Северный пес - Крушина Светлана Викторовна - Страница 49

Ну ничего, еще будет время выяснить его личность.

Он протиснулся сквозь первый ряд гостей и смешался с толпой, постаравшись, впрочем, встать так, чтобы помост с троном оставался в поле зрения.

Церемониймейстер продолжал объявлять гостей, но Грэм видел, что Ванда уже не слушает. Она нервно оглядывалась по сторонам, и он был уверен: она ищет именно его, и никого другого. Выражение ее лица стало просто-таки страдальческое. Он отступил еще на шаг назад. Ничего, пусть поищет, помучается. Что значит ее нетерпение по сравнению с четырьмя годами в могиле?

В свою очередь, он прекрасно видел ее, и пожирал ее взглядом. Оказывается, за прошедшие семь лет он не забыл ни единой черточки; конечно, она изменилась, но только к лучшему, она буквально расцвела. Вандины огненные волосы, уложенные сегодня в сложную прическу, стали еще ярче, глаза — прозрачнее, а светло-зеленое парчовое платье шло ей, несомненно, гораздо больше, чем рубаха и мужские штаны, в которых запомнил ее Грэм. Низкий вырез открывал соблазнительно пышную грудь, а вышитый золотом пояс подчеркивал тонкую талию. Не выдержав, Грэм отвернулся, закусил губу. Она прекрасна… захочет ли она смотреть на него теперь? И когда только закончится этот поток гостей, чтобы он мог беспрепятственно приблизиться к ней?

Внезапно он почувствовал, что кто-то бесцеремонно тянет его за рукав. Грэм обернулся и увидел очень знакомую круглую веснушчатую физиономию молодого человека лет двадцати пяти — двадцати шести. Изумленные карие глаза по размеру могли поспорить с Вандиными.

— Оге, — сказал Грэм.

— Да, это я, — согласился тот. — А ты откуда взялся?

Оге был при полном параде; его волосы, обычно встрепанные, были тщательно расчесаны и лежали на плечах красивыми, слегка подвитыми прядями; драгоценная вышивка на дублете сверкала во все стороны, тяжелый плащ удерживали на плечах золотые пряжки в виде медвежьих голов.

— Не надо так на меня таращиться, — посоветовал Грэм. — И рот закрой, а то муха залетит…

Усилием воли Оге уменьшил размер своих глаз и стал выглядеть почти как обычно.

— И, ради богов, тан, отпусти мой рукав. Оторвешь.

— Вроде, он у тебя крепко держится, — отозвался Оге, но от рукава отцепился. — Так в самом деле… ты жив?

— Как видишь. Мне кажется, привидение не так просто схватить за рукав.

— Да уж… мы тут сами чуть не загнулись, когда твое имя услышали. Думали, ты давно мертв…

— И так крепко были в этом уверены, что даже не вернулись посмотреть, где я застрял, — сухо отозвался Грэм.

Оге потупился.

— Мы ждали тебя…

— Не оправдывайся.

— Но мы в самом деле ждали! Как было условлено, два дня! Когда ты не появился, Ванда хотела вернуться к форту, узнать, что с тобой случилось, но Ив удержал ее…

— Я сказал — не надо.

— А что с тобой случилось? Почему ты появился именно тут, и только сейчас?

Грэм скривился.

— Вот об этом я хочу поговорить с Вандой.

— А со мной?

— Нет.

Некоторое время Оге, к великому облегчению Грэма, молчал. И, судя по нахмуренным рыжим бровям, о чем-то усиленно размышлял. Грэм продолжал разглядывать Ванду, все глубже утверждаясь в мысли, что она — единственная женщина, которая нужна ему.

— Хочешь поздороваться с Ивом и Корделией? — Оге, к сожалению, был не из тех людей, которые способны молчать больше пяти минут. — Они знают, что ты тут.

— И горят желанием засвидетельствовать свое почтение. Особенно Ив. Нет, Оге, не сейчас. Потом.

— Они будут рады увидеть тебя, — настаивал Оге.

— Отвяжись, — отмахнулся Грэм. Никто его сейчас не интересовал, кроме Ванды. — Я сказал — потом. Скажи-ка лучше, кто этот тип позади Ванды?

Оге проследил направление его взгляда и хмыкнул.

— Этот «тип» — не про нас с тобой. Ричард Гум, наследник Лигии.

— А почему наследник Лигии торчит за креслом Ванды, как у себя дома?

— Потому что прибыл он сюда по ее душу. Свататься, то бишь…

— Свататься, говоришь… — Грэм потемнел лицом. — А она — как?

— Кто? — Оге напоролся на мрачный взгляд Грэма и сразу сообразил. — А, Ванда? Да кто ж ее знает… Помнишь сам, какой у нее характер. А ты… случаем… не свататься ли к ней тоже собрался?

— Не твое дело.

— Ну… — ничуть не обиделся Оге. — Если да, то сильно не огорчайся, если она тебе от ворот поворот даст.

— Оге, — потерял терпение Грэм. — Не выводи меня из себя! Замолчи, сделай одолжение.

Гости все шли. Грэм прикинул, сколько еще людей стояло за ним, и мысленно застонал. Этак можно прождать до ночи, а ожидание невыносимо. Может быть, подойти прямо сейчас? Да, это дерзко, не по этикету… но плевать он хотел на этикет.

Уже совсем было решившись, Грэм сделал шаг вперед, но тут же его окликнул чей-то голос. Очень знакомый голос; его невольно передернуло. Значит, Ив не дождался, пока Грэм соизволит подойти, потерял терпение и решил прийти сам.

Он сделал вид, что не слышит. Вот уж с кем ему меньше всего хотелось разговаривать, так это с Ивом. Но его уже крепко ухватили за локоть. Он резко вырвался, но был вынужден обернуться.

Ив был великолепен. Действительно, великолепен. Богатое придворное платье делало его совершенно неотразимым. Роскошные черные волосы обрамляли гордое смуглое лицо с безупречно правильными чертами; их прекрасно оттенял серебристо-серый плащ. Рядом, держа его под руку, стояла Корделия — нежная, бледная, и, вопреки заверениям Оге, отнюдь не радостная.

— Соло, — сказал Ив, сощурив черные глаза. В его голосе тоже не слышалось радости. — Живой, надо же. И при титуле. И рожа еще более паскудная, чем была.

— Уж какая есть, — сухо ответил Грэм. — Корделия, — он повернулся к девушке, с поклоном галантно поцеловал ей руку. — Ты ничуть не изменилась.

— А ты очень изменился, — отозвалась Корделия. — Но я рада тебя видеть.

— Надеюсь. Правда, подозреваю, что радости твоей никто не разделяет.

— Призракам лучше оставаться в своих склепах, — сообщил Ив.

— В склепе я уже побывал. Мне посчастливилось выйти оттуда, и возвращаться нет желания. Так что — извини.

— Про какой это склеп ты толкуешь?

— Про касотский. Тот, что в Северной крепости. Касотцы, кстати, тоже разделяли твое мнение о том, что мне место под землей… К их сожалению, я так не думал.

— Хотел бы я поговорить с тобой как следует, — поджал губы Ив. — Но, увы, сейчас не время и не место. Кстати, позволь спросить, каким ветром тебя занесло сюда?

— Все тем же, Ив, все тем же.

— То есть, ты хочешь сказать, что по-прежнему намерен таскаться за Вандой? Учти: стоит тебе прикоснуться к ней или хотя бы приблизиться на расстояние вытянутой руки, ты будешь иметь дело со мной.

— Неужели тебя понизили до телохранителя? — скривился Грэм и отвернулся. Он не намерен был продолжать этот глупый разговор.

Краем глаза он видел, что Ив сделал попытку развернуть его обратно, но его оттащил в сторону Оге (не без помощи Корделии, надо сказать), и между ними завязался тихий спор. Грэм не стал прислушиваться. Разговор медейцев его, в общем, не интересовал.

Хотелось бы, правда, знать, почему Корделия расхаживает под ручку с Ивом, а рядом с ее ненаглядным Дэмьеном стоит совершенно посторонняя беременная женщина.

Но и это тоже может подождать.

Старичок-церемониймейстер замолк, и Грэм нетерпеливо взглянул в его сторону. Кажется, поток гостей иссяк, по крайней мере, тех, о которых стоило бы сообщать августейшему семейству. Черный жезл перестал грохотать по полу, а старичок — надрываться.

— Очень хорошо, — сказал себе Грэм и направился к помосту с троном.

Гости, тем временем, распределялись по залу более равномерно, живой коридор рассыпался; откуда-то с верхней галереи полилась музыка. Потихоньку стали образовываться пары для танцев. Грэм понял, что должен поспешить, если не хочет, чтобы Ванду кто-нибудь пригласил вперед него, и ускорил шаг. Конечно, с его покалеченной ногой танцор из него не слишком хороший, — хромота стала заметна, лишь только он пошел быстрее, — но сейчас главным было просто оказаться с Вандой в паре, а тогда можно будет и уединиться где-нибудь для разговора. В танце все равно не очень-то поговоришь.