Пропавшая весной - Кристи Агата - Страница 5

Бедная Бланш, думала Джоанна, раздеваясь перед зеркалом и аккуратно складывая свою одежду. Потом она приготовила на утро свежую пару носков. «Бедная Бланш! – вновь подумала она. – В самом деле, это настоящая трагедия».

Надев пижаму, она остановилась перед зеркалом и принялась расчесывать волосы.

Бедная Бланш. Она выглядит такой запущенной, такой грубой!

Джоанна была уже готова лечь в постель, но почему-то медлила.

Конечно, подумала она, конечно же, никто не читает молитву каждый раз, отходя ко сну. В самом деле, Джоанна вот уже много лет как перестала хотя бы наскоро проговаривать слова молитвы перед сном. И в церковь она ходит очень редко.

Но веру она, разумеется, пока еще сохранила.

Она вдруг почувствовала странное желание стать на колени рядом с этой неудобной гостиничной кроватью (какие грязные простыни, слава Богу, она позаботилась взять с собой собственное постельное белье) и прочесть молитву, простодушно и искренне, как маленький ребенок.

Эта мысль привела ее в замешательство, ею овладело чувство неловкости.

Она быстро легла в постель и укрылась одеялом. Взяла книгу, которая лежала рядом на ночном столике у изголовья кровати. «Воспоминания леди Катерины Дизарт». Весьма занимательное чтение, яркий образчик остроумия викторианских времен.

Она начала читать, но никак не могла сосредоточиться, и смысл прочитанного ускользал от нее.

«Я слишком устала», – подумала она.

Отложив книгу, она выключила свет.

Ей в голову снова пришла мысль о молитве. Как понимать эти возмутительные слова Бланш: «Ты можешь вообще не молиться»?

Тут же в уме Джоанны всплыли слова молитвы, цепочка слов, связанных между собою странным образом.

«Боже, спасибо Тебе… Бедная Бланш! Спасибо Тебе, что я не такая, как она, бедная Бланш… Это в самом деле ужасно. Конечно, она виновата сама. Но все-таки какой удар. Спасибо Тебе, Господи, что я не такая, как Бланш, бедняжка Бланш…»

Наконец Джоанна уснула.

Глава 2

На следующее утро Джоанна Скудамор вышла из гостиницы. Шёл дождь, мелкий противный дождь, который, казалось, был совершенно неуместным, нелепым в этой части света. Джоанна с сожалением узнала, что она единственный пассажир, направлявшийся на запад. Этот факт показался ей совершенно необычным, хотя она и понимала, что в это время года на запад едут немногие. Караван, отправлявшийся в путь, представлял собой один-единственный просторный, изрядно помятый лимузин, который ожидал своих водителей: один был европеец, другой – местный. Хозяин гостиницы вышел проводить Джоанну и стоял на ступенях, оглядывая беспокойным взглядом серые в скудном утреннем свете окрестности. Он пожал Джоанне руку на прощание и прикрикнул на арабов, чтобы они получше укладывали багаж на крыше автомобиля. Проследив за слугами, он пожелал мадемуазель, как он называл свою гостью, безопасного и удобного путешествия. В конце он с легким поклоном, многозначительно посмотрев на Джоанну, протянул ей картонную коробку с провизией.

– Ваш завтрак, мадемуазель. Водитель-араб уже сидел на своем месте.

– Прощай, Сатан! – весело прокричал он, – Увидимся завтра вечером, а может быть, и через неделю! Даже скорее всего через неделю.

Машина тронулась. Они покатили по улицам восточного городка; то и дело встречались кварталы европейской застройки, выглядевшие здесь неуместно. Водитель нажал клаксон, громко загудел автомобильный гудок, длинномордые ослы испуганно шарахнулись в сторону, засвистели, заулюлюкали мальчишки, бежавшие за машиной. Они выехали через западные ворота и покатили по широкой, неровно вымощенной дороге, уходящей к самому горизонту, так что казалось, эта дорога будет их вести до самого конца света.

Но мостовая кончилась буквально через два километра, и вместо нее под колесами автомобиля замелькали кривые колеи, уходящие в пустыню.

При хорошей погоде, подумала Джоанна, до Телль-Абу-Хамида всего семь часов езды.

В Телль-Абу-Хамиде находилась конечная станция турецкой железной дороги. Поезд из Стамбула прибыл туда сегодня утром и должен отправиться обратно в восемь тридцать вечера. В Телль-Абу-Хамиде, вероятно, удастся отдохнуть, там есть гостиница, где можно найти кров и пищу. На полпути они должны встретить караван, следующий на восток.

Дорога оказалась неожиданно тяжелой. Машину швыряло на ухабах, Джоанна то подскакивала вверх, то проваливалась вниз на своем сиденье.

Водитель то и дело оглядывался на пассажирку и, стараясь перекричать шум мотора, выражал надежду, что с нею все в порядке. Дорога была совершенно разбита, но водитель торопился, как мог, чтобы успеть засветло пересечь два речных пересохших русла, которые должны были встретиться на пути. Время от времени он поднимал глаза и боязливо всматривался в затученное небо.

Дождь пошел сильнее, и машина стала буксовать, выписывая на скользкой дороге замысловатые зигзаги, мотая и кидая кузов так, что Джоанна почувствовала легкую тошноту. Было уже одиннадцать дня, когда они достигли первого русла. Воды в нем пока не было, но когда они перебрались на ту сторону и стали взбираться вверх на высокий холмистый берег, то машина сильно накренилась и едва не перевернулась на скользком склоне. Километра через два после этого они заехали в полосу мягкого, рыхлого песка и там основательно застряли.

Джоанна надела свой дождевик с капюшоном, вышла из машины и раскрыла коробку с завтраком. Она меланхолично жевала дорожную снедь и расхаживала неподалеку от лимузина, возле которого суетились, ругаясь и мешая друг другу, двое мужчин.

Они окапывали глубоко засевшие колеса, подсовывали домкраты, подкладывали под колеса доски, которые везли с собой, очевидно, как раз для такого случая. Брань водителей, оглушительный рев мотора мешались с визгом колес, бешено крутящихся в вязкой массе. Все усилия водителей были напрасны. Джоанне казалось, что вытащить автомобиль не удастся, и она поделилась своими опасениями со спутниками, но те, тут же прекратив препираться между собой, дружно заверили ее, что не пройдет и получаса, как они поедут дальше. Это еще не самое худшее место, сказали они. В конце концов водители добились своего, и колеса, свирепо взвизгнув, вдруг прочно сцепились с почвой, мотор взревел, и машина пулей вылетела из образовавшейся ямы на твердую землю.

Они продолжали путь.

Через некоторое время впереди показались два автомобиля, которые ехали им навстречу. Приблизившись, они остановились, и водители всех трех машин, собравшись вместе, принялись на все лады костерить дрянную дорогу и начинающийся дождь.

В одной из встречных машин сидела женщина с ребенком и молоденький французский офицер; в другой машине ехали пожилой американец и двое англичан, по-видимому, коммерсанты.

Наконец, обменявшись мнениями и советами, водители разошлись по машинам, и путешествие продолжалось. Дорога лучше не стала, и они застревали еще два раза. Снова водители долго возились с досками и домкратами, переругиваясь, громкими гортанными голосами перекрывая оглушительный рев двигателя, Вновь копали лопатами, подсовывали домкраты, толкали под колеса доски, а Джоанна бродила вокруг, поглядывая на суету мужчин, – словом, все шло своим чередом. Русло второй высохшей реки оказалось преодолеть гораздо сложнее, нежели первой. Они подъехали к нему, когда уже спускались сумерки, и. увидели, что внизу бурлит вода.

– Как выдумаете, поезд меня не подождет? – с тревогой спросила Джоанна у водителя.

– Если место забронировано, мадам, то они могут подождать час, – почесав в затылке, ответил тот. – Этот час они потом нагонят по дороге. Но задержать поезд позже девяти тридцати они не осмелятся.

Убитый вид Джоанны смутил водителя, и он постарался обнадежить пассажирку.

– Может быть, мы еще успеем. Отсюда дорога пойдет лучше. Там, за рекой, другая почва, посуше, как в настоящей пустыне.

Они достаточно много времени потратили на преодоление потока воды, а потом – на той стороне, – широкой полосы густой липкой грязи. Было уже темно, когда машина выкатилась на более сухое место. В самом деле, дальше дорога пошла гораздо лучше, но все-таки, когда они добрались до Телль-Абу-Хамида, было уже четверть одиннадцатого, и поезд на Стамбул ушел.