Лунный рыцарь - Крюкова Тамара Шамильевна - Страница 28

Нельзя ломать дверь. Скорее всего, она сейчас занята колдовством. Кто знает, что может приключиться, если вы к ней ворветесь.

Вы шутите?

Ничуть. Я сама ее до смерти боюсь. Скажу вам по секрету, она — ведьма, — заговорщически прошептала мадам Стилет.

Обвинение старой девы прозвучало громом среди ясного неба. Слова Лунного рыцаря подтверждались, и снова Глеб в них не верил. Марика не могла плести интриги и вести двойную игру. Она была слишком открытая и порывистая и не умела притворяться. Почему все хотят ее опорочить? В Глебе всколыхнулась неприязнь к чопорной, сухопарой даме.

— Вы с ума сошли, — холодно отрезал он.

— Если не верите, посмотрите, что она прячет в шкафу, — поджав губы, предложила старая дева.

Массивная, дубовая дверь натужно затрещала. Марика в панике заметалась по комнате в поисках места, куда спрятаться. Она не видела другого способа избежать объяснений. Девочка открыла створку шкафа и отшатнулась. Из полумрака на нее пялился пустыми глазницами козлиный череп. Девочка недоуменно уставилась на страшную находку. Как он здесь оказался? И что все это значит?

В этот момент раздался треск. Засов не выдержал, створки распахнулись, и слуги кубарем ввалились в комнату. Марика едва успела захлопнуть шкаф. Прижавшись к нему спиной, она, как затравленный зверек, смотрела на ворвавшихся людей.

Глеб вбежал в комнату и, к своему облегчению, увидел Марику целую и невредимую. К счастью, все опасения оказались напрасными. И все же что-то мешало ему радоваться счастливому исходу. В глубине души занозой сидело сомнение. Так ли все хорошо? И почему Марика выглядит такой испуганной?

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросил он.

Девочка кивнула. А что еще ей оставалось делать?

— Почему ты не отпирала? Я так беспокоился о тебе, — с укором произнес Глеб.

Девочка пожала плечами. Ее поведение все больше заинтриговывало Глеба. Подобная сдержанность была не характерна для Марики. Она вела себя как-то странно. Решив, что для предстоящего разговора им не нужны лишние уши, Глеб отпустил слуг.

— Объясни, что происходит. К чему эта игра в прятки? — спросил он, оставшись с девочкой наедине.

Проклиная свою немоту, Марика плотно сжала губы, будто надеялась, что это поможет ей не проговориться, и уставилась в пол.

— Ты не рада моему приходу? Или не желаешь со мной разговаривать? — в голосе юноши послышался холодок.

«Еще как желаю», — хотела воскликнуть Марика, но вовремя сдержалась. Невысказанные слова встали у нее в горле комом. Если бы Глеб знал, как много ей хотелось рассказать! О Ведунье, об Агнессе, о заброшенной кузне и ее страшном хозяине, который оказался совсем не таким ужасным. О своем обещании, и о том, как всю ночь напролет она копала заколдованный клад. Слова теснились у Марики в груди, но она не имела права нарушить обет молчания и выпустить их наружу.

Глеба начало раздражать упорное нежелание девочки говорить. Он примчался в надежде получить ответы на свои вопросы и не собирался уйти не солоно хлебавши.

— Лунный рыцарь сказал, что кошелек побывал в руках у ведьмы, — без обиняков выпалил Глеб, надеясь, что хотя бы это заставит Марику разговориться.

Услышав это, девочка вздохнула с облегчением. Больше всего она терзалась мыслью, что не может предостеречь Глеба о кознях Ведуньи, и теперь испытывала благодарность к загадочному призраку за то, что тот открыл Глебу правду. Марика хотела сказать, что Лунный рыцарь не солгал, но ей остался лишь язык жестов, поэтому она кивнула.

Глеб по-своему истолковал ее молчаливое согласие. Оно было равнозначно признанию.

— Так это правда? — обескураженно переспросил он.

Марика снова энергично закивала.

— Ты издеваешься надо мной. Перестань играть в молчанку! — всерьез разозлился Глеб.

Девочка подавила невольный вздох. Чем дальше, тем мучительнее становилось выносить данный обет, но цена за нечаянно вырвавшееся слово была слишком высока.

Бессловесность Марики окончательно вывела Глеба из себя. Он схватил ее за плечи и настойчиво потребовал:

— Не притворяйся немой! Скажи, что это неправда. Или ты признаешь свою вину?

Девочка недоуменно смотрела Глебу в глаза. В чем она должна признаться? Она перебирала в уме все последние события и не находила своей вины. Разве Глеб сам не извинился за вчерашнюю ссору? Уста ее были заперты на замок, и она попыталась взглядом передать бушевавшие в ней чувства. В ее темных зрачках отразилось все, что она пережила со вчерашнего дня: зачарованная чаща и сумасшедший хохот филина; кузня, озаренная сполохами огня и ее страшный хозяин; покаяние кузнеца и целая ночь тяжких трудов во имя спасения заблудшей души. В чем она должна покаяться?!

Глебу показалось, будто он тонет в бездонной темной пучине. Во взгляде Марики в самом деле было что-то гипнотически колдовское. Юноша, не выдержав, отвел глаза и случайно глянул на неплотно прикрытую дверцу шкафа. В памяти всплыло, как Марика спешно захлопнула ее и прижалась спиной, точно хотела защитить от чужого любопытства. На ум пришли слова гувернантки: «Посмотрите, что она прячет в шкафу».

В другой раз Глеб счел бы диким и неуместным копаться в чужих вещах, но сейчас он был зол на Марику. Ему хотелось досадить девочке за ее издевательское молчание, сделать что-нибудь вопиющее и немыслимое наперекор ей.

— Не желаешь разговаривать? Тогда, может быть, покажешь, что ты там прячешь? — с вызовом спросил он.

Вспомнив о своей странной находке, Марика похолодела. Глеб неспроста решил заглянуть к ней в шкаф. Кто-то нарочно подсказал ему. Но кто? Она точно знала ответ: Ведунья. Кто, кроме нее, мог подбросить гадкую утварь ведьмовского ремесла? Старая ведьма наверняка вознамерилась оговорить ее перед Глебом. Это было последней каплей.

Марика уже открыла рот, чтобы оправдаться, как вдруг подумала, что Ведунье будет на руку, если она разделит судьбу кузнеца. Может быть, ведьма только того и ждет. Девочка плотно сжала губы и решительно преградила Глебу путь. Ее нежелание показать содержимое шкафа лишь подстегнуло юношу. В этот миг он не задумывался ни о манерах, ни о последствиях своего поступка, ведь гнев не ладит с разумом. Оттолкнув Марику, он рывком распахнул дверцу.

Среди пучков сон-травы и связок сушеных лягушачьих лапок омерзительно скалился козлиный череп.

Глава 20

Случай в конюшне

Глеб отшатнулся. Комната поплыла у него перед глазами. Лишь козлиный череп явственно и глумливо усмехался из темноты шкафа. Что это, явь или кошмарный сон? Чему же верить, если не глазам своим?

Неужели Марика и впрямь оборотень? Все складывалось против нее, но не слишком ли очевидно? Кто-то пытался ее опорочить, понял Глеб. Странно, но именно теперь злость на Марику улетучилась, и он больше чем когда-либо был уверен в том, что все это какая-то нелепая ошибка.

— Что это? Зачем тебе эта мерзость? — спросил Глеб.

Девочка молчала. Он хотел, чтобы она сказала хоть слово в свое оправдание, он бы поверил ей, а не чужим наветам.

— Скажи, что все это попало сюда случайно! Что ты не занимаешься колдовством. Скажи хоть что-нибудь. Я хочу знать правду!

Как нетерпеливы порой бывают люди. Они требуют правды сейчас, чтобы завтра казниться и кусать локти, что не смогли подождать.

«Что тебе слова мои? Звук. А мне? Вечный мрак», — с безысходностью подумала Марика. Она поняла, что судьба ее решена. Она не сумеет больше противиться заклятию клада. Стоит ли краткий миг правды того, чтобы погибнуть и вечно скитаться среди неприкаянных душ?

Может, и нет. Но она решила, что такова месть духов, разгневанных ее ослушанием. Марика глубоко вздохнула и уже открыла рот, чтобы сбросить с себя тяжкий груз обвинений, когда в комнату вбежал Прошка.

Паренек запыхался от быстрого бега. Его глаза горели возбуждением, а на лице читалось беспокойство.

— Дозвольте слово молвить. Там барышню кличут, — сбиваясь с дыхания проговорил он.