Северный пес - Крушина Светлана Викторовна - Страница 53

— Вы должны понять, — на удивление мягко отозвался Дэмьен. — Для нее ваше появление стало шоком. Она похоронила и оплакала вас. А мертвецов, согласитесь, встречаете не каждый день. Я отчасти способствовал ее заблуждению. Или, скорее, поддерживал его. Я не знал наверняка, живы вы или мертвы, но согласился соучаствовать Иву в его легенде. Видите ли, я… Попробую объяснить. По дороге в хутор Ив рассказал мне кое-что о вас. По его словам, вы силой навязались их компании и, хотя, спору нет, некоторые ваши услуги оказались полезными, вашей целью было получить от Тео вознаграждение в случае удачного окончания похода. Все бы ничего, говорил мне Ив, если бы вы были просто одним из наемников, от которых все-таки больше пользы, чем вреда, но вы ходили за Вандой, намереваясь соблазнить ее. Ив присягал на верность нашей семье, а значит, должен был защищать Ванду. Я мог судить о происходящем только с его слов, ведь я сам ничего не знал, а он… он мой лучший друг. Я не то чтобы до конца поверил ему, но просто взял на заметку. Ванда была так юна, так неопытна… Мне не хотелось бы, чтобы она натворила глупостей из-за какого-нибудь проходимца. Шестнадцатилетнюю девушку так просто обмануть, имея хоть крупицу обаяния. Мне же показалось, что именно этого качества у вас в избытке, хотя я и видел вас всего ничего.

— Хочу справедливости ради отметить, что мои личные впечатления, сложившиеся о вас, не совсем совпадали с мнением Ива. По его словам, вы были человек без чести и совести. Мне это показалось сомнительным. Разве человек, ищущий во всем свою выгоду, пошел бы на такой риск, на какой пошли вы? Даже самая высокая награда не стоила того. Я сразу подумал, что вас должно было вести что-то иное, не корысть и жажда денег.

— В общем, ни о какой однозначности в суждениях речи быть не могло. И я решил подождать, не делать выводов. Приехав на хутор, я поговорил с сестрой. Возможно, Ванда говорила вам, что мы с детства близки, и никогда у нас не было никаких тайн друг от друга. На этот раз, впрочем, я почувствовал, что она что-то скрывает. Вы ее, несомненно, волновали, но полностью раскрыть своих чувств она не захотела. А возможно, не смогла. Ванда — человек настроения, как говорит матушка, она всегда делает так, как хочет в данный момент ее правая пятка. Насколько я знаю, она никогда не стремилась выразить словами свои чувства. Вообще, она девушка легкомысленная, и легко относилась к прежним своим поклонникам, а их было немало, молодых людей всегда привлекала и внешность, и положение Ванды. Я знаю, как она крутила ими, не испытывая ни малейших привязанностей. Но теперь я почувствовал: происходит что-то серьезное. Меня это озаботило. Можно было, конечно, предполагать, что Вандина влюбленность — если это была влюбленность, — пройдет сама собой, но… Вы зацепили ее. Сильнее, чем ей того хотелось бы.

А как она-то меня зацепила, подумал Грэм мрачно. Семь лет прошло, ей хоть бы что, и забыла давно, замуж собирается, а у меня до сих пор сердце болит при одном воспоминании.

Дэмьен внимательно взглянул на него, ожидая каких-то слов, но Грэм молчал, вцепившись в опустевший кубок так, словно этого зависела его жизнь. Что он мог сказать?

— Еще вина? — получив согласие, Дэмьен наполнил кубки себе и гостю и продолжил. — Она ни в какую не хотела уезжать, не дождавшись вас. Пожалуй, ее можно было только силой уволочь оттуда. Я успел поговорить со всеми, и узнал, что Ванда хочет уговорить вас вернуться с нами в Медею, кинуться в ноги Тео и попросить о прощении. После этого она планировала оставить вас рядом с собой в качестве телохранителя. Ив воспринял такую идею в штыки, но Оге и Корделия поддерживали ее. Особенно Корделия; она рассказала, что лично пыталась уговорить вас, но вы отказались. Тогда я подумал, что у вас достаточно благоразумия, чтобы не делать глупостей. Мне эта идея не понравилась. И не только из-за того, что она грозила вам плахой, а еще и потому, что мне не хотелось, чтобы мою сестру охранял сомнительный человек. Она же была настроена серьезно.

— Когда стало ясно, что вы не вернетесь, встал вопрос, что делать. Ванда настаивала на том, чтобы вернуться и попытаться разузнать о вашей судьбе, остальные колебались. Было ясно, что возвращаться опасно, но она ничего не хотела слушать. Говорить с ней было то же самое, что кидать горохом об стену. На нее не действовали никакие доводы. Тогда Ив пошел на неблаговидный поступок. Он рассказал ей, что вас будто бы убили у нас на глазах, а он умолчал об этом, щадя ее чувства. Я не присутствовал при этом разговоре, но знаю, что Ванде стало плохо. Она ничего не рассказала, но когда речь снова зашла о том, что же нам делать, она молчала. Я был удивлен, Ив это заметил, и объяснил мне свой замысел. Мне, с одной стороны, было неприятно обманывать сестру; к тому же существовала вероятность, что вы действительно попали в беду, с другой же стороны… Возвращаться, в самом деле, было безумно опасно, я не мог рисковать жизнью сестры и друзей. К тому же, мне пришлось признаться себе, мне не нравилась такая влюбленность Ванды; вы казались мне не тем человеком, который ей нужен. Я согласился поддержать Ива в его выдумке, хотя и не понимал его ненависть к вам, как и сейчас не понимаю. Признаюсь, тогда я пошел наперекор совести.

— Я понимал, что нужно торопиться, и это понимание заставило меня поступить так, как я поступил. Если вы все же попали в руки касотцев, думал я, они будут вас допрашивать, и вы рано или поздно заговорите. И скорее рано, чем поздно. Мне же не хотелось, чтобы нас накрыли прямо на хуторе. В общем, мы уехали.

— Долго рассказывать о нашем обратном путешествии, да и нужды нет. Могу только сказать, что всем было невесело. Ванду печалила ваша мнимая гибель, Оге расстраивался из-за потери друга — в общем-то, по тому же поводу, что и она; Корделия… у нее имелись свои причины. Я же к тому времени узнал о том, что из моего отряда не выжил никто, кроме меня и Ива, и это было мне горько. Кроме того, я предвкушал неприятности, ожидающие меня по прибытии, а их было немало. Но не обо мне речь.

— Как я уже сказал, Ванда сильно горевала. В таком расстройстве чувств я ее никогда не видел. Дни шли, а лучше ей не становилось. Я уже начинал жалеть, что мы не вернулись к Северной и не навели справки. В любом случае, было уже поздно.

— Не понимаю, — медленно сказал Грэм. Он держал кубок перед лицом, чтобы Дэмьен не видел его зло кривящихся губ. — Не понимаю, зачем вы рассказываете все это. Меня не интересует прошлое.

— Не думаю, что это в самом деле так, — Дэмьен коротким характерным движением откинул волосы назад. — К тому же, мне хочется, чтобы вы знали: со стороны Ванды чувства не были показными. Это не был каприз. Больше года после возвращения она ходила сама не своя. Если бы не боязнь осуждения родителей и друзей, она, пожалуй, надела бы траур.

— Я думал, Ванда меньше всего прислушивается к общественному мнению, — хмыкнул Грэм.

— Общественное мнение — это одно. Мнение родных и друзей — это другое, — возразил Дэмьен. — Минуту, князь, я прикажу принести еще вина.

Грэм кивнул. Вино понемногу начинало оказывать на него действие, а ему только того и надо было.

Мальчик появился и исчез, оставив на столе еще один кувшин без лишних указаний.

Интересно, подумал Грэм, к чему был весь этот длинный рассказ. Если Дэмьен хотел просветить его относительно чувств Ванды, то зря старался, Грэм и так все знал. Если же хотел высказать свою точку зрения, так она абсолютно Грэма не интересовала.

— Так вот, о Ванде, — продолжил принц, откинувшись на спинку кресла. Его лицо казалось странно бледным на фоне темного бархата. — Через некоторое время все прошло, как и следовало ожидать. Ванда успокоилась, перестала просыпаться в слезах. Тем временем, Тео начал подыскивать ей жениха; и хотя сначала она отказывала всем, со временем начала приглядываться. Потом кончилась война, а Ванда остановила выбор на Ричарде. Несколько месяцев они время от времени встречались на приемах, а теперь назначен день свадьбы. И вдруг появляетесь вы.