворян, к тому же его светлость не женат и ему некому изменять. Почему тогда лорд Оксбридж так скрытен в отношении своих любовных связей?

– Ничего таинственного. Женщина Неда, похоже, довольно низкого происхождения, поэтому он старается держать подобную связь в тайне, особенно от сестры. Леди Дэнвер – очень достойная и набожная женщина.

Мартин задумался, каково придется такому грешнику, как он, если ему удастся жениться на добродетельной леди Дэнвер. Вполне неплохо, он надеялся. Он не любил Джейн так, как обожал Мирибель, но он уважал эту женщину. Он научится соответствовать всему, что ей требуется в муже, станет степенным, серьезным и надежным. Но все это только в том случае, если он сумеет освободиться от службы у Уолсингема.

Мартин не мог понять, удовлетворен ли министр полученными сведениями или нет. Сдвинув брови, Уолсингем перекладывал какие-то документы на столе.

– Что ж, как мне действовать дальше? – решился спросить Мартин. – Может, мне следует попытаться прощупать этого Полея?

– Нет, в этом нет никакой надобности.

– Почему же?

– Этот человек тоже работает на меня.

Мартин буквально раскрыл рот от неожиданности.

– Вот спасибо, – оправившись, заметил он едко. – Как мило с вашей стороны сообщить мне об этом.

– Я не обязан ничего сообщать вам, мистер Вулф. Это вы поставляете мне информацию, – холодно оглядев своего агента, парировал министр. – Какой смысл было объяснять вам, кто такой Роберт Полей, если бы вы сконцентрировались на лорде Оксбридже, как я вам приказывал.

– Этим я и занимался, – Мартин не сдержал своего раздражения. – Я выяснил все относительно Неда Лэмберта. Все, что нам следует о нем знать.

– Вы так думаете? – вопросительно приподнял брови Уолсингем. – Тогда не сомневаюсь, вам известно, что лорд Оксбридж недавно обратился к моему секретарю за паспортом.

Мартин нахмурился, неловко переступив с ноги на ногу.

– Нет, неизвестно.

– Судя по всему, его светлость внезапно почувствовал непреодолимую тягу проехаться по Франции. С чего бы это, как думаете?

– Может, решил для разнообразия попотчевать себя приличным вином? Существуют ведь на свете люди, которые склонны путешествовать просто так, чтобы вкусить радости жизни, например, а для этого не существует страны лучше Франции. И, кроме того, вероятно, у его светлости есть друзья…

– Друзья вроде Томаса Моргана, например? Неустанно плетущего заговоры в пользу шотландской королевы, даже из своей камеры в Бастилии? Иди кузена Марии, герцога де Гиза?

– У вас нет никаких доказательств, что лорд Оксбридж знаком с любым из них.

– Нет, видимо Франция просто вошла в моду этим летом, поскольку лорд Оксбридж – не единственный, кто запросил паспорт. Сэр Энтони Бабингтон тоже.

Мартин хотел было назвать это простым совпадением, но понял, что не стоит проявлять поспешности. Что, если Уолсингем прав и существовала связь между Бабингтоном и лордом Оксбриджем? Что, если Нед каким-то образом все же вовлечен в заговор, а Мартин был просто слеп и не обнаружил этого? Хорошо бы этого не было… ради Джейн.

– Простите меня, сэр. Может статься, я оказался не настолько бдителен, как я думал.

Он ожидал, что Уолсингем возмутится подобной некомпетентностью. Министр жестко, не мигая, смотрел на Мартина, но в его внимательном взгляде, как ни странно, появился намек на симпатию.

– Вы служили мне достаточно хорошо в прошлом, мистер Вулф, но, боюсь, вы допустили роковую ошибку для человека вашего рода деятельности. Вы позволили себе привязаться к объекту слежки. Если не к самому лорду Оксбриджу, то уж точно к его сестре.

– Неужели вы подозреваете, что и Джейн вовлечена в нечто подобное? Вот она уж совершенно ни при чем.

– Полагаю, что да. Но разве вам никогда не приходило в голову, что, доказав виновность лорда Оксбриджа, вы избавили бы Джейн Дэнвер от опасности быть втянутой в заговор? А потеряв брата, дама, возможно, к вам ринется за утешением.

– О да, – горько заметил Мартин. – Нет надежнее способа привязать к себе женщину, чем отправить ее братца на плаху.

– Леди Дэнвер вовсе не обязательно знать о вашем участии в этом деле.

– Я, может, и способен на большой обман, сэр Фрэнсис, но подобную ложь даже я не смогу переварить. Мне придется сообщить ее светлости правду, и она возненавидит меня. Непременно возненавидит. – Мартин устало поскреб бороду. – Мерзопакостное это дело, господин министр, и скорее бы уж оно закончилось. Единственная причина, по которой я поступил к вам на службу, сэр, моя дочь.