Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы - Корец Марина Александровна - Страница 4

Помаявшись в камере два года, героическая баронесса вышла на свободу под революционные фанфары. Она радостно встретила пролетарское движение и ухитрилась под шумок организовать несколько блестящих афер с мукой «для нужд голодного гегемона». Однако это был 1919 год. Ревтрибунал не церемонился с ножами в спину революции и накрутил Ольге Григорьевне что называется по полной программе. Пятидесятилетняя женщина не поверила своим ушам и переспросила.

«Пожизненные принудительные работы», — мрачно повторил судья с маузером на поясе. Двое веселых красноармейцев увели бледную Штейн обратно в камеру, где она забилась в истерике.

Но революция имела для уголовников и положительные моменты. Осенью 1920 года красная власть бурно отметила третью годовщину ВОСР и, находясь в добром расположении духа, скостила «вечникам» сроки. Ольга Штейн получила пять лет, через год ей определили три года. Но баронесса была слишком нетерпелива, чтобы париться в вонючей Костромской зоне. На очередной утренней поверке ее недосчитались. Некому было доложить и о пропаже: начальник зоны Паша Кротов также бесследно исчез. Они бежали вместе — увядающая баронесса и влюбчивый тюремщик. Беглецы обнаглели настолько, что осели в Москве. Вместо того, чтобы лечь на дно и дожить остаток жизни в относительном спокойствии, подвижная Ольга Григорьевна закрутила новое очковтирательство.

В 1923 году бесстрашная парочка попадает под прицел чекистов. Притом в буквальном смысле. Бойцы от Чрезвычайной Комиссии не стали утруждать себя уголовно-процессуальными тяжбами, а просто открыли огонь на поражение. Паша Кротов пал в первую же минуту боя. Истекая кровью, он из табельного нагана прикрывал отход любимой и умер от прямого попадания пули в лоб. Чекисты с удовольствием ухлопали бы и баронессу, но та успела спрятаться в одном из подвалов.

После пережитого Ольга Штейн приняла арест как неслыханное счастье. По дороге в милицию она сочинила трогательную историю и разыграла перед розыскниками настоящий спектакль. Милиционеры с открытыми ртами слушали рассказ о параноике Кротове, который чуть ли не ежедневно насиловал заключенную Штейн, стрелял из нагана по крысам и в конце концов бежал, уволакивая за собой бедную узницу. Когда история достигла кульминации (сумасшедший Кротов как раз «насиловал оборванного шарманщика»), в кабинет зашел начальник уголовного розыска. Он снял лапшу с ушей своих подчиненных и отправил Ольгу Штейн к ее дальним родственникам.

Пожив у попечителей недельку-другую, Штейн одолжила у них крупную денежную сумму (правда, сами родственники об этом не знали) и уехала обратно в Петербург. Аферистка оседает у своего бывшего любовника, но тот уже напитался пролетарскими идеями и радостно побежал в милицию. Питерский розыск встретил знаменитую баронессу без злобы. Красные сыщики с интересом прочитали дело Золотой ручки № 3, которая обирала буржуйских простофиль, однако год ей все же вкатили. С отсрочкой приговора. Вероятно, для профилактики.

Ольга Григорьевна Штейн пошла с революционной властью на мировую. Она полностью бросила надувательство и даже начала стремиться к светлым идеалам коммунизма. Говорили, что она вновь вышла замуж — за отставного красноармейца и во время новой экономической политики торговала продуктами питания. И якобы уже никого не «кидала».

БОННИ И КЛАЙД

Самые знаменитые трупы

Утром 23 мая 1935 года темно-красный «форд» ехал по проселочной дороге. В высоких кустах его поджидали шесть вооруженных карабинами стрелков. В салоне «форда» сидели мужчина и девушка, головы которых американская полиция оценила в пятьдесят тысяч долларов. Когда автомобиль прибыл к месту засады, все шесть стрелков поднялись в полный рост и открыли плотный огонь. Добрая сотня пуль изрешетила автомашину и всех, кто находился в салоне. «Форд» проехал еще несколько метров и замер на обочине. Два бездыханных окровавленных тела еще минуту назад были легендарными налетчиками Бонни Паркер и Клайдом Барроу. Их причислили к самым знаменитым бандитам Соединенных Штатов. Причины для этого были более чем основательные.

Закон преследовал Бонни и Клайда в десятке штатов. Они без стеснения расстреливали каждого, кто пытался им помешать. Новость об их смерти пронеслась по всем газетам мира, однако этому никто не верил. «Это очередная полицейская утка, — заявила одна уважаемая американская газета. — Кому-то понадобились политические дивиденды на будущих выборах, и он (а скорее всего „они“) намерен их получить даже официальным признанием, основанным в лучшем случае на сплетне». И лишь когда публике представили фотографии трупов и экспертное заключение о смерти, Америка убедилась в том, что потеряла своих непутевых героев.

Бонни и Клайд стали знаменитыми за два коротких года. Им и впрямь предстояло стать народными героями — современным Робин Гудом и девицей Мэриэм. Но не для их жертв и не для слуг закона, которые выследили и убили их. Для полиции они были просто трофеями, которые можно демонстрировать всему миру. Обнаженных и неумытых, их положили на столы в морге и снимали для истории. Бонни Паркер исполнилось лишь Двадцать три, ее напарнику — на год больше.

Клайд Барроу родился 24 марта 1909 года в Телеко (штат Техас), в маленьком городке недалеко от Далласа. Он был шестым, предпоследним ребенком в семье. В девять лет Клайда отправили в учреждение для малолетних преступников как неисправимого прогульщика и мелкого вора. Телеко находился в песчаной котловине. Так называли огромную территорию на юго-западе США, опустошенную засухой и интенсивным фермерством. Две трети жителей разъехались в поисках лучшей доли. Среди них был и отец Клайда, продавший почти за бесценок ферму. Клайд попытался обеспечить семью, но все его благородные потуги выходили за рамки закона.

В 1929 году юный Клайд Барроу встретился с юной Бонни Паркер. Миниатюрная и стройная, веселая и умная, она могла обаять кого угодно. Отец Бонни умер, когда ей исполнилось лишь четыре года. Мать, забрав детей, переехала жить в Даллас, в мрачный район, который обрел название «цементный город». Бонни и ее сестра Билли рано вышли замуж, и обе — за мелких преступников. Через год после свадьбы первый супруг будущей налетчицы Рой бежал с любовницей. Бонни тосковала недолго: спустя три месяца она приютила у себя Клайда, за которым вовсю охотилась полиция. Клайд Барроу, вор и мошенник, провел в постели с любимой лишь одну ночь. Едва забрезжил рассвет, как дверь с треском сорвалась с петель и трое детин в форме дружно навалились на сонного вора. Клайд получил два года тюрьмы и двенадцать лет условно.

Хотя тюремный срок и выглядел смехотворно для вора-профессионала, энергичный Клайд решил его не досиживать. Его верная Бонни, спрятав заряженный кольт под платьем, во время очередного свидания передала оружие через решетку. Строгий тюремщик на пропускном пункте постеснялся обыскивать милую и приветливую девушку, от которой веяло неподдельной робостью и целомудрием. В ту же ночь вооруженный Клайд бежал из тюрьмы, но спустя два дня был уже пойман и вновь тосковал в камере. Теперь ему грозил полный четырнадцатилетний срок. Пришлось прибегнуть к небольшой, но болезненной операции. Местный камерный «хирург» самодельным ножом оттяпал два пальца на ноге своего сокамерника, притом по его же просьбе. Раненого узника освободили.

В Соединенных Штатах в то время бандитизм процветал благодаря сухому закону. В крупных городах заправляла мафия, а в провинции шла охота на бандитов, подобных Джону Диллинджеру. Страну охватила депрессия, последовавшая за биржевым крахом на Уоллстрит. Свыше трех миллионов семей были вынуждены жить на пособие. Вчерашние арестанты работодателей не интересовали. Бонни и Клайд, вооружившись револьверами, начали грабить торговые заведения по всему Техасу. Бонни, прикрыв лицо шелковым темным платком, бесстрашно палила вверх, а ее напарник тем временем спешно паковал деньги в сумку. Так продолжалось несколько месяцев, пока налетчики не попали в полицейскую засаду в Кауфмане. Клайд, отстреливаясь, пустился наутек и отделался лишь легким ранением в плечо. Полицейские грубо скрутили Бонни, которая визжала и кусалась, и поволокли к машине. Когда судьи взглянули на юную миловидную налетчицу, они долго не могли поверить, что перед ними действительно объект уголовного разбирательства. Внешность и трогательные нотки взяли свое: налетчицу приговорили всего лишь к трем годам.