Пропавшая весной - Кристи Агата - Страница 31

«Легко сказать, не беспокойся! – с раздражением подумала Джоанна. – Да что было бы со всеми нами, со всей семьей, если бы я не беспокоилась?» Нет, Родни всегда легкомысленно относился к семье и к своей роли отца троих детей. Он никогда не понимал ее материнских чувств.

Но беспокойство и тревога Джоанны по поводу выбора дочерью подруг оказались пустяками по сравнению с тем, что она стала чувствовать, когда у Барбары дошло до знакомств с молодыми людьми.

Особенно много попортили ей нервов Джордж Хармон и этот, чрезвычайно неприятный, юный отпрыск Уилморов, известного семейства городских адвокатов, соперничающих со Скудаморами. Джоанна подозревала, что во многих делах, за которые брались и которые выигрывали Уилморы, существовала некая тайная подоплека сомнительного характера, не позволяющая взяться за это дело такому достойному и честному адвокату, как ее муж. Впрочем, и сам юный Уилмор вызывал у Джоанны сильное предубеждение тем, что частенько его видели пьяным, что слишком много говорил и не любил слушать, что слыл заядлым любителем лошадиных бегов и даже, как поговаривали, проигрывал в тотализатор на ипподроме приличные суммы денег. Именно с ним, с Томом Уилмором, Барбара исчезла тогда, в ночь на Рождество, из городского танцевального зала, где устраивался благотворительный вечер с концертом и танцами. Они появились пять танцев спустя, подозрительно взъерошенные, воровато оглядываясь, как два преступника. Смешавшись с танцующими, они продолжали кружиться как ни в чем не бывало, и лишь юный Уилмор бросал боязливые и вместе с тем нахальные взгляды в ту сторону, где Джоанна сидела за одним столиком с устроителями этого вечера.

Скорее всего, Барбара с юным Уилмором сбежали на чердак, где втихомолку целовались, наслаждаясь безнаказанностью и не думая о порицании. Так ведут себя лишь крайне невоспитанные девушки, сказала Джоанна Барбаре, чрезвычайно расстроенная выходкой дочери.

– Мамочка, не будь такой ханжой! Это же глупо! – воскликнула дочь, выслушав материнские нравоучения.

– Я вовсе не ханжа! – взорвалась Джоанна. – Хотя позволь тебе заметить, Барбара, что старые добрые взгляды на поведение молодых девушек имеют под собой гораздо больше здравого смысла, нежели ты думаешь!

– Мамочка, в самом деле, ну что в этом такого? Все в городе прекрасно знают, что я всегда провожу уикенды с Томом Уилмором!

– Да, но я слышала, что тебя видели в пивной с Джорджем Хармоном!

– Когда? В какой? – запальчиво воскликнула Барбара.

– Тебя видели в «Собаке и утке».

– Да мы вовсе и не заходили туда. Наверное, мы просто шли мимо и смешались с толпой, выходившей из пивной!

– Как бы то ни было, – укоризненно посмотрела Джоанна на дочь, – молодой девушке непозволительно вести себя подобным образом. Мне вовсе не нравятся девушки, которые смолоду узнают вкус спиртного.

– Да мы с Джорджем только попробовали пива! Вот и все! А потом весь вечер играли в дартс.

– Мне все равно это не нравится, Барбара. Чтобы такого больше не было, ты меня поняла? И вообще, должна тебе сказать, что мне вовсе не нравятся эти твои друзья, Джордж Хармон и Том Уилмор. Прошу тебя, больше не приглашай их к нам в дом. Ты поняла меня?

Джоанна строго посмотрела на дочь.

– Хорошо, мамочка. Это твой дом. Ты можешь приказывать все, что хочешь.

– Не понимаю, что ты в них нашла?

Барбара пожала плечами.

– Я не знаю. Просто они забавные. С ними интересно.

– В общем, договорились, Барбара: больше ты их приглашать к нам в гости не будешь. Ты слышишь?

Но некоторое время спустя Джоанна была чрезвычайно расстроена и огорчена тем, что сам Родни пригласил этого юного нахала Джорджа Хармона к ним на воскресный обед. От Родни она такого не ожидала! За столом она вела себя с ледяной учтивостью, чем привела гостя в страшное смущение, несмотря на то, что Родни изо всех сил старался ободрить молодого человека, развеселить его, разговорить, словом, дать ему возможность чувствовать себя в своей тарелке. Но Джордж Хармон так и не смог взять себя в руки, говорил то громко, почти кричал и размахивал руками, то вдруг умолкал и еле мямлил что-то невразумительное, то неожиданно разражался хвастливой речью, то вдруг начинал в чем-то. оправдываться, из-подлобья взглядывая на миссис Скудамор, которая чуть ли не в упор «расстреливала» молодого человека своим беспощадным, пронзительным взглядом.

Вечером, когда гость ушел, Джоанна устроила мужу допрос с пристрастием.

– Родни, что это значит? Ты же знаешь, что я запретила Барбаре приводить к нам домой этого паршивца!

– Да, Джоанна, я знаю об этом. Но, мне кажется, ты не совсем права. Наша Барбара отнюдь не отличается рассудительностью. Она принимает людей такими, какими они ей себя подают. Она еще не умеет отличать хлам от настоящей ценности. Наблюдая за людьми в необычной обстановке, она никогда не научится правильно их оценивать. Вот почему ей необходимо посмотреть на человека в привычной ей обстановке, например, у себя дома. Она воспринимает молодого Хармона как сильную и необыкновенную личность, хотя на самом деле он представляет собой совершенно глупого хвастливого молодого человека, который много пьет и ни одного дня в своей жизни как следует не поработал.

– Я как раз это ей и говорила, но только, может быть, другими словами!

Родни улыбнулся.

– Дорогая моя! Ты же сама видишь, что ничего из того, что мы с тобой ей говорим, не оказывает на нее никакого действия. Молодые никогда не слушают стариков.

В справедливости слов Родни Джоанна убедилась, когда к ним в очередной раз приехала Эверил.

В этот раз к обеду пригласили Тома Уилгмора. Рядом с холодной, насмешливой Эверил Том очень сильно проигрывал.

Потом, когда гость ушел, Джоанна случайно услышала обрывок разговора между сестрами:.

– Тебе он не понравился, Эверил? – спросила Барбара.

Эверил пренебрежительно дернула плечами.

– На мой взгляд, он просто ужасен! Барбара, у тебя совершенно нет никакого вкуса! Как ты могла его пригласить?

После этого Уилмор сошел со сцены навсегда, и некоторое время спустя Барбара, переменившая свои взгляды, уже говорила:

– Том Уилмор? Ох, он так ужасен!

Джоанна устраивала теннисные турниры среди знакомых, приглашала гостей, стараясь развлечь Барбару, но девушка стойко отказывалась принимать участие в этих увеселениях.

– Не надо так суетиться, мама! Вечно ты стараешься, чтобы дома у нас стояла сутолока. Я терпеть не могу толпу! И потом, ты всегда приглашаешь таких противных стариков!

Джоанна отвечала дочери, что это вовсе не старики, а люди того же возраста, что и ее родители, но все было бесполезно. Девушка или отмалчивалась или взрывалась короткой гневной тирадой, которая иногда заканчивалась слезами.

Джоанне надоело возиться со скучающей дочерью, и однажды она так ей сказала:

– Ну вот что, дорогая. Все! Хватит! Я умываю руки! Ты сама не знаешь, какого тебе рожна еще надобно!

– Никакого. Я просто хочу быть одна, – ответила ей Барбара, удивленная и отчасти напуганная материнской резкостью.

Барбара в самом деле была самым трудным ребенком, сказала как-то Джоанна мужу. Родни согласился, лишь слегка нахмурил брови.

– Если бы она сама могла сказать, что ей еще надо! – продолжала Джоанна.

– Она и сама этого не знает. Она ведь еще очень юная, ты понимаешь, Джоанна?

– Вот потому-то и надо кое-какие вопросы решать нам с тобой, а не бросать Барбару на произвол судьбы.

– Нет, моя дорогая, так она никогда не научится ходить собственными ногами. Пусть приглашает кого хочет, пусть приводит к нам домой своих друзей. Только не надо ничего организовывать. Молодежь этого не терпит. Она видит в этом посягательство на ее права.

«Ну и человек!» – подумала Джоанна о муже, доведенная до белого каления. Всегда готов оставить все как есть и бросить детей на произвол судьбы! Ох, Родни! Он и раньше был таким безалаберным, а теперь, к старости, стал еще безалабернее! Не то что она сама! Нет, себя Джоанна считала в высшей степени практичной натурой. А еще говорят про Родни, что он якобы тонкий и проницательный адвокат!