Дело о неуловимом призраке - Кузнецова Наталия Александровна - Страница 28

— Как успехи? — подошел к сыну Олег Викторович.

— Уже можешь покупать модем, — самодовольно заявил Ромка, прикрывая «Дело» «Алгеброй». — Потому что по истории у меня скоро пятерка появится. Антон Матвеевич наконец понял, что я его уроки всегда учу и что нога у меня в самом деле тогда болела. Можешь у него сам спросить, если мне не веришь.

— Я все-таки еще чуть-чуть повременю — посмотрю, как дело дальше пойдет, — ответил Олег Викторович и уселся смотреть телевизор.

А Ромка и в самом деле взялся за алгебру и английский. К завтрашним занятиям нужно хоть как-то подготовиться.

Глава 13 Ложная тревога

Недаром говорится, что понедельник — день тяжелый. После трех пар уроков в Ромкином девятом «А» устроили еще и классный час с куратором, и потому из школы Лешка отправилась домой одна. Вставляя ключ в замочную скважину, она услышала телефонный звонок, и, не успев закрыть дверь, бросилась к трубке. Какой-то мальчишеский, чем-то напоминающий Венечкин, голос попросил пригласить Ромку.

— Он еще в школе, — ответила девочка. — А что ему передать?

— Ничего, я перезвоню, — ответил незнакомец и повесил трубку.

Лешка пожала плечами, заперла дверь и, присев перед Диком на корточки, надела на него ошейник и прицепила поводок, решив сначала отделаться от гулянья с псом, а уж потом поесть и приступить к урокам. Из-за каждодневной беготни она порядком запустила занятия. Но тут вдруг громко заверещал Ромкин Попка. Она оставила Дика и подбежала к клетке. Желтый попугайчик повис вверх ногами на одной ножке, запутавшись в веревке, на которой висел колокольчик.

— А зачем ты на нем качаешься? — укорила девочка птичку, аккуратно высвобождая ее из плена.

Попка вспрыгнул на жердочку, отряхнулся, как Дик, и благодарно сказал:

— Ой-ой. Омочка. Девятнадцать рублей.

Отчего он называл именно такую сумму денег, и откуда он вообще взял эти слова, произносить какие начал совсем недавно, но довольно часто, для всех загадка. Должно быть, Попка пополнял свой лексикон за счет телевизионной рекламы.

— Я не Ромочка, — проговорила Лешка. — А денег у тебя нет. И даже воды, несчастный ты мой. Конечно, при таком-то хозяине… Подожди, Дик, еще немножко, — отстранила она собаку и отправилась на кухню за отфильтрованной водой для Попки.

В это время телефон зазвонил снова. Девочка сняла трубку и, услышав немолодой мужской голос, не сразу поняла, с кем говорит.

— Это Павел Демидович, мне нужна Эля, — голос у старика явно взволнованный.

— А ее нет, она на работе, — сказала Лешка. — И придет еще не скоро. Ей что-нибудь передать?

— Боюсь, что тогда будет уже поздно. Не знаю, что и предпринять. Дело в том, что мне только что звонила Вика. С ней что-то случилось, что-то очень страшное. Она только сказала, что ей срочно нужна помощь, что она сейчас у себя дома, а потом разговор оборвался, словно кто-то у нее отобрал трубку или еще того хуже… — старик не договорил, и Лешка услышала, как он тяжело дышит. — Сколько я потом туда, к Сонечке на квартиру, ни звонил, трубку больше никто не берет. И поехать я к ней сейчас не могу, сердце что-то прихватило.

Лешка похолодела.

— Я сейчас же туда еду!

Потом она услышала, как старик с кем-то разговаривает, и в трубке раздался нежный голосок Олеси:

— Оля, ты что, одна дома? А где твой брат?

— Он еще в школе, — ответила Лешка. — А что?

— Я подумала, что вы с ним могли бы туда вдвоем съездить, но раз его нет, то с тобой поеду я. Ты где живешь?

— На «Рижской».

— А ключи у тебя от квартиры Софьи Яковлевны есть?

Лешка взглянула на гвоздик у двери.

— Есть.

— Значит, через полчасика мы с тобой внизу на «Рижской» встречаемся, — утвердительно сказала она. — А то дедушка считает, что одна ты туда ехать не должна, это слишком опасно.

Не помня себя, Лешка выскочила с Диком на улицу и моментально привела его назад. Затем заметалась по комнате и, не придумав ничего иного, достала из косметички свой талисман — перстень с горным хрусталем, подаренный ей Маргаритой Павловной прошлым летом. Она хотела надеть его, но перстень был ей еще велик, спадал даже со среднего пальца, а потому, подышав на камень, Лешка положила талисман в кармашек своего джинсового комбинезона.

«Только бы ничего не случилось, только бы ничего не случилось», — как молитву, повторяла она.

А поскольку Ромка, приходя домой, обычно бежал к своему любимцу, то она прилепила к Попкиной клетке записку: «Рома, я в Медведкове» — чтобы он сразу же ее увидел. А затем схватила свою сумку и быстро выскочила на улицу.

Олесю не пришлось долго ждать. Когда она вышла из вагона, многие пассажиры метро оглядывались ей вслед. Девушка была в ботинках на шнуровке и высоченных каблуках, в глухо черных, по последней моде укороченных брюках и пиджаке в мотоциклетном стиле: чуть приталенном, с воротничком-стойкой серого металлического цвета. Несмотря на волнение, Лешка не могла не обратить внимания на ее наряд и даже в своем любимом комбинезоне, новеньких кроссовках и спортивной куртке снова ощутила себя рядом с ней неказистой Золушкой.

— Привет, — поздоровалась Олеся. Она побледнела, глаза лихорадочно блестели. — Ключи взяла?

«Волнуется не меньше меня», — отметила про себя Лешка и похлопала рукой по кармашку:

— Не забыла. Ты мне лучше расскажи все по порядку о Викином звонке. Она ведь должна быть сейчас вместе с Элей на телевидении, так почему же она оказалась дома?

— Я совсем ничего не знаю, — потрясла кудрявой головкой Олеся. — Мне дед сказал о ее странном звонке, а сама я их разговор не слышала, находилась в то время в другой комнате. А поскольку дедушка разволновался, то я решила съездить в Медведково, чтобы все узнать и его успокоить. Мы подумали, что ключ у вас может быть, поэтому пришлось тебя потревожить. Ты уж извини.

— Да что ты, я бы и одна поехала, — возразила Лешка. — Но вдвоем, конечно, лучше.

— Не пойму я только, что там могло случиться, — продолжала волноваться Олеся.

— Я тоже, — вздохнула Лешка.

Сейчас она жалела о том, что с ними нет Ромки. Мысли ее метались: она не знала, можно ли рассказать Олесе о человеке, который регулярно приходит в квартиру Софьи Яковлевны и что-то в ней ищет, и решила пока ничего не говорить без разрешения брата. Тем более что один из их главных подозреваемых — Олесин брат. А вот о Марате она ее расспросит. Но не сейчас. Сейчас не до этого. Сначала надо узнать, что с Викой.

К концу пути Лешка стала просто сама не своя. Выйдя из метро, она сорвалась с места и побежала. Олеся на своих каблучищах едва догнала ее у самой двери, когда Лешка уже справилась с новыми замками.

В квартиру она ворвалась первой. В коридоре круглыми желтыми глазами на нее уставилась кошка. Мяукнув, она, как ни в чем не бывало, потерлась о ее ногу.

— Кисонька, что случилось? — срывающимся голосом прошептала девочка и двинулась вперед.

В первой комнате ничего необычного. Ну, совсем ничего. Она осторожно двинулась во вторую, в то время как воображение рисовало ей всякие почерпнутые из детективов ужасы: вот она входит, а Вика с пулей в груди лежит на постели. Или с раздробленной головой — на полу в луже крови. Или…

Но и во второй комнатушке не оказалось ни кровавых луж, ни остывающих трупов. Все Викины вещи разложены по своим местам, постели аккуратно застелены. Словом, никого и ничего здесь нет, кроме Кисы — та пришла следом за Лешкой и продолжала внимательно наблюдать за ней. Должно быть, скучала, снова оставшись одна.

Еще не веря своим глазам, девочка облегченно вздохнула. Потом на всякий случай заглянула в ванную комнату и в туалет.

— Может быть, Вика не из дома звонила? — спросила Лешка Олесю, молча стоящую посреди первой комнаты. Она внимательно рассматривала обстановку. Лешка проследила за ее взглядом.

Олеся молча пожала плечами.