Расскажи мне, как живешь - Кристи Агата - Страница 7

(Что записывает Мак в дневник? Он не проявляет никакого энтузиазма взглянуть на Хомс).

Может, он и прав, так как смотреть особенно не на что.

Мы съедаем плохо приготовленный псевдоевропейский ужин и ложимся спать.

* * *

Вчера мы путешествовали в пределах цивилизации. Сегодня внезапно мы оставляем цивилизацию за спиной. Через час или два нигде не видно никакой зелени. Всюду кругом только коричневая песчаная пустыня. Дороги кажутся запутанными. Иногда, с большими интервалами, мы встречаем грузовики, которые возникают внезапно из ниоткуда.

Очень жарко. Из-за этой жары, и неровной дороги, и скверных пружин такси, и пыли, которую мы глотаем и от которой лицо становится малоподвижным и жестким, – у меня начинается дикая головная боль.

Есть что-то пугающее и в то же время завораживающее в этом огромном мире, лишенном всякой растительности. Это не равнина, вроде пустыни между Дамаском и Багдадом. Здесь, напротив, все время ползешь то вверх, то вниз. Ощущение, как будто ты превратился в песчинку среди песчаных замков, которые строил в детстве на пляже.

А затем, после семи часов жары и монотонной езды и пустынного мира – Пальмира!

В этом, мне думается, и есть очарование Пальмиры – ее стройная, светлая, нежно-теплого оттенка красота фантастически воздвигается посреди горячего песка. Она прелестна и фантастична и невероятна, со всей театральной неправдоподобностью сна. Дворцы и храмы, и разрушенные колонны...

Я никогда не смогла решить, что же я действительно думаю о Пальмире. Для меня она так и осталась чем-то вроде сна, как она предстала передо мной в тот первый раз. Болевшие глаза и голова сделали ее еще более похожей на видение, порожденное лихорадкой. Этого не бывает – это не может быть реальным.

Но внезапно мы среди людей – толпы веселых французских туристов, смеющихся, болтающих, щелкающих камерами. Мы останавливаемся перед красивым зданием – это отель.

Макс торопливо предупреждает меня: «Не обращай внимания на запах. Нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к нему».

И это точно! Отель очарователен внутри, устроен с настоящим вкусом и шармом. Но запах затхлой воды в спальне очень силен.

«Это вполне здоровый запах», – убеждает меня Макс.

А милый пожилой джентльмен, который, как я понимаю, и есть владелец отеля, говорит с большим чувством:

«Mauvaise odeur, oui! Malsain, non!»[31]

Ну, значит, так и есть! А мне, во всяком случае, все безразлично. Я принимаю аспирин, пью чай и ложусь в постель. Позже, говорю я, я пойду смотреть достопримечательности – а пока мне ничего не надо, кроме темноты и покоя.

В глубине души я несколько встревожена. Неужели я буду плохо переносить путешествие? И это я – которая так всегда любила езду на машине!

Однако через час я просыпаюсь, чувствуя себя совершенно поправившейся и жаждущей увидеть все, что можно увидеть.

Даже Мак в кои-то веки соглашается оторваться от своего дневника.

Мы отправляемся смотреть город и чудесно проводим вторую половину дня.

В самой удаленной от отеля точке мы натыкаемся на группу французов. У них беда. У одной из дам, которая (как они все) в туфлях на высоких каблуках, оторвался каблук. И она стоит перед проблемой – дойти пешком до отеля невозможно. Оказывается, они приехали сюда на такси, а теперь оно сломалось. Мы окидываем это такси взглядом. Похоже, что в этой стране существует только один тип такси. Это транспортное средство неотличимо от нашего – та же разваливающаяся обивка, то же общее впечатление, что все связано веревочками. Шофер – высокий худой сириец, с унылым видом ковыряется в моторе.

Он качает головой. Французы все объясняют. Они прибыли вчера самолетом и завтра так же отправятся отсюда. Это такси они наняли на сегодняшний вечер в отеле, а теперь оно сломалось. Что делать бедной Madame? «Impossible de marcher, n`est ce pas, avec un soulier seulement[32] ».

Мы рассыпаемся в выражениях соболезнования, и Макс галантно предлагает наше такси. Он вернется в отель и приведет его сюда. Оно может сделать два рейса и забрать нас всех.

Предложение принимается с признательностью и глубокой благодарностью, и Макс отправляется.

Я братаюсь с французскими дамами, а Мак укрывается за непроницаемой стеной сдержанности. Он выдает голые «Oui» или «Non[33] » в ответ на любые попытки завязать беседу, и вскоре его милосердно оставляют в покое. Французские дамы проявляют очаровательный интерес к нашей поездке.

«Ah, Madame, vous faite le camping?[34] »

Я очарована этой фразой. Le camping![35] Это определенно относит наши приключения к области спорта!

Как приятно, говорит другая дама, заниматься le camping. Да, говорю я, это будет очень приятно.

Время идет, мы болтаем и смеемся. Внезапно, к моему полному изумлению, появляется раскачивающаяся Королева Мэри. За рулем Макс с сердитым лицом.

Я требую объяснить, почему он не привел такси.

«Потому что оно здесь», – в ярости отвечает Макс. И он драматически указывает пальцем на упрямую машину, во внутренности которой все еще с надеждой заглядывает худой сириец.

Хор удивленных восклицаний, а я понимаю, почему эта машина казалась такой знакомой. «Но, – восклицает французская дама, – это машина, которую мы наняли в отеле». Тем не менее, объясняет Макс, это наше такси.

Объяснения с Аристидом очень болезненны. Ни одна из сторон не желает понять точку зрения другой.

«Разве я не нанял такси и тебя на три месяца? – требует Макс. – И разве тебе надо было за моей спиной самым бесстыдным образом сдавать его другим?»

«Но, – говорит Аристид, весь оскорбленная невинность, – разве вы сами мне не сказали, что сегодня вам оно не понадобится? Естественно, тут у меня появился шанс получить дополнительно немного денег. Я договариваюсь с другом, и он везет эту компанию по Пальмире. Как это может повредить вам, если вы сами не хотите сидеть в машине?»

«Это вредит мне, так как, во-первых, мы так не договаривались, а во-вторых, теперь машине нужен ремонт и вполне вероятно, что завтра она не сможет двигаться дальше!»

«Ну, об этом, – говорит Аристид – вам нечего беспокоиться. Мы с другом, если понадобится, просидим над ней всю ночь».

Макс кратко отвечает, что им лучше так и поступить.

И в самом деле, на следующее утро верное такси ждет нас у дверей, с улыбающимся и по-прежнему не признающим своей вины Аристидом за рулем.

* * *

Сегодня мы приезжаем в Дейр-эз-Зор на Евфрате. Очень жарко. Город вонючий и непривлекательный. Services Speciaux[36] любезно предоставляет в наше распоряжение комнаты, так как здесь нет европейского отеля. За широким коричневым потоком реки красивый вид. Французский офицер мило осведомляется о моем здоровье и выражает надежду, что езда в эту жару не слишком тяжела для меня. «Madame Jaquot, жена нашего генерала, была completement knock out[37] , когда она приехала».

Это определение поражает мое воображение. Я, в свою очередь, выражаю надежду, что не буду completement knock out к концу нашей разведки.

Мы покупаем овощи и огромное количество яиц и, нагрузив Королеву Мэри так, что пружины едва выдерживают, отправляемся, на этот раз начиная собственно разведку.

* * *

Бусейра! Здесь есть полицейский пост. На это место Макс возлагал большие надежды, так как это на слиянии Евфрата и Хабура. Римский Цирцезиум на противоположном берегу.

Бусейра, однако, разочаровывает. Нет признаков никаких древних поселений, кроме как римского времени, на которые мы смотрим с праведным отвращением. «Min Ziman er Rum», – говорит Хамуди, неприязненно покачивая головой, и я послушно, как эхо, вторю ему.