Северный пес - Крушина Светлана Викторовна - Страница 60

А потом, апрельской ночью, пробудившись от очередного кошмара, он вдруг вспомнил колечки черных волос, щекочущих ему грудь, загрубевшие, но умеющие быть такими мягкими руки, тихий успокаивающий шепот, слетающий с обветренных губ. Джулия… Они никогда не говорили о чувствах, но Грэм знал, что он для нее не просто очередной любовник, мужчина, с которым она всего лишь делит постель. Да и она была для него чем-то большим, чем женщина на ночь. Она была его другом…

Конечно, княгиня из нее получится странная. Под стать князю, пожалуй, но такая, что знатные дамы будут обходить ее за лигу. Но Джулия не тот человек, чтобы обращать внимания на подобные глупости.

А вот как она встретит его предложение супружества? Над этим стоило задуматься. Не пошлет ли куда подальше, к Борону? Она может…

— Джулия Соло, светлейшая княгиня, владелица Ваандерхельма, — прошептал Грэм в ночной тишине, откидываясь на влажные от пота подушки. — Звучит ужасно, но… Безымянный меня побери! Женюсь.

Так он и оказался в ненавидимой всей душой Лигии — вместе с Мэнни, конечно, потому что он не хотел оставлять мальчика одного в доме. Правда, этому предшествовали долгие разъезды: сначала по Наи и Медее, потом по Бергонту, потому что разыскать предполагаемую княгиню оказалось очень непросто. Грэм понятия не имел, где она может находиться, но поскольку расстались они в Наи, оттуда он и начал раскручивать клубок.

Поиски изрядно осложнялись тем, что в их процессе Грэму пришлось столкнуться с некоторыми боевыми «товарищами», а они вовсе не обрадовались ему. Учитывая, при каких обстоятельствах они расстались, можно было предположить, что руки у них чесались свернуть ему шею. Грэм им, конечно, не дался, но разговор вышел напряженный; и у него, и у его собеседников руки так и лежали на рукоятях мечей, пока они разговаривали, и он подумывал уже, как бы незаметно отослать подальше Мэнни, чтобы случайно не попал под горячую руку.

К счастью, обошлось. Связываться с ним не стали, хотя он и был один против двоих, кроме того, вовремя подоспел Игни и умело разрядил обстановку. Уж чему-чему, а искусству гасить конфликты он у Галейна, своего бывшего командира, научился. Они с Грэмом даже посидели потом недолго в том же трактире и выпили, вспоминая прошедшие годы. Мэнни крутился рядом и слушал, разинув рот. О бурном прошлом своего дядюшки он знал немного, и латунной биркой на шее, если и видел ее, не интересовался никогда.

Разговор с товарищами по оружию оказался напрасным, поскольку они тоже не знали, где искать Джулию. В последний раз они видели ее тогда же, когда и его, то есть еще в Медее.

Рыская по материку, как сыскной пес, Грэм в очередной раз пожалел, что порвал в свое время с Ночной гильдией. Сейчас помощь собратьев очень помогла бы ему, но… но он решил не рисковать и не связываться, не будить лиха. Он не знал, числится ли он до сих пор в розыске как отступник, (а отступничество у сумеречных братьев каралось смертью), и не хотел проверять. Пока его не трогали. То ли за давностью лет забыли, то ли не узнавали (а сам он то и дело натыкался взглядом на знакомые лица), то ли просто не сопоставляли светлейшего северного князя Грэма Соло и вора с таким же именем. Впрочем, это вряд ли, не так уж они были глупы.

Но, сколько веревочке не виться… В конце концов, нашелся человек, который последним работал в паре с Джулией. Наемник, парень лет двадцати пяти, черноволосый и черноглазый красавец. Во время разговора он скептически разглядывал Грэма, видимо, пытаясь понять, зачем такому неприглядному типу могла понадобиться его бывшая напарница. Грэм не стал афишировать свое положение в обществе на данный момент, а пояснил, что во время войны Медеи и Касот они с Джулией сражались в одном отряде, и теперь он хотел бы разыскать ее. Черноволосый красавец поведал ему, что точно не знает, где именно сейчас Джули, но когда закончился их контракт, она собиралась ехать к родителям. Грэм, услышав это, очень удивился. Джулия, и к родителям? Это было ни на что не похоже. Она почти никогда и не вспоминала их.

— Она получила какие-то известия от них? — спросил он. — Что случилось?

— Не знаю, — парень пожал плечами. Его видимо забавляло удивление собеседника. Он не видел ничего странного в поступке Джулии. — Она, правда, говорила, что чувствует себя не очень хорошо в последние месяцы. Женщины, кто ж их знает. Может быть, поэтому и поехала домой — отдохнуть малость.

Это объяснение удивило Грэма еще больше. Джулия плохо себя чувствовала? Да никогда с ней такого не случалось.

— Ты знаешь, где живут ее родители? — он знал, что родом она из Лигии, но вот из какого именно города, понятия не имел.

А вот красавец знал. Это немного покоробило Грэма — вопреки его ожиданиям. Как это — ему Джулия ничего не рассказывала, а этому парню, значит, рассказывала? Конечно, обижаться было глупо. Грэм ведь и сам не слишком откровенничал. Тем не менее, симпатии к этому самодовольному красавцу у него сильно поубавилось. А уж за тон, которым тот неохотно назвал город, ему и вовсе следовало выбить зубы.

Но зубы Грэм выбивать не стал и вообще решил обойтись без рукоприкладства. Он просто холодно поблагодарил и откланялся.

И вот он стоял на главной площади в одном из маленьких городишек в самом центре Лигии. Место было на удивление чистое и уютное, и оставалось только дивиться, как в подобном тихом уголке девушка из семьи ремесленников могла вырасти такой, как Джулия. А уж когда он узнал, чем именно зарабатывали на хлеб ее родители, Грэм и вовсе перестал что-либо понимать.

Ибо, как оказалось, Пауля и Лилиан Амонтедо знали все в городке. Ну, или почти все. Да и как не знать, если Пауль Амонтедо был одним из трех хлебопеков, снабжавших жителей хлебом, булками и пирожками. Дорогу к его дому Грэму указал первый же прохожий. Совершенно деморализованный, он направился в указанном направлении мимо ухоженных домов, окруженных палисадниками. Все вокруг казалось игрушечным, и никак не верилось, что подобные города бывают на самом деле. Грэм, городской житель до мозга костей, все свое детство проведший на улице, хорошо знал грязь переулков и темные дела, творившиеся в них, но здесь, казалось, уже и думать забыли о грязи. И уж конечно, в таких вычищенных до блеска переулках трудно проворачивать темные делишки и аферы. Интересно, чем же живут здешние воры, если таковые, конечно, вообще есть? Пока что все люди, встречавшиеся Грэму, казались более или менее благополучными и порядочными. Конечно, вор не обязан ходить крадущейся походкой и носить лохмотья, но Грэм так долго обращался в их среде, сам был таким же, что он почти всегда без труда мог узнать сумеречного брата. Здесь же он пока не встретил ни одного.

Интересно, есть ли в городе вообще храм Фекса? Хотя, как не быть. Живут же в городе торговцы и купцы…

Искомый дом оказался не слишком большим, но зато двухэтажным. На первом этаже находилась лавка и, как решил Грэм, пекарня, а на втором располагались жилые комнаты. Он решил пока не ломиться наверх и, привязав у входа Беса и наказав Мэнни ждать и присматривать за конем, вошел внутрь лавки, придерживая ножны, чтобы не цеплять ими неширокий дверной проем.

Помещение оказалось не очень большим и не очень светлым; у дальней стены находился прилавок, за которым стояла женщина. Склонившись, она что-то высматривала внизу, но услышав шаги, выпрямилась. Немолодая, лет уже далеко за пятьдесят, с сединой в густых темных волосах, темноглазая, она чем-то неуловимо походила на Джулию. Грэм решил, что это ее мать.

— Госпожа Амонтедо? — спросил он негромко.

Она кивнула и посмотрела на него с недоумением.

— Да, это я. Что вам угодно, сударь?

Она разглядывала его — лицо, одежду, оружие, — и беспокойство на ее лице все росло. Грэм подошел ближе и облокотился на стойку.

— Я хотел бы видеть вашу дочь.

— Зачем это? — с подозрением спросила женщина, и у него вдруг быстро застучало сердце. Значит, Джулия здесь! — Вы ее знаете?

— Да, и она меня тоже.