Охотница - Кэррол Сьюзен - Страница 24

Выругавшись так, что у видавших виды моряков завяли бы уши, Кэт вырвалась из кабинета, хлопнув за собой дверью.

Мартин застыл на мгновение, сомневаясь, чего он больше хочет в это мгновение – хохотать или биться головой о стену.

В изнеможении он сел на стул у стола, протирая глаза, все еще чувствуя себя как в тумане, после того как ему пришлось проснуться как по тревоге.

Впрочем, ему почти и не удалось поспать после встречи с Уолсингемом. Несколько часов он метался и ворочался с боку на бок, проклиная тот день, когда позволил втянуть себя во всю эту проклятую английскую интригу.

Когда-то, когда он впервые согласился работать на сэра Фрэнсиса, это походило на золотую удачу. Исполнять обязанности простого курьера, доставлять сообщения, то тут, то там собирать мелкие сплетни, кое-что разузнавать. Ничего трудного или опасного.

Он вовсе не ожидал оказаться впутанным в заговор против одной королевы, заманивая в западню другую королеву. И, хуже того, ему вменялось в обязанность шпионить за людьми, которые ему нравились и перед которыми он чувствовал себя в долгу.

Мало ему того, что все и так складывалось достаточно сложно, так теперь ему на голову свалилась еще и эта пылающая головешка, ирландка.

Бог знает, какой черт попутал его поцеловать ее. Он предпочитал женщин мягких и нежных, высоких, гибких и изысканных, напоминавших Мири. Катриона О'Хэнлон была крепкой неистовой крохой.

На губах Мартина невольно расцвела озорная улыбка. Катриону стоило бы поцеловать еще раз, хотя бы затем только, чтобы увидеть, как ее глаза мечут искры. Ее глаза напоминали два одинаковых синих огонька. Но мужчине, который сидел на бочонке с порохом, нельзя было играть с огнем.

Возможно, и лучше, если Кэт останется здесь. Если что-нибудь с ним случится, надо, чтобы за Мег приглядел тогда кто-то, достаточно сильный и находчивый. Мартин не сомневался, что Кэт подходила для этой роли, как бы эта женщина ни бесила его.

Он был на удивление тронут, когда узнал, что Катриона провела ночь, свернувшись калачиком у двери Мег, и совсем не в силах был забыть полном решимости выражение глаз Кэт, когда она заявила: «Я буду защищать Мег даже ценой собственной жизни». Мартин понимал разницу между хвастовством и подлинной, идущей от самого сердца клятвой. Кэт сказала то, что думала. Она умрет, защищая его дочь, так же как и он.

ГЛАВА 6

Кэт зашнуровала лиф своего отстиранного и отглаженного платья и аж задохнулась от острого укола в нежную кожу на груди. Выругавшись шепотом, она порылась внутри шерстяной ткани и вытянула оттуда булавку, оставленную той, кто чинил ее платье. Простая случайность, как ее без сомнения станут заверять, вздумай она пожаловаться. Так же, как кусок свинины, поданный ей на обед, был случайно пересолен и пережарен. Или та кружка с элем, которая треснула у нее в руках, обдав ее с ног до головы содержимым, тоже случайно оказалась с трещиной.

«Похоже, сегодня не мой день», – с тоской подумала Кэт.

Невезенье начало преследовать ее с того самого момента, как Мартин объявил своим слугам, что Кэт остается с ними на неопределенное время и ей следует оказывать всяческое уважение.

Агата Баттеридор выслушала его распоряжение молча, но с внутренним кипением, почти до крови прикусив нижнюю губу. С тех пор старуха вела против нее тайную войну. И перетянула на свою сторону всех остальных слуг – от горничных до мальчика с кухни.

«Ну и ладно, пусть стараются, как могут, и пусть им будет хуже», – подумала Кэт, пожимая плечами. Из всех обитателей дома ее волновала только Мег. Девочка ни слова не сказала Кэт с того момента, как узнала, что Кэт не уезжает от них. Мег просто настороженно наблюдала за ней, очевидно, не приветствуя присутствие кого-то, посвященного в ее тайны. Это заставляло Кэт надуматься, какие еще секреты могла таить Мег. Кэт твердо решила защитить девочку, даже если придется защищать юную мисс Маргарет от нее самой.

Легкий ветерок проникал через открытое окно комнаты горничных, где она переодевалась. Кэт закончила шнуровать платье. Из сада раздавались голоса, один из которых принадлежал Мег. Кэт приблизилась к окну и выглянула.

У высокой кирпичной стены располагался небольшой участок возделанной земли, на котором был разбит скромный огород для овощей и пряных трав, пара яблонь, ульи и клетки с кроликами. Баттеридор, стоя на коленях, выдергивала репу, в то время как Мег сидела неподалеку на каменной скамье, свесив ноги. Идеальная картинка милой маленькой барышни в розовом шелковом платье с накрахмаленным белым плиссированным (плоеным) воротничком вокруг ее тоненькой шейки и в изящной шляпке, под которую тщательно были убраны мягкие каштановые волосы.

Она чуть наклонилась вперед, внимательно слушая рассказ, которым ее потчевала пожилая женщина.

– …И вошла я в спальню, где лежал бедолага, бездвижный и холодный. Его глаза были широко распахнуты и смотрели прямо на меня, вместо лица один жуткий открытый рот, как если бы он подавился во время ужасного крика. И все же, когда я осмотрела его, я не смогла найти ни единого признака болезни или раны. И мне стало ясно, что убило его, столь же очевидно, как нос на вашем лице, мисс Мег.

– Что, Агги? – спросила Мег, затаив дыхание. – Что убило его?

– Он умер от злой мысли, – замогильным голосом произнесла мисс Баттеридор, поднимая совок.

Кэт ожидала, что девочка не примет подобную ерунду за чистую монету, но Мег все еще оставалась совсем ребенком. Она сжалась, и ее лицо побелело так, будто она вот-вот упадет в обморок.

«Эта болтливая старая дура забивает голову девочки невероятной чепухой, но не простой чепухой, а всякими ужасами», – возмутилась Кэт. Она недобро сжала губы и решила положить этому конец.

Кэт поспешила вниз по лестнице, прошла на цыпочках мимо закрытой двери кабинета Мартина, затем остановилась. Отругав себя, что поступает глупо, зашагала обычными большими шагами. Она понятия не имела, где в тот момент находился Мартин, возможно, даже и в своем кабинете, но едва ли ей удастся постоянно избегать его. Конечно нет, если она живет с этим человеком в одном доме.

Но именно это она и пыталась делать весь день, и она хорошо знала причину, по которой вела себя таким странным образом. Всему виной тот проклятый поцелуй. Осознав в который раз причину своего поведения, Катриона почувствовала такое отвращение к себе, что громко топала всю оставшуюся часть пути через холл.

Она не была невинной девой, чтобы взволноваться от порывистого поцелуя. Все это означало для нее не больше, чем должно было означать для него. Порыв, пробуждение желания, возбуждение, ничего больше, но и этого-то не было на сей раз…

Кэт уныло поморщилась и направилась в сад. Нет, по-честному, ей следовало признаться, что поцелуй вызвал в ней сладкую боль, от которой нахлынули воспоминания.

Прошло уже много лет, с тех пор как она была близка с кем-нибудь. Последним мужчиной, которого она целовала, был тот ирландский мятежник, которому она помогла скрываться от англичан. Ее саму тогда прогнали из клана ее отчима, и Кэт вела суровую жизнь изгнанницы, скрываясь и охотясь в горах Уиклоу.

Они нашли утешение в объятиях друг друга и с восходом солнца разошлись, каждый по своей дороге, но она помнила, какие чувства он заставил ее испытывать. В ту ночь она чувствовала в себе страсть, она ожила, снова поверила, что она по-прежнему оставалась женщиной, несмотря на свои грубые шерстяные штаны и мозолистые руки. Пусть всего только на одну ночь.

Она вздохнула. Мимолетный поцелуй Мартина напомнил ей, что в свои двадцать семь она все же не была старухой. Он сумел оказаться нежным и добрым, когда она меньше всего ожидала этого. Его выразительные глаза потеплели от сочувствия и симпатии, когда он увидел, как она горевала (да еще чуть не разрыдалась, как последняя дура!), лишившись отцовской фляги. Воспоминание о своей слабости смущало Кэт гораздо больше, чем поцелуй.