Дело о неуловимом призраке - Кузнецова Наталия Александровна - Страница 25

— А у вас? — спросила Эля и надавила на выключатель. Лампочка вспыхнула.

— У меня свет был все время, — соседка осмотрелась. — Ничего не понимаю. — Она вышла на лестничную площадку и оттуда крикнула: — Может, кто-нибудь электричество отключал? Как я не догадалась вчера на счетчик посмотреть! И позавчера здесь тоже свет отключался. Вообще-то это все очень странно.

— Очень, — подтвердил Ромка и спросил: — А ваш Юрка дома?

Она покачала головой:

— На даче, а что?

— Так, ничего. — Ромка выразительно взглянул на сестру: — Скрывается, поняла? — И обратился ко всем разом: — Вам не кажется, что здесь орудует преступник?

— А что он мог здесь искать? И зачем оставлял такие следы? — с удивлением спросила Вика. — Разве здесь есть какие-нибудь ценности?

— Значит, есть, — заметил Ромка. — Тебе лучше знать. Ведь Софья Яковлевна тебе свое наследство оставила.

— Я всего месяц тому назад узнала о том, что бабушка написала на мое имя завещание, — сказала Вика. — Когда мы отсюда уезжали, мы ничего не имели. Мама так говорила.

— Может быть, бабушка имела в виду вот это? — и Эля протянула ей сберкнижку, где, по Лешкиным понятиям, обозначена совершенно немыслимая сумма.

Вика открыла книжку.

— Это ее деньги? Но как много!

— А вы с мамой разве их ей не присылали? Вика растерянно кивнула.

— Присылали. Как стало можно, мама начала посылать переводы. Получается, она эти деньги не тратила?

— Ни копеечки, — засвидетельствовала соседка и уставилась на девушку. Лицо ее расплылось в улыбке. — Так это Вика, Лидочкина дочка? Господи, а ты меня не помнишь?

Вика покачала головой:

— Я была совсем маленькой, когда мы здесь жили.

Эта квартира казалась мне такой большой. По ней можно было бегать.

Анна Степановна вздохнула:

— Да, много лет с тех пор прошло. Но Софья Яковлевна только о тебе и говорила. Всегда. И все ждала, когда ты приедешь.

— Вот и объяснение. Она деньги для тебя берегла, — вставила Эля.

— Но зачем? Мы отдавали ей не последние.

— Может быть, эту книжку здесь и искали? — оторвалась от мытья полов Лешка.

— По этой книжке никто другой деньги получить не может, — покачала головой Эля. — Нет никакого смысла ее брать.

Она вернулась на кухню, присела рядом с Лешкой и стала вместе с ней оттирать полы от мазута.

— Давай поскорее, а то мы все задохнемся от этого запаха.

Недовольно фыркнув, кошка присоединилась к ее словам.

Соседка, так и не поняв, откуда здесь взялся мазут, удалилась. А Эля тихо сказала:

— Я надеюсь, что еще получу объяснение всем этим странностям.

Лешка, не зная, что ответить, жалобно взглянула на брата.

Он пожал плечами:

— В жизни все может быть. — И быстро выскочил из комнаты, а далее за дверь. Пересек лестничную клетку и позвонил в пятую квартиру. Может, ему посчастливится, и он увидит Юркины кроссовки? Но никто не открыл. Видно, Анна Степановна куда-то собиралась, а к ним зашла по пути.

Вика отнесла свои вещи в другую комнату, где черных следов значительно меньше. Через некоторое время она появилась в другом костюме и сказала:

— Все дела потом. Я уберусь здесь сама, когда вернусь. Сейчас отвезите меня к бабушке. А потом я куплю продукты на обратном пути. Себе и бабушкиной Кисе. Бабушка всегда рассказывала мне о ней по телефону.

— А можно с тобой? — спросил Ромка, подумав, что уж ей-то Софья Яковлевна должна намекнуть на свои сокровища, а он сразу поймет, в чем дело. Может быть, это и не ожерелье вовсе, и не камни от ожерелья? И вдруг это что-то Юрка вчера нашел? Тогда надо знать, что у него назад требовать. — Послушай, — сказал он, тронув Вику за руку, когда они сели в остановленную на дороге машину, — ты не могла бы все же спросить у своей бабушки, что за наследство она тебе оставила?

— Спрошу, — согласно кивнула девушка.

И поэтому, когда они приехали в больницу, Ромка поперся в палату следом за ней, в то время как остальные деликатно присели в холле.

Вика осторожно приблизилась к постели бабушки, погладила ее по седой голове и поцеловала.

— Бабушка моя, бабулечка, ты меня узнаешь? — с трогательным акцентом спросила она. — Это я, Вика, твоя внучка. Ты меня помнишь?

На глаза у старушки навернулись слезы. Она заморгала, слегка пошевелила правой рукой и даже попыталась что-то сказать.

Вика взяла ее руку и прижала к своему лицу.

— Ты вылечишься, вот увидишь, я привезла тебе совсем новые, самые лучшие лекарства. Я стану приходить к тебе каждый день. Мама моя тебя любит. Она так просила тебе это сказать. Все пройдет. Мы снова будем вместе, вот увидишь.

Она говорила и говорила, а Ромка все ждал и ждал, когда же она задаст мучивший его очень важный вопрос. Наконец он не вытерпел, положил руку Вике на плечо и умоляюще зашептал:

— Спроси, ну спроси же ее про антиквариат. Она покачала головой

— Мне от нее ведь не нужно ничего. Главное для меня, чтобы она выздоровела.

— Ее кто-то напугал, оттого и удар случился. Надо же узнать, что у нее искали. Забыла про следы? — не унимался Ромка.

— Бабулечка, ты можешь мне сказать, о каком ты говорила антиквариате нашему Павлу Демидовичу? — наконец послушалась его Вика.

Старушка закрыла глаза. А потом их открыла и с трудом сказала:

— Киса.

— Ты о кошке говоришь о своей? — спросила Вика. Старушка моргнула. Ей вдруг стало трудно дышать. Вика вскочила и выбежала в коридор.

— Бабушке плохо, — крикнула она, — позовите, пожалуйста, врача.

Мгновенно появившись, и врач, и медсестра скрылись в палате.

— Это я, я виновата, — Вика прижала к глазам руки, а потом взглянула на Ромку так, что он понял, — она винит в случившемся и его тоже.

Из палаты вышел врач и, опережая вопросы, обратился к Вике:

— Ничего страшного, просто бабушка разволновалась. Слишком долго она вас ждала. Мы сделали ей укол, пусть успокоится и поспит немного.

Вика снова влетела в палату. Дверь за собой она не закрыла, и Ромка увидел, как она снова поцеловала старушку в морщинистую щеку и сказала:

— До завтра, моя дорогая.

Когда она снова, осторожно закрыв за собой дверь, появилась в коридоре, вид у нее был немного спокойнее.

Убедившись, что все в порядке, Ромка дернул Элю за руку:

— А Софья Яковлевна снова о кошке говорила.

— Да-да, — подтвердила девушка. — Будто кошка… как это сказать… ее главное сокровище.

— С кошкой мы решим, что делать. Ты не забудь ее успокоить в следующий раз, что уж о кошке-то мы позаботимся, что бы ни случилось. Должно быть, боится, что умрет, а кошка окажется на улице, — предположила Эля.

У Вики на глазах снова выступили слезы.

— Она не умрет!

— Я только объяснила, почему она все время говорит про кошку. Конечно, она не умрет, — взяла за руку девушку Эля.

«А потом она оглянулась и приветливо улыбнулась. В коридоре послышались шаги. К палате подходил высокий седой старик с военной выправкой — Павел Демидович.

«Выбрался, нашел в себе силы», — подумала Лешка.

— Как вас здесь много! — Он оглядел компанию и выделил из нее американскую гостью. — Ну, здравствуй, Вика. Сколько я тебя не видел, лет двадцать? Ждал тебя у себя дома, послал за тобой внука, потом позвонил и прямо-таки почувствовал, что ты здесь. — Он обнял девушку и крепко прижал к себе. — Я бы тебя узнал и без фотографий, которые вы мне присылали, уж очень ты на Лидочку похожа. Ты уже проведала бабушку? Как она? — Он сделал шаг в сторону палаты: — Я зайду к ней на секундочку?

— Ей сделали успокоительный укол, она, наверное, уснула, — предупредила его Эля.

— Ничего страшного, я только на нее взгляну. Павел Демидович зашел в палату и довольно скоро появился снова.

— Я ожидал худшего, — сказал он. — Сонечка еще не спит. Она меня узнала и даже улыбнулась. Уверен, что надежда есть. Тем более что она теперь знает, зачем ей выздоравливать и для чего жить. Ты ведь не уедешь, пока ей не станет лучше?